Конан и Властелин смерти Танзы - Роланд Грин

Человек с перерезанным горлом был еще жив. Гролин обнял его, словно родного брата.

Мысли и тревога умирающего стали вдруг осязаемыми. Барон ощущал, как жизнь другого перетекает в его собственное тело.

В прошлом раны Гролина не затягивались столь быстро. Теперь же от раны не осталось и следа. Кроме того, барон почувствовал необыкновенный прилив сил. Он посмотрел на свои руки. Конечности не увеличились в размерах, но, казалось, значительно окрепли, как у кузнецов или лесорубов, выполняющих ежедневно тяжелую работу.

Гролин не мог ничего понять и даже не строил предположений относительно произошедших с ним перемен. Однако маг понимал еще меньше.

«Это еще не должно было случиться» — зазвучало в голове барона. — «Видимо, в тебе уже есть часть силы Бога Смерти».

«Отлично. Значит, именно мне суждено стать его преемником» — мысленно ответил Гролин.

«Странно, без моей помощи…».

Он, наконец, выдал себя. В голосе колдуна явно присутствовал страх.

«Я достиг этого самостоятельно» — отрезал Гролин. Наклонившись, он поднял одной рукой булыжник и метнул. Раньше такой камень ему, скорее всего, не удалось бы даже сдвинуть с места.

Обломок скалы сбил с ног разбойника слева от него. Человек растянулся на земле, а Гролин, встав на колени, обеими руками нажал несчастному на ребра и с легкостью раздавил грудную клетку. Снова чужая жизнь перетекла в барона.

На сей раз он чувствовал, что может свернуть горы, переплыть океаны, или даже воспарить к небесам. Оставались лишь некоторые сомнения, что обретенная сила пока еще иллюзия, если не ловушка.

Тем не менее, Гролину требовалось большее количество человеческих жизней. Он грозно наступал на своих товарищей и тут один из воинов Лисинки атаковал его сзади. Почти не глядя, барон швырнул нападавшего через плечо. Соскользнувшее лезвие вражеского кинжала не причинило плоти особого вреда. Рана затянулась практически мгновенно, зато противник при падении сломал шею.

Когда Гролин опять опустился на колени, чтобы поглотить жизненные силы человека, один из разбойников обрушил на голову барона тяжелый меч. Казалось, что главарь не столь уж неуязвим, и вся преданность членов шайки испарилась перед лицом того, чем он стал.

Но удар, который должен был расколоть череп пополам, не причинил даже головной боли. Гролин поднялся и взмахнул топором, отбивая меч. Сталь отсекла правую руку человека. Кровь хлынула ручьем. Раненный страшно закричал и попытался сбежать. Однако у него было не больше шансов спастись, чем у кролика, бегущего от волка. Смерть в лице Гролина настигла разбойника моментально.

Барон так жадно и отчаянно выпивал жизнь из бывшего соратника, что тот не просто умер, но и весь иссох, быстро обратившись в пахнущую дымом пыль.

Увиденное лишило смелости воинов обеих сторон. Разбойники побежали в гору, страшась не столько противников, сколько своего прежнего хозяина.

Люди Лисинки устремились вниз. Вероятно, они разбежались бы во всех направлениях, если б не Kлaрнидес. Оружия в руках капитана не наблюдалось, но его взгляд остановил бы даже стаю бешеных шакалов на охоте, не говоря уже об обычных людях, удирающих от колдовства, которого не понимали и боялись.

Кларнидесу не пришлось доставать меч. Паника прекратилась, люди постепенно перешли на шаг и, в конце концов, остановились перед ним. Не побуждая их лезть обратно на гору, он сделал приглашающий жест Лисинке.

Предводительница стала спускаться. Оглянувшись по пути, женщина увидела спины последних воинов Гролина исчезающие за оставшимися наверху скальными обломками. Она также заметила высоко на холме фигуру, перемещающуюся слишком быстро для любого человека.

Нельзя сказать, что Лисинка сейчас спускалась с большей неохотой, нежели когда отступала от врага. Но если враг был самой смертью, то не стоило мешкать… Ей стало не по себе от вида некоторых умерших бойцов обоих противоборствующих сторон. Даже враги не заслуживали столь ужасной смерти от черной магии. Однако ее рассудок возобладал над чувствами. Она им пользовалась на протяжении всей схватки с Гролином, прилагая отчаянные усилия, чтобы избежать огромного топора. Поэтому полученные раны выглядели предпочтительнее, чем стать трупом, вдобавок лишенным жизни противоестественным путем. И все же атаманша знала, что многочисленные повреждения будут отрицательно сказываться на ее реакции в течение длительного периода.

Рaшa раскинула на земле свой плащ и предложила Лисинке на него прилечь.

— Позволь мне взглянуть, что я могу для тебя сделать.

— Многим другим воинам незамедлительная помощь нужна больше, чем мне.

— Все мы нуждаемся в твоей светлой голове и в тебе самой. Разве у нас есть время и силы, чтобы спорить? Лисинка улыбнулась и легла. Удивительно, но она даже не подумала раздеться. Правда, не из-за боязни оказаться в заботливых руках Раши без одежды под взглядами тех, кто видел ее наготу столько раз, что у зрителей не хватило бы пальцев для подсчета. Женщина не пожелала оголяться в присутствии злых сил, властвующих на этой горе.

Мысль о черной магии заставила Лисинку поежиться, словно она была не только обнажена, но и распластана на леднике в Гипербореи.

Гролину пришлось проявить себя, чтобы опередить своих сбежавших воинов. Его приобретенные, чудесным образом, способности были обширны, однако не безграничны. Он вспотел прежде, чем достиг укромного места, скрытый от глаз любого наблюдателя.

Барон проникся уважением к Kлaрнидесу, увидев, что «мальчик» не позволил разбежаться своему отряду. Немного жаль мальчишку, но все должны умереть. Кларнидес не исключение независимо даже от того, что Гролину теперь требовалось поглощать любые жизни, увеличивающие силу. Хотя у него уже было достаточно силы Бога Смерти. Скоро он сам станет Богом! Жизнью больше или меньше — не имело бы особого значения.

Правда, оставались еще члены его шайки, которых имело смысл выследить. Если раненные дали ему столько сил, то сколько можно получить их от здоровых мужчин? Гролин кружился по горе, прячась за скалами, чтобы остаться невидимым до решающего удара. Он рассчитывал на успех. Разбойники почти обезумели от страха, а нынче барон мог гораздо лучше простого смертного воспринимать подобные эмоции.

Неожиданно колдун напомнил о своем присутствии. Барон читал когда-то стихи о «пронзительных, тонких голосах». Звучавший в ушах голос был, безусловно, пронзительным, однако совсем не тонким.

«Что ты делаешь?» — орал маг. — «Откуда в тебе эта сила? Душа Taнзы не твоя, она — моя. Ты ее недостоин!».