Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

— Предлагай, — небрежно махнул рукой Император. — У нас долгов нет, так неважно, в каких подвалах слитки некоторое время полежат. Деваться им из России всё равно некуда.

— Что касается Катранджи, — вступил в разговор Агеев, — здесь, похоже, тоже всё штатно, как в авиации говорят. Если ваши друзья обеспечат его оружием в потребных количествах, мы с коллегами имеем десяток вариантов использования этих ребят так, что европейцам мало не покажется. Что там Пятигорск с Варшавой. Детский крик на лужайке.

Самое смешное, что все расчёты «супостата» строятся как раз на том, что Ибрагим и «Интернационал» станут действовать на их стороне. Оттого они и форсируют всемерно подготовку к войне. Иначе… У них штабисты не глупее наших, уж военные-то потенциалы сторон сопоставить могут. Разве что на какой-то совершенно непостижимый для нас фактор закладываются. Вроде как мы — на чужое оружие.

А пока наши люди, числящиеся за дипломатическим ведомством Ибрагима, ведут с англичанами переговоры о совместных операциях. Оружия его боевикам британцы обещали подкинуть, транспортом помочь, идеологическое обеспечение раскрутить.

«В едином порыве угнетённые народы Юга и Востока, понявшие, кто их главный враг, поднимаются на священную борьбу против кровавого российского империализма. В этой справедливой борьбе на их стороне большая часть демократического человечества!..» — с должным пафосом произнёс Агеев.

— Молодец! — восхитился Император. — Сам придумал?

— Есть кому и без меня. Наше дело эту туфту запустить, где надо, исключая Америку, и скоординировать с несколькими демонстративными выступлениями «интернационалистов». Главное, с моментом не ошибиться. Уловить, когда «сегодня рано, а завтра будет поздно».

— Работайте, — благосклонно кивнул Олег Константинович. — А я, пожалуй, на днях сам в Екатеринбург слетаю. Очень мне интересно посмотреть, как тоннель действовать начнёт. Скоро?

— По графику регулярное движение можем открыть через неделю. Экстренно — хоть послезавтра. Лишь бы договориться, чтобы наш литерный поезд в расписание включили, — доложил Чекменёв.

— Твоя проблема. Лошадей гнать не надо, нас и неделя устроит, лишь бы без сбоев. А не договоритесь — и тебе, и Ляхову отставка без мундира и пенсии.

Олег открыл ящик стола, достал листок бумаги.

— Я тут старые журналы от нечего делать листал, подходящие заметочки попались. Посмотри, может, для чего пригодится. — Он протянул Чекменёву собственной рукой переписанные цитаты.

Об английской политике

«Англия держава очень умная и великолепно знает, что она себе может позволить по отношению к каждому народу и каждой дипломатии, и она никогда не позволяет себе перейти известные границы, хотя, конечно, всемерно старается отодвинуть эту пограничную черту как можно дальше».

Журнал «Русский вестник», № 9 — 10, 1885 г.

«Мы имеем дело с величайшими нахалами (англичанами). Главное — не теряться и не трусить. А министерство иностранных дел струсило».

Резолюция Александра Третьего на письме министра Н. К. Гирса по поводу русско-английского конфликта на афганской границе 18.03.1885 г.

«Во всех тех случаях, когда иностранные правительства будут действовать под влиянием чужеземного давления, Англия не обязана соблюдать ранее заключённые договора и вправе во всякое время их расторгнуть, не связывая себя условиями общеевропейского характера».

Из доклада лорда Солсбери в палате лордов 5.05.1880 г. по итогам Берлинского конгресса 1878 г. В применении к англо-русским противоречиям по афганскому и турецкому вопросам.

— Благодарю, Ваше Величество. Принято к руководству и исполнению. — Генерал сложил бумагу и спрятал её в карман кителя.

Британский кабинет министров и лично премьер Уоллес ощущали себя крайне некомфортно. После доверительной беседы с Императором Олегом и его согласия не придавать значения скандалу с причастностью Британии к морскому пиратству, премьер решил каких-либо новых политических обострений избегать. Тем более ему было обещано пребывание на своём посту как минимум два срока. Уоллес знал, такие возможности у Олега были и политические, и финансовые.

Другое дело, что, соглашаясь на откровенный и грубый шантаж, Британия как бы теряла статус великой державы. Так кто же об этом узнает, если всё решено с глазу на глаз? А как нейтрализовать выпады прессы и инсинуации оппозиции — опытного парламентского волка учить не нужно. И насчёт визитов «Теневого министра обороны» к проституткам имеется материал, и про нетрадиционные пристрастия жены самого лидера оппозиции есть кому поделиться впечатлениями. Зато готовность России вложить десятки миллиардов в хиреющую судостроительную промышленность — это реальные деньги и реальные рабочие места. Всегда можно обосновать те или иные свои действия именно что заботой о процветании и престиже государства, прямые финансовые подачки назвать «инвестициями» и так далее.

В общем, после Фарерского инцидента всё складывалось не так уж и плохо.

А «государственные интересы» — понятие настолько расплывчатое, что даже всерьёз говорить об этом бессмысленно. Сумеет сегодняшний «власть предержащий» собственные увлечения и пристрастия до населения убедительно донести — вот вам и государственный интерес, и национальная идея на текущий отрезок времени.

Другое дело, если ты, хоть премьер, хоть президент, под чужую дудку плясать обязан, и нет у тебя сил и характера, чтобы дудочку — растоптать, а дудочника — на дыбу. Кто к такой решительности с детства расположен был, так и поступали, а Уоллеса — «не умудрил господь». И приходилось ему играть по правилам «парламентской демократии». Демократии же, до предела деградировавшие в условиях «вечного мира», спинным мозгом осознавшие своё вырождение, кадровое и идеологическое, поняли, что вплотную приблизившийся апоплексический удар можно предотвратить только хорошим кровопусканием. И не только к Великобритании и к правящим политикам это относилось. Мир вошёл в очередную «пассионарную фазу».

За девяносто лет накопилось слишком много горючего материала, былые трагедии забылись, а свойственная приматам агрессивность и стремление к доминированию никуда не делись. Они лишь копились, трансформировались под влиянием культурологических процессов. И никакой ТАОС с его идеей вечного мира ничего не изменил. Скорее, напротив, создал ощущение глухого цивилизационного тупика. Та часть человечества, которую в другой реальности завистливо и не совсем верно называли «золотым миллиардом», вдруг осознала (и не вчера), что с новым миропорядком потерян смысл жизни. Да, мир, процветание, братство народов, нерушимые границы и торжество права над произволом — всё это прекрасно! Разве не за это боролись сорок поколений гуманистов?

Можно сказать — достигли! Но разве не того же самого, как если бы кого-то привезли в тюрьму, более комфортабельную, чем любой отель, с бассейнами, спортивными залами, комнатами для настольных игр, борделями на любой вкус и сказали: «Вот тут и будешь теперь жить, отныне и до века. Правила внутреннего распорядка в каждой камере на стене. Шаг вправо, шаг влево считается побегом, охрана стреляет без предупреждения»? Зато в меню тюремной столовой пятьдесят первых и столько же вторых блюд. Напитки — «а-ля карт».

Удивительнее всего, что идея всеобщего «крестового похода» Севера против Юга не прельщала никого. Мировые противоречия должны разрешиться на территории «цивилизованного мира», а уже потом победитель станет решать, куда направить высвободившиеся силы. Например — по собственному усмотрению планету на новые колониальные владения делить. А то из «всеобщей свободы и независимости» ничего хорошего так толком и не получилось, ни для «колонизаторов», ни для «освободившихся от гнёта».

Кроме «хантеров» с их идеей фикс имелось достаточно классов, групп и страт, которые генерировали импульсы войны почти инстинктивно, и это тоже очень напоминало ситуацию четырнадцатого года, когда «войны никто не хотел, но все делали всё, чтобы она наконец началась».

А то, что в качестве капсюля-детонатора некими тайными силами была избрана Британия, — случайность, не более. Прошлый раз была Германия, позапрошлый — Турция, до неё — Наполеоновская Франция[96]. Интересно отметить, что в качестве «поджигателя войны» никогда не рассматривалась Россия, зато она всегда становилась объектом агрессии, независимо от причин и поводов конфликтов.

Итак, планы были составлены, карты разрисованы стрелами и условными значками, не хватало одного — «Выстрела Принципа»[97]. Премьер Уоллес, кабинет министров, королевский двор, военные и морские круги подвергались постоянному и непреодолимому давлению со всех азимутов. И не только изнутри страны, снаружи тоже.