Сверстники - Марджори Ролингс

Провал был теперь весь в тени. Джоди вдруг показалось, что Сенокрыл ушёл только сейчас, вместе с енотами. Какой-то частицей своего существа он всегда присутствовал там, где кормились и играли дикие животные. Какая-то часть его всегда была вне его исковерканного тела. Она приходила и уходила, как ветер. Джоди понял, что он не будет больше тосковать по своему другу. Теперь он сможет вынести его смерть.

Он поднялся к питьевому лотку, набрал в бадьи столько воды, сколько мог унести, и пошёл домой. За столом он рассказал о енотах, и даже мать с интересом слушала, как енотиха шлёпала малышей, и никто не спросил его, почему он задержался.

После ужина он сидел с отцом и слушал филинов, и лягушек, и дикую кошку вдалеке, и ещё дальше – лисиц, а на севере – волка, который выл и которому отвечали. Он попытался рассказать отцу, какое чувство он сегодня испытал. Отец слушал внимательно и кивал, и всё-таки он никак не мог подобрать подходящих слов и до конца объяснить отцу, что хотел.

Глава девятнадцатая

Первая неделя сентября была раскалённая и сухая, как старый пергамент. Благоденствовали только сорняки. В зное чувствовалась какая-то напряжённость. Собаки огрызались. После того как прошли самые жаркие дни лета, повсюду появились змеи. Период их линьки и слепоты кончился. Под виноградным кустом Пенни убил гремучку семи футов длиной. Он увидел, как качались стебли цикория, словно проползал аллигатор, и пошёл взглянуть, что там такое. Гремучка охотилась на перепелов, отъедаясь перед тем, как залечь на зиму. Пенни высушил огромную шкуру в коптильне и повесил её на стене передней комнаты, возле очага.

– Приятно смотреть на неё, – сказал он. – Знаешь, что это страшилище уже никому не повредит.

Жара стояла такая, какой не было за всё лето, но в растительности уже наступили смутные перемены, словно она чувствовала конец одного сезона и начало другого. Золотарнику, астрам и душистой трилизе сушь была впрок. Созревали ягоды лаконоса вдоль изгороди, их клевали птицы. По словам Пенни, всем животным приходилось туго с пропитанием. Ягоды весны и лета – ежевика, черника, голубика, рябина и дикий крыжовник – давно отошли. На дикой сливе и летнем боярышнике плодов не было уже несколько месяцев ни для зверей, ни для птиц. Дикий виноград обобрали еноты и лисицы.

Осенние плоды дынного дерева, голого падуба и персиммона ещё не созрели. Сосновые шишки, желуди и ягоды пальм поспеют не раньше первых заморозков. Олени кормились нежной зеленью растений – ростками лавра и мирта, молодыми побегами проволочной травы, верхушками маранты в прудах, сочными стеблями и листьями лилий. Пищу такого рода они находили в низких сырых местах, в болотах, в прериях и по берегам речных заводей. Там они и держались и забредали на Остров Бэкстеров редко. А охотиться на них в топких местах было трудно. За целый месяц Пенни удалось подстрелить лишь одного годовалого быка. Его острые рожки были ещё в бархате, шершавые на ощупь, словно грубая шерстяная ткань. Бархат свисал клочьями – олень тёрся рогами о молодые деревца, чтобы утишить зуд роста и ускорить их затвердевание. Матушка Бэкстер сварила и ела их; по её словам, на вкус они были как костный мозг. Пенни и Джоди есть их не стали. Под молодыми рогами им слишком явственно виделись большие глаза.

Медведи тоже держались в низинах. Они кормились главным образом сердцевинами пальм и безжалостно выдирали их. Пальмовый хэммок вокруг Ключа Пресной воды выглядел так, словно по нему прошёлся ураган. Пальмы пониже были разодраны на полоски, и их сладкие, кремового цвета сердцевины выедены ниже уровня земли. Даже у некоторых из высоких пальм был такой вид, будто в них ударила молния, – тут раздирал стволы и вырывал сердцевины какой-нибудь медведь поусерднее, а может, более голодный, чем другие. Эти пальмы, сказал Пенни, должны были умереть. Они, совсем как живые существа, не могли жить без сердца. Одна низкорослая пальма была лишь слегка поцарапана снаружи. Сердцевина осталась нетронутой. Пенни вырезал охотничьим ножом гладкий цилиндр и принёс домой сварить. Бэкстеры любили эту «болотную капусту» не меньше медведей.

– Но уж когда им не хватит пальм, – сказал Пенни, – они примутся искать поросят. Вот увидишь, теперь медведи будут наведываться на скотный двор чуть ли не каждую ночь. Так что покрепче держи возле себя своего друга Флажка, особенно по ночам. Если мать поднимет из-за этого шум, я вступлюсь за тебя.

– А разве Флажок не слишком велик для медведя?

– Медведь убивает любого зверя, который не может убежать от него. Как-то раз медведь задрал в прерии моего быка, – они были примерно одной величины. Ему хватило быка на неделю. Он приходил к нему снова и снова до тех пор, пока от быка ничего не осталось.

Матушка Бэкстер жаловалась на бездождье. Её бочки для дождевой воды были пусты. Всю стирку ей приходилось делать в провале. Одежда выглядела грязноватой.

– Бельё легче стирать, когда облачно, – сетовала она. – Моя мать всегда говорила: «В дождливую погоду – мягкое бельё».

Дождевая вода была нужна ей и для того, чтобы сквашивать молоко. В жару оно не сквашивалось, а прогоркало. В тёплую погоду она всегда добавляла в молоко несколько капель дождевой воды и в каждый ливень посылала Джоди за водой к ореховому дереву: дождевые капли, упавшие с орехового дерева, лучше всего годились для закваски.

С тревожным нетерпением ожидали Бэкстеры четвертей сентябрьской луны. Когда появилась первая четверть, Пенни позвал жену и сына. Серебряный месяц стоял почти отвесно. Пенни ликовал.

– Теперь наверняка скоро прольётся дождь, – сказал он. – Когда серп лежит прямо поперёк, он запирает воду, и нам ничего не достается. Но ты только взгляни на луну. Дождь будет такой, что ты сможешь просто повесить бельё на верёвку, и господь бог выстирает его для тебя.

Он оказался хорошим пророком. Три дня спустя повсюду высыпали приметы дождя. Возвращаясь с охоты мимо Можжевеловых Ключей, они с Джоди слышали рёв аллигаторов. Среди бела дня летали летучие мыши. Ночью не переставая протяжно квакали лягушки. Петух кричал среди дня. Сойки собирались в стаи и летали взад и вперёд, крича в один голос. В жаркий солнечный день по росчисти ползали карликовые гремучие змеи. На четвертый день в небе пролетела стая белых морских птиц. Пенни, прикрыв от солнца глаза, с беспокойством наблюдал за ними.

– Эти океанские птахи не должны бы летать над Флоридой, – сказал он Джоди. – Мне это не нравится. Это предвестье скверной погоды – я не шутя это говорю.

Джоди, подобно морским птицам, испытывал подъём духа. Он любил бурю. Она наступала величественно и собирала их всех в величайшем уюте под одной кровлей. Работать было невозможно, и они сидели вместе, слушая, как барабанит по крыше дождь. Мать настраивалась на добродушный лад и делала ему леденцы из сиропа. Пенни рассказывал истории.