Самый младший лейтенант - Юрий Валин

  - Земляков, чего не спим? - майор уже собирался, стоял одетый. Компьютер выключен, папки рассованы по местам.

  - Я, товарищ майор, видимо выспался, - уныло сказал Женька. - Даже залежался как-то. Сейчас разомнусь, и отбой произведу. Может, почитаю что-нибудь. Не спится, честное слово.

  - Разминаться как будешь? Шахматами? Акробатикой? Рука порезана, весь пятнистый от синяков. Ты уж, будь любезен, пару дней воздержись от физических упражнений. Катерина тебя потом организованно на пробежку выведет.

  - Есть воздержаться. Я так просто посижу.

  - Напрасно от психолога отказались, да, Евгений? - майор встряхнул шинель, придирчиво снял пылинку. - Может, звякнуть? Специалистка понимающая, адекватная, в теме.

  - Не нужно психолога, - Женька поколебался. - Товарищ майор, а нельзя ли мне узнать номер мобильного Мезиной? Есть у меня пара вопросов. Я бы позвонил, пока не совсем ночь.

  - Номер телефона у Мезиной частный, раздавать просто так я его не могу. Ты как себя чувствуешь?

  - Нормально. Ладонь немного чешется. Сейчас чай попью, и спать бухнусь.

  - Вот что, Земляков, - майор придвинул кресло к столу, - ты человек ответственный. Я тебе на субботу собирался увольнительную выписать. Могу сейчас дать. В виде исключения. Чай с Катериной попьете. Насколько я её знаю, она против не будет.

  - Так если можно, товарищ майор...

  - Полагаю, можно. Только ты потом домой не беги. Шея у тебя... слишком красочная. Маму напугаешь.

  - Понял. Я в расположение вернусь.

  - Разберетесь. "Гражданка" есть? Собирайся, я тебя подвезу. Да шевелись, Земляков, я тоже домой хочу...

  Доехали за десять минут. Женька смотрел на теплые огни кремлевских стен, иллюминацию Каменного моста, и все равно не верил. Бывает, оказывается, отчуждение, на гангрену похожее.

  "Девятка" остановилась у арки дома на Большой Якиманке.

  - Пройдешь во двор, первое строение. Подъезд там единственный. Третий этаж. Чересчур чаем не увлекайтесь.

  - Даже в мыслях нет, - запротестовал Женька.

  - Уж конечно. Насухую поминали ветераны минувшие дни. Ладно, сдержите как-нибудь друг друга. Индивидуалисты. Не мерзни, Земляков. Еще простуды не хватало.

  - Спасибо, товарищ майор.

  Начальство безнадежно махнуло рукой и укатило.

  В спортивном костюме было и вправду прохладно. По широкой улице летел ветер, гнал стремительные лоснящиеся машины. Раньше Женька почему-то не обращал внимания, сколько на улицах красивых машин. И на черта они такие красивые?

  Арка, двор. Подъезд. Несет влажным теплом из подвала. Смешные почтовые ящики.

  Обитала начальница в доме старом, явно дореволюционном. Даже лифта здесь не имелось. Женька потоптался перед дверью квартиры, выкрашенной темно-рыжей, классической краской. Изнутри доносилась приглушенная музыка. Может, не нужно было приходить? Отдыхает человек, имеет право. Незваный гость, он...

  Кнопку звонка Женька все-таки нажал. Звякнуло-брякнуло, - судя по звуку, звонок оказался ровесником дома.

  - Да, иду, - почти немедленно откликнулся знакомый голос. - Что за паника?

  Лязгнул замок, и Женька не сдержал вздоха облегчения. Начальница была та же. Правильная.

  Глупо, конечно. Вовсе и не та же самая. В белой, видимо, весьма дорогой рубашке. Свободная такая одежка, - мужского покроя, с огромными нагрудными карманами. Влажные волосы стильно зачесаны. Кроме рубашки и свежей прически на начальнице ничего не имелось. Стояла босая. Нет, все-таки поверить невозможно, что такие длинные и безупречные ноги на свете встречаются.

  - Крутая блузка, - пробормотал Женька. - Очень тебе идет.

  - Данке шен, - начальница ухмыльнулась. - Не в твою честь, не надейся.

  - Иллюзий никогда не питал, - безропотно признал Женька. - Ты извини за поздний визит, вперся незваным. Как-то меня начало...

  - Корчит? Знакомое дело. Входи, кроссовки скинь. Я новый ковролин постелила.

  Женька принялся развязывать шнурки, бормоча:

  - Понимаешь, что-то мне, правда, совсем не по себе. Хотел позвонить, да вот... Хамство, конечно, вдруг бы ты не одна была...

  - Вообще, я как раз не одна, но это значения не имеет. А Сан Саныч мне звякнул, предупредил.

  Женька разогнулся и замер, - из кухни вышла девушка, тоже босая, в красной рубашечке, которую и рубашечкой называть было преувеличением. В маленьком пупочке светился яркий камешек, и вся девчонка словно светилась, - ну до неправдоподобия хорошенькая куколка. Даже взъерошенные прядки короткой платиновой стрижки сверкали и искрились.

  - Добрый вечер, - вежливо поздоровался Женька, совладав с шоком.

  - Ой, мальчик! - волшебное создание улыбнулось.

  - Брысь к музыке, - сказала Катрин.

  Девчонка зашлепала по длинному коридору, оглянулась. Из комнаты выглянул темноволосый парень, обнаженный по пояс, в одних джинсах.

  - Кать... - с чувством сказал Женька, вешая ветровку на древнюю вешалку. - Ты извини, пожалуйста, а?

  - Пустое, Земляков. У меня законный выходной. Что хочу, то и делаю. И фиг кто мне помешает. Иди на кухню...

  На расшатанном столе стояла литровая бутылка джина, тоник. В пиалах красовались орешки и миниатюрные маринованные огурчики. Бокалы со следами губной помады. Катрин сполоснула один из сосудов над старинной раковиной.

  - Падай, Жень. На обстановку внимания не обращай. Квартирка съемная, но я как-то здесь прижилась. На молодежь внимания тоже не обращай, они мешать не будут.

  Женька кивнул. Парень был явно постарше самой хозяйки - темноволосый, в меру накаченный, спортивный. К таким командирша явно благоволила.

  Зашипел тоник. Катрин качнула бокалом:

  - С возвращением.

  Женька глотнул холодной жидкости, вдохнул хвойный аромат. Как, там, у Артюховки.

  - Кать, мне, наверное, алкоголь не нужен.

  - Это не алкоголь. Просто напиток, мне нравящийся, - Катрин медленно поцедила джин с тоником, отставила бокал. - Накачивать, я тебя, Женька, не буду. Не нужно, да и не поможет. Ничего нам с тобой не поможет. Только пара дней здешнего кисельного бытия, и всякая фигня, скрашивающая жизнь. Я когда первый раз вышла, сидела как дура, слезы лила.

  - Да ладно, что ты меня утешаешь, - обиделся Женька.

  - Какие тут утешения? Поплакала. Хотя опыт у меня был. Но в "кальку" ходить - это иное. Возвращаться - вообще... Дерьмо пополам с облегчением. Каким-то глобальным власовцем себя чувствуешь. И не веришь ни во что на свете.

  - Точно, - Женька взял оливку, принялся рассматривать. - Кать, мы там были или нет?

  - Вопрос философский. Возможно, мы там и остались. В окопе, в подвале, под танком. Это же "калька". Всё может быть.

  - Нет. Это они там остались: разведчики, и лейтенант Костя, тетка Наталья, батальон в Госпроме. Девчонка та, осколком чикнутая. Варварин. Все там остались. Навсегда.

  - Ну, это слишком пессимистичная точка зрения. Большинство, не смотря на всё, выжило. Победу отпраздновало.

  - Думаешь? - пробормотал Женька.

  Катрин взяла бутылку:

  - Нет. Не думаю. Мертвых всегда больше чем живых. Есть такой необъяснимый парадокс мироздания. С другой стороны, когда-то мы все без исключения отправимся к хорошо знакомым людям. Полагаю, ТАМ никаких границ между "кальками" не существует.

  - Здорово, - Женька лизнул оливку. - Значит, вопрос философский?

  - В общем, несомненно, философский и отвлеченный. Но все равно, тоскливо. Знаешь, сожгли наш "танчик". На шоссе они с немцами столкнулись.

  - Эх...Отличные бойцы были. Кать, плесни глоточек.

  Чистый джин жарко скользнул в желудок.

  - Война есть война, - Катрин хрустнула огурчиком. - Мне Варварин рассказал, только я, дура, не спросила, как фамилия танкиста Бориса была.

  - Зверенко, его фамилия, - сказал Женька. - Я с ним немного поболтать успел. Из Ейска он родом. Зверенко или Свиренко, я толком не расслышал.

  - Ой, блин! - начальница зажмурилась. - Вот я идиотка! Знакомое же лицо. Очень даже похожи. Точно - брат или племянник. Вот дура! Я же с его родственником когда-то дружила. Тьфу, черт! Странное дело, нужно будет попросить просчитать вероятность. Понимаешь, в разных "кальках", то с чьими-то родственниками, то с однофамильцами сталкиваешься. Должна существовать закономерность какая-то.

  - Я думал, ты в танкиста немножко втюрилась, - ляпнул Женька.

  - Романтик ты. Выдумываешь. Нет, я однолюбка, правда, морально разложившаяся, - начальница улыбнулась. - А у тебя как, с этой, как её, - с Ириной?

  - Я её там вспоминал, - пробормотал Женька. - Это что-то значит?

  - О, это значит бесконечно много. Или абсолютно ничего не значит. Хочешь циничный совет? Вспоминай девушку, либо в момент эрекции, либо вовсе не смей забывать.

  - Замечательный совет. Осталось только определиться в какую категорию Иришку пристроить.