Зверь. Изменил мне — изменил меня - Ляна Вечер

что это — парная связь, любовь или всё вместе, — но это работает. Только Карим умеет заставить меня забыть обо всём за одно сладкое мгновение. Раз — и нет больше моего прошлого. Ничего нет. Есть только запах соснового леса после дождя и тепло любимого мужчины. И это, чёрт возьми, то, что мне сейчас нужно.

— Как у тебя это получается? — глажу лицо зверя, не могу насмотреться в чёрные глаза.

— Получается что? — он щурится хитро.

— Отключать мой разум, как кнопкой — в одно нажатие, — хлопаю волка ладошкой по плечу.

— Секрет, — улыбается довольно.

— Кстати, о секретах, — освобождаюсь от тёплых крепких объятий. — Я хочу знать, зачем ты поехал в город.

— Давай не будем об этом, — Карим мрачнеет. — Не сейчас.

— Нет, будем, — настаиваю. — Ты мог погибнуть, и я имею право знать ради чего.

Зверь не хочет говорить об этом, и мои доводы для него не аргумент. Только я не отстану, он это прекрасно понимает.

— Я хотел встретиться с Тимуром, — наконец, признаётся.

— Встретиться с Тимуром, чтобы что? — ловлю виноватый взгляд альфы.

— Чтобы прикончить его, — ставит жёсткую точку в чистосердечном признании.

Я не стану спрашивать у Карима, думал ли он о последствиях расправы над моим недомужем. Он не думал. Пока я в городе пыталась защитить зверя от Тимура, он решил поступить по-своему. Необдуманно и рискованно. В каком-то смысле авария на трассе спасла Карима от тюрьмы. Вот только цена такого спасения могла оказаться слишком высокой.

— Каким бы Тимур ни был, он должен ответить по закону, — заключаю со вздохом.

— Однажды меня закрыли за то, что я пытался защитить мать. Больше в справедливость человеческих законов я не верю. — Альфа снова ложится на кровать.

Я бы попыталась переубедить зверя, но вижу, что у него больше нет сил даже для разговора. Карим ещё слишком слаб. Пусть отдохнёт.

Встаю, беру с подоконника коробок, чиркаю спичкой и поджигаю порошок в лампаде.

— Наринэ сказала, ты должен поспать. — Вернувшись к зверю, устраиваюсь рядом.

Вдохнув дым сонных трав, оборотень зевает:

— Только если ты будешь рядом.

— Я рядом… Я никуда не уйду, — шепчу на ухо волку.

— Последние пару недель я жил в аду, — Карим сгребает меня в охапку, обнимает крепко, словно боится, что я сбегу. — Я с ума сходил, на стены лез от одиночества. Теперь я тебя не отпущу, малышка. Даже не надейся.

Глава 29

— Потерпи, сынок… — шепчу, накладывая повязку на рану альфы. — Твоя истинная скоро будет здесь. Она источник силы для тебя. Ты обязательно поправишься.

Говорю, а под горлом стоит комок из горечи и страха. Только бы девочка успела доехать, пока сердце Карима ещё бьётся.

Страшная авария… Лобовое столкновение с фурой. Я не знаю, как мой сын остался жив после такого. Наверное, Луна послала ему матёрого ангела-хранителя. Вот только сил, чтобы восстановиться, у альфы нет. Слабая искра жизни теплится в теле волка, а я могу лишь поддержать её до приезда пары. Эта девочка — исцеление Карима. Только её возвращение даст ему шанс, а больше никто и ничто не поможет.

— Как он? — Назим подаёт голос.

А я вздрагиваю. Забыла, что он тоже в лазарете.

— Порадовать нечем, — отвечаю, и сердце сжимается от боли.

Бывший бета стаи сидит на стуле у двери, наблюдая, как я работаю. Пусть сидит. Пока рядом кто-то есть, я не позволю себе расслабиться и дать волю эмоциям. Хотя душа разрывается от одного взгляда на искалеченного сына.

Да и вообще Назим очень помог. Я поехала за альфой вместе с ним. Если бы не наш бывший бета, я бы не смогла вытащить сына из раскуроченной машины и не привезла бы его сюда. Что тогда стало бы с моим мальчиком? Ответ очевиден.

— В том, что случилось, есть вина моей дочери, а значит и моя… — глухо бубнит Назим. — Если альфа не выживет, я себе этого не прощу.

Нагнать трагедии Назим умеет. Я его не первый год знаю. Причитает не хуже бабки.

— Намажь спину, — беру банку с мазью со стола и отдаю волку. — Болит, наверное, после кульбитов на трассе.

— Наринэ… — он снова открывает рот, чтобы выдать порцию жалобных речей.

— Ни слова! — заявляю строго. — Займись своей спиной и не каркай. Без тебя тошно. — Иду зажигать лампады с обезболивающими травами.

У моего сына жар, который не получается сбить. Бедный мальчик стонет в бреду, зовёт истинную. Где она? Почему так долго?

Но вместо первой после Луны в лазарет заходит та, кому здесь совсем не место.

— Мне сказали, что Карим… — Увидев альфу на койке, Захария замирает на пороге. — О, Луна… — выдыхает с ужасом.

— Выйди отсюда! — рявкаю.

— Не командуй, шаманка, — девчонка окидывает меня надменным взглядом. — Я бета стаи и сама решаю, где мне находиться. Я нужна нашему альфе и буду с ним рядом, сколько потребуется. — И идёт к кровати, на которой лежит Карим.

— Нисколько не требуется, — встаю на пути девчонки. — Рядом с Каримом должна быть его истинная, а не ты.

— Что-то я её здесь не вижу. — Захария складывает руки на груди и вздёргивает нос. — Может, истинная пара нашего альфы прячется?

У неё ещё хватает наглости ёрничать в такой ситуации. Бете бы помолиться за спасение альфы — попросить Луну, чтобы быстрее привела его истинную в стаю. Впрочем, Захарии никогда не стать настоящей бетой, а значит, и говорить не о чем.

— Нази-и-им… — поворачиваю голову к отцу наглой девчонки. — Или ты выведешь свою дочь из моего лазарета, или, клянусь, я перекинусь и перегрызу ей горло!

— Зубов-то хватит? — Захария даже не собирается сбавлять обороты.

Назим подскакивает со стула и, держась за поясницу, быстро идёт к дочери:

— Уходи, — берёт девчонку её за локоть, тянет к порогу. — Не навлекай беду ещё больше.

— Не трогай меня, папа! Я бета! Я!..

Девчонка оказывается за дверью, а её отец щёлкает замком.

— Иди домой! — кричит. — Иначе я тебя выпорю!

Захария на крыльце ещё какое-то время ругается, щедро посыпая нас с Назимом проклятиями, а потом уходит. О, Луна, дай нам всем сил. Особенно нашему альфе.

Пяти минут не проходит, а с улицы снова доносятся крики. На этот раз кричит не Захария. Кто-то зовёт на помощь. И, кажется, я знаю этот голос. Таня…

Не помня себя, вылетаю из лазарета и бегу к воротам. Там уже собрались наши волки. Расталкиваю оборотней локтями, выхожу за частокол, и сердце покрывается коркой льда.

— Что с ней? — с ужасом смотрю на истинную моего мальчика.

Пара Карима на переднем