Измена. Я не прощу (СИ) - Шарм Кира

Наверняка это приказ Егора. Или Ляли.

Специально, чтобы меня унизить еще сильнее.

Но устраивать скандал, конечно, слишком глупо. И слишком недостойно. Нужно поберечь силы для основных переговоров, главного на сегодня боя.

— Простите, Людмила Алексеевна. Я должен был все проверить по максимуму.

— Было похоже, что это не я, а кто-то переодетый под меня?

Все же не выдерживаю. Иронично кривлю губы.

— Вас проведут, — Алексей вздыхает, возвращая нам документы.

— Не стоит. Я прекрасно знаю, где переговорная. И конференцзал.

— Простите, но такой порядок. Я обязан выделить гостям сопровождающих.

«Чтобы мы ничего не украли в лифте?»

Снова хочется съязвить, но на самом деле все это и правда ударяет по больному.

Гостья. Я. Здесь!

И это отношение от тех, к кому я так привыкла за эти годы! Я ведь Алексею собственную жизнь доверила бы, даже не задумываясь!

— Может, нас еще обыщут? Таких приказов у вас не было?

Руслан еще сильнее сжимает мою руку. А рука Кирилла ложится на мой локоть.

Молча киваю и разворачиваюсь спиной к Алексею, к лифтам.

К нам уже спешит бывшая помощница отца, Дарина, которая, судя по всему, по наследству перешла и к Егору.

Интересно, он с ней тоже… Насколько любвеобильным был мой муж?

— Здравствуйте.

Вечно приветливая, сейчас она даже краем губ не улыбается.

Смотрит холодно и лишь сухо кивает.

— Прошу за мной.

Разворачивается на каблуках и быстро идет вперед.

А ведь раньше не знала, как мне угодить!

То какао принесет, то пирожные мои любимые. Как наседка возилась, вилась вокруг меня, а улыбка прямо с лица не сходила!

— Спокойно, Мила.

Рус наклоняется над самым моим ухом.

— Это такая тактика, — над другим раздается голос Кира.

— Им важно выбить тебя из колеи еще на самом входе. Ты и без того волнуешься, это всем понятно. Им нужно, чтобы до конференцзала ты уже дошла выжатая. От потрясения и обиды. Вывести тебя на эмоции. Эмоции это всегда наша слабость, запомни. Из-за них все совершают глупости. Самые идиотские и провальные поступки. Так что просто не реагируй. Никаких эмоций.

— Потом все выплеснешь. Дома. Я даже разрешу тебе разбить мой любимый сервис, — подхватывает Руслан.

— Ты разве психолог?

Разворачиваюсь к Киру.

Никуда не денешься, эмоции затапливают меня выше головы.

— Я адвокат, Мила. И на собственном опыте знаю, как это бывает. Иногда нет никаких шансов. Никаких лазеек и доказательств. Тогда остается только вывести на эмоции. На максимум. И… Вуаля! Твой противник начинает пропускать удары! А ты выигрываешь под чистую. Получаешь то, и десятой части чего не светило.

Мы слишком долго пересекаем холл. Дарина ждет нас у лифта с нетерпеливой гримасой и постукивает каблуком по паркету.

— Вам не идет такое кислое выражение лица. Улыбнитесь, уверен, так будет гораздо лучше, — рявкает вдруг Марк, о котором я на самом деле уже почти забыла.

Но Дарина только недовольно передергивает плечами и пропускает нас в лифт.

И в нем мне уже становится не до нее. Не до Алексея и не до остальных.

Воздуха вдруг отчаянно начинает не хватать. Сердце бешено бьется о ребра, как будто собирается вылететь прямо сейчас.

Изо всех сил впиваюсь ногтями в сумочку.

Сейчас. Сейчас я увижу. Их обоих. Встречусь лицом к лицу!

И от этого понимания подгибаются колени. О каких-то делах я уже и думать не способна!

Кажется, у меня даже клаустрофобия начинается!

Мы заходим в конференцзал, где уже почти все места заняты советом директоров.

Я иду, как в невесомости. Ничего перед собой не вижу. Кажется, даже не дышу.

Замечаю только, что два места во главе полукруглого стола так и остаются пустыми.

— Людмила Алексеевна. Приятно вас видеть в добром здравии.

Я только киваю. Кто-то отодвигает для меня стул.

— Простите. С вами ваш… Адвокат, насколько я понимаю. Присутствие остальных, думаю, будет не совсем уместно.

— Это мой муж и консультант по вопросам финансов. Они останутся.

Выговариваю глухо. Губы как будто стали деревянными, как и голос.

Но радует, что звучит уверенно. Даже с нажимом. Как говорил мой отец.

— Эмммм… Ну ладно.

Повисает долгая неловкая пауза.

Директора, каждого из которых я прекрасно знаю, отводят глаза. Пересматриваются меду собой. Я же разглядываю каждого в упор.

— Я так понимаю, новая владелица и директор не собираются удостоить нас своим драгоценным присутствием? Может, тогда нам хотя бы кофе принесли?

Марк ведет себя, как ни в чем ни бывало. Мне даже кажется, что он сейчас откинется на спинку стула и забросит ноги на стол.

Дарина тут же срывается со своего места, где она должна все записывать и приносит нам кофе.

— Гадость, — шумно выдает Марк, быстро отпивая глотов.

Наши чашки остаются нетронутыми.

— Мила. Теперь я понимаю, почему ты не любишь кофе. Его здесь просто отвратительно готовят!

Не понимаю, Марк развлекается или пытается так разрядить обстановку. Или это тоже такое психологическое давление? Вести себя развязно, когда все дико напряжены и нервничают.

А нервничать я начинаю все сильнее. Если Егора и Ляли нет, то, быть может, они что-то задумали?

— Прошу прощения, — наконец с места поднимается Арсений Павлович, тот самый юрист отца, на которого я так рассчитывала. И, на самом деле, рассчитываю до сих пор. На то, что он все сделает, чтобы защитить мои интересы. Ну, насколько возможно.

— Госпожа Розанова и господин Зарубин предупреждали, что могут не появиться на сегодняшнем совете, поэтому… Видимо их ждать не стоит.

— Совет был назначен несколько дней назад, — сухо отзывается Руслан. — Разве нельзя было предупредить?

— Увы, у госпожи Розановой возникли проблемы со здоровьем. Только вчера ее доставили в больницу. Видимо, состояние тяжелое, потому что с тех пор мы не получали ни от кого из них никаких известий.

Значит, все всерьез.

Ляля потеряла их общего ребенка? И теперь в больнице?

Это ведь была гинекологическая клиника. Других проблем быть не может.

И… Черт возьми.

Что-то неприятно. Привычно и тревожно колет внутри. Но уже через минуту я понимаю, что мне совсем ее не жалко. Ни капельки. Я не злорадствую, но… Мне все равно.

— В таком случае, не вижу смысла занимать наше время, — отрезает Руслан. — Сообщите, когда будет возможно вести переговоры.

— Ни в коем случае, — Арсений Павлович качает головой. — Я уполномочен говорить и действовать от их имени на такой случай.

— Что ж. Тогда начнем. Ждать дольше, полагаю, нет смысла, — Кир уверенно раскладывает перед собой документы.

— Сначала я хочу услышать вашу точку зрения по возникшей ситуации, — сразу же передает слово юристу отца. — А после будет обсуждать и вносить коррективы.

— Конечно.

Арсений Павлович явно нервничает. Избегает на меня смотреть. Украдкой разглядывает Руслана. Неужели он не знал, что я вышла замуж? Мы постарались дать после самой свадьбы максимальную огласку этому событию. Вряд ли что-то прошло мимо юриста корпорации.

— Как всем известно, господин Розанов по наследству передал все своей приемной дочери, Розановой Елене. Соответственно, весь бизнес теперь принадлежит ей.

Кир кивает.

— Вопрос завещания не в вашей компетенции, при всем моем уважении. Сейчас речь идет о тех десяти процентах акций, которые принадлежат Людмиле. И о принадлежащих ей салонах. На которые ваша организация почему-то наложила арест. Никаких досудебных документов мы не получали.

— Ну… Да…

Арсений бросает неуверенный взгляд на меня и потирает переносицу.

— Вопрос в том, что у нас были основания сомневаться в адекватности госпожи Розановой. Смерть отца выбила вас из колеи, и….

— У вас были какие-то доказательства по ее состоянию здоровья? Может быть, экспертиза? Или заключение психолога?

— Нет, но…

— Вы понимаете, что заморозка акций незаконна и мы будет требовать серьезной компенсации?