Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора - Роберт Киркман

Вид её в таком состоянии отправляет электрический разряд ярости по его организму — искрящий, как наконечник сварочной горелки, распаляющий невидимое пламя глубоко внутри него. Он слышит голос: вспори миру брюхо, разорви его на части, вскрой его сердце… прямо сейчас. Его сознание вновь возвращается от кошмара обратно в сад, его мозг охвачен яростью.

Территория земельного участка виллы, согретая теперь мягким утренним осенним солнцем, имеет форму полумесяца, с главным домом в центре. Несколько хозяйственных построек располагаются по аккуратной кривой позади дома: каретный сарай, небольшой склад для сенокосилки и трактора, сарай для инструментов, жилой дом на сваях для гостей и большой обитый деревом сарай с огромный флюгером и куполом на крыше. В это последнее строение, с проеденным червями деревянным покрытием выгоревшего на солнце бледно-розового цвета, в настоящий момент и направляется Филип.

Ему необходимо слить этот ядовитый поток, текущий через него, ему нужен выход.

Главный вход амбара представляет собой двойные двери, которые запирают на гигантской деревянный засов по центру. Филип приближается и откидывает планку. Двери со скрипом открываются, обнаруживая облака пыли, летающие в тенях внутри. Филип заходит и закрывает за собой двойные двери. Воздух наполнен запахом конской мочи и заплесневелого сена.

Две фигуры извиваются и корчатся в углу, одержимые их личным видом адского мучения, связанные и с кляпом во рту: Сонни и Шер.

Парочка сотрясается друг против друга на полу амбара, их рты заклеены, их спины прижаты к двери пустого конского стойла, их тела — в муках ломки. Героин или крек, или ещё что-то, в действительности это не имеет значения для Филипа. Единственное, что сейчас имеет значение, в том, что эти двое понятия не имеют, насколько ужасная судьба уготована для них.

Филип подходит к сладкой парочке. Тощая девица судорожно дрожит, её накрашенные глаза запеклись сухими слезами. Мужчина порывисто хватает воздух ноздрями.

Стоя в узком луче солнечного света, наполненном пылью и частичками сена, Филип поедает их взглядом как сердитый бог.

— Ты, — говорит он Сонни. — Я собираюсь задать тебе вопрос… и я знаю как трудно кивнуть связанной головой, поэтому просто моргни один раз, имея ввиду "да" и дважды говоря "нет".

Мужчина смотрит на него заплывшими, блёклыми, запавшими глазами. Он моргает один раз.

Филип смотрит на него.

— Тебе нравится смотреть?

Два моргания.

Филип дотягивается до застежки на ремне и начинает расстегивать ее.

— Стыдись, потому что я хочу показать тебе одно адское шоу.

Два моргания.

Снова… два моргания.

Два моргания, два моргания, два моргания.

— Легче, Брайан, не так быстро, — говорит Ник Брайану следующим вечером, поднявшись на второй этаж в мастерскую. В свете керосиновой лампы, Ник помогает Брайану выпить воды через соломинку. Рот Брайана все ещё раздутый и от этого неловкий, и он заливает себя водой. Ник делает всё, что возможно, чтобы помочь Брайану восстановиться и, в первую очередь, помогает ему удержать еду внутри.

— Попробуй этот овощной суп, — уговаривает Ник.

Брайан ест несколько ложек.

— Спасибо, Ник. — Голос Брайана приглушенный, хриплый от боли. — Спасибо за всё. — Он произносит слова не совсем членораздельно из-за воспаленного нёба. Он говорит робко, запинаясь. Лёжа в кровати, он плотно обернут тряпками вокруг сломанных ребер, его лицо и шея забинтованы, на левом глазу — отёк с багрянистым синяком. С его бедром, возможно, что-то не так, но ни один из них не может утверждать этого.

— Ты поправишься, мужик, — говорит Ник. — Твой брат — другая история.

— Что ты имеешь в виду?

— Он слетел с катушек, мужик.

— Ему много пришлось вынести, Ник.

— Как ты можешь говорить так? — Ник откидывается и делает огорченный вздох.

— Посмотри, что он сделал с тобой? И не говори, что это потому, что он потерял Пенни — мы все потеряли людей, которых любили. Он был близок к тому, чтобы убить тебя.

Брайан смотрит на свои искалеченные ноги, торчащие из-под краешка одеяла.

С большим усилием он произносит:

— Я заслуживаю всего, что получил.

— Не говори так! Не твоя вина, что это произошло. Твой брат свихнулся на этом. Я действительно переживаю за него.

— Он будет в порядке. — Брайан смотрит на Ника. — Что случилось? Что-то ещё беспокоит тебя.

Ник глубоко вздыхает и задается вопросом, должен ли он довериться Брайану. У братьев Блейк всегда были сложные отношения, и за эти годы Ник Парсонс часто чувствовал, что был большим братом Филипу Блейку, нежели его родной брат. Но между Блейками всегда была кровная связь на генном уровне, которая существовала глубоко в жилах двух мужчин.

Наконец Ник произносит.

— Я знаю, что ты не сильно религиозен. И я знаю, ты думаешь, что я святоша.

— Это не так, Ник.

Ник отмахивается:

— Не имеет значения… моя вера сильна и я не сужу человека по его религии.

— К чему ты ведешь?

Ник смотрит на Брайана.

— Он оставил ее в живых, Брайан… хотя, возможно, "в живых" не совсем правильное слово.

— Пенни?

— Он с нею сейчас.

— Где?

Ник объясняет, что произошло за последние два дня, следующие после перестрелки. В то время, пока Брайан оправлялся после избиения, Филип был очень занят. Он держит двух бандитов, переживших перестрелку, запертыми в амбаре. Филип утверждает, что он допрашивает их о возможных человеческих поселениях. Ник волнуется о том, что он пытает их. Но это последнее, о чем он переживает. Судьба Пенни Блейк гложет его.

— Он держит её привязанной к дереву, как домашнее животное, — говорит Ник.

Брайан хмурит брови.

— Где?

— В саду. Он ходит туда ночью. Проводит с ней время.

— О Боже.

— Слушай, я знаю, что ты думаешь, что это всё ерунда, но меня воспитывали, рассказывая, что во Вселенной есть сила Добра и сила Зла.

— Ник, я не думаю что это…

— Подожди. Дай мне закончить. Я полагаю, что все это — эпидемия или неважно как ты назовешь это, работа дьявола или сатаны.

— Ник…

— Просто позволь мне высказать свое мнение. Я много думал об этом.

— Продолжай, я слушаю.

— Что больше всего ненавидит Сатана? Силу любви? Возможно. Когда кто-то вновь возрождается. Хорошо, допустим. Но я предпочитаю думать, что когда человек уходит, его душа летит в рай.

— Я не понимаю, к чему ты ведешь.

Ник пристально смотрит на Брайана.

— Это то, что происходит здесь, Брайан. Дьявол нашёл способ держать души людей в ловушке здесь на земле.

Проходит мгновение, пока Брайан переваривает услышанное. Ник не ждет, что Брайан поверит ему, но возможно, просто возможно, Ник заставит его задуматься.

Во время небольшого молчания, северный ветер завывает в ставнях. Погода портится. Вилла скрипит и стонет. Ник поднимает воротник пропитанного нафталином свитера (несколько дней назад, они нашли теплую одежду на чердаке виллы) и дрожит в холодном воздухе второго этажа.

— То, что делает твой брат — это неправильно, это против Бога, — завершает Ник и его заявление повисает во мраке.

В этот момент в темноте сада трещит и мерцает разведённый на земле небольшой костёр. Филип сидит на холодной земле у огня, его ружьё рядом с ним, на его коленях открыта потрёпанная книжица, которую он нашёл в детской комнате виллы.

— Впусти меня, впусти меня, Маленький Поросёнок, — читает Филип вслух грубым, усталым напевным голосом: — Или я как разозлюсь! Как дуну! И разнесу твой домик!

На расстоянии трёх футов, привязанная к стволу дерева, Пенни Блейк рычит и пускает слюни при каждом его слове, бессильно клацая крохотными челюстями.

— Ни за какие сладкие коврижки! — продолжает Филип, перелистывая тонкую страницу.

Он делает паузу и поднимает взгляд на существо, бывшее когда-то его дочерью. В мерцания костра, маленькое лицо Пенни искажено неумолимым голодом, при этом оно такое морщинистое и раздувшееся, что напоминает Хэллоуиновский фонарь из тыквы. Её живот обмотан проволокой, закреплённой на дереве. Она тянет свои скрюченные когтистые пальцы и щёлкает зубами в воздухе, стремясь вырваться и отобедать своим папочкой.

— Но, разумеется, — Филип продолжает дрожащим голосом, — волк сдул его домик. — Мучительная пауза, и Филип произносит убитым голос, наполненным горем и безумием: — И он съел поросёнка.

Всю оставшуюся неделю Филипу Блейку спалось совсем не легко. Он старался поспать хоть пару часов каждую ночь, но нервная энергия заставляла его ворочаться, пока ему не нужно было вставать и заниматься делами. Большинство ночей он проводил в сарае, выплёскивая свой гнев на Сонни и Шер. Они являлись непосредственной причиной, по которой Пенни превратилась в монстра, и Филип должен был убедиться, что они страдают, как ни один мужчина и ни одна женщина не страдали до этого. Деликатный процесс поддержания их по эту сторону смерти был совсем не лёгким. Периодически Филип должен давать им воды, чтобы убедиться, что они не умрут. Он также следил, чтобы они не убили себя и не сбежали от мучений. Как хороший тюремщик, Филип завязывал верёвки туго, и держал все острые предметы подальше от досягаемости своих жертв.