Дай мне второй шанс (СИ) - Тата Сибирская

вас балбесов… — гаркает Прохор, когда звоню ему и обрисовываю ситуацию еще раз. — Почему я, по вашему никогда не иду сам помогать друзьям или родственникам? Потому что глаза зашорены. Не смотришь объективно. А ты поперся в фирму отца. Жди, во вторник у тебя будет группа. Время, так понимаю, теперь уже точно есть…

И отключается.

Время действительно есть. Обвал систем — убытки колоссальные и теперь уже придется постараться, чтобы здесь и сейчас все не загнулось окончательно. Шанс спасти фирму хоть и существует, но мизерный. И кроме, как себя со своей самонадеянностью, винить некого.

Прохор прав. Глаза зашорены и я не увидел очевидного. В обычной ситуации, проверяешь всех досконально и не приходится действовать тайно. А вся эта “аккуратная” проверка, создает дополнительные проблемы и отнимает ценное время. И на кого-то я не посмотрел.

Дава выстроил сложную внешнюю защиту и пока помогал мне с “разбором полетов” внутри система осталась уязвима, а я упустили из вида “крысу”, которая работала под самым носом. А это мог быть кто угодно, как новенькие, работающие по два-три года, так и те, кого я знаю практически с детства, кто был с отцом с самого основания. Кого-то упустил…

В понедельник, с приходом в фирму сотрудников, начинаю масштабные внутренние проверки работников. Больше уже не скрываюсь.

Дава все еще колдует над системой, но сейчас уже не один и дела идут быстрее. Если не отследит вирус, то хоть данные какие-то спасет.

Сам я так и не ухожу из офиса, поэтому Юлю вижу только в понедельник, когда она приходит на работу.

Приходится скинуть на нее, как на зама, все переговоры, да и в целом всю административную работу. Она ничего не спрашивает, не спорит, только молча кивает на словах о проверке и уходит работать.

Что меня напрягает, это то, что она почти весь день торчит у Антона, но к сожалению разбираться с этим возможности у меня просто нет, а зря…

Во вторник в офисе появляется отец.

Заходит в свой кабинет, где я сижу обложившись бумагами. Давы нет, он разносит в пух и прах местных айтишников у них в отделе.

— Как дела сын? — спрашивает, устало опускаясь в кресло напротив.

В его голосе нет ни капли злобы или раздражения, только какая-то обреченность. Он будто в один миг постарел на десяток лет, что неудивительно, в один момент практически потерять дело всей жизни, не просто.

— Мы его найдем, не беспокойся. И все восстановим, — отзываюсь уверенно.

В голове уже даже наметил план восстановления. Много времени, много средств, но результат того стоит.

— Я уже нашел, — и в голосе, и в глазах отца мелькает сочувствие и мне это совсем не нравится. — Мне жаль, но это Юля.

Глава 34

— Это бред, — отвечаю спокойно на заявление отца.

Кричать и нервничать нет повода, я знаю, что это не она. Не слишком правильная и идеальная — может кричать и ругаться, накосячила с заказами — но не без моральных устоев и со своей точкой зрения. Нужно искать либо слишком идеального сотрудника, либо самого незаметного, но Юля, нет… Не пытается выслужиться, чтобы втереться в доверие, совершает ошибки и готова их признавать, спорит и отстаивает свое мнение. И для внутреннего шпионажа нужно быть хорошей актрисой, а чего-чего, этого в ней точно нет.

— Она хорошая девочка Саш, — так же устало откликается отец. — Я взял ее, когда моя старая знакомая из института попросила пристроить “хорошую девочку”. И я принял ее на работу. Молодая, амбициозная… Арина далеко, ты уже во мне не нуждался, а тут молодая девчонка, готовая работать, только направь…и я направил.

Отец замолкает, улыбнувшись краешком губ, а я напрягаюсь. Уж не мог он увлечься Юлей?

Отец видимо понимает мой взгляд, поэтому как-то по-доброму усмехается.

— Нет Саша, я не влюбился в нее. Просто возрастом она была почти, как Арина и я заглушил боль отъезда дочери за границу наставничеством над Юлей. И знаешь, ни разу не пожалел, что взял ее. Как видишь даже решил повысить…

***********

Огромное значение имеет подача информации. Почему в школе или универе одних преподавателей ты слушаешь взахлеб, а у других засыпаешь? Скучный предмет? Это вряд ли. Все зависит от этой самой подачи.

Вот и сейчас, если бы отец орал с пеной у рта, я развернулся и даже и слова не слушал из того, что он говорит. Но он переживал и сам. Я видел это отчетливо и отчетливо слышал, а еще помню, как он переживал в самом начале из-за Юлиного косяка.

— Откуда сейчас взялось, что она виновата? — зная отца, он не мог голословно ее обвинить, значит у него что-то есть.

— У меня было время обдумать все и посмотреть со стороны. — Уже серьезнее отвечает отец. — Когда ты отправил ее на две недели на стажировку, все атаки на систему прекратились.

— Это могло быть просто совпадением. — тут же отзываюсь. Дава тоже говорил про это, но мы оба пришли в выводу, что это совпадение.

— Могло быть, — кивает, соглашаясь отец, — если бы не много маленьких, но весомых “но”. Начнем с того, что у нее оказались выписки из договоров с вип клиентами, которых у нее быть не должно.

— Мы с тобой это тоже обсуждали. Это были не выписки, а обычные рабочие заметки, — возражаю, — к тому же она не айтишник, чтобы разбираться во взломе системы, она продвинутый пользователь, но для хакерства этого мало.

Это самый весомый аргумент. Все таки основное — это взлом систем и крыть это нечем… как я думал.

— Она была не одна, — идет отец по тому пути, который может разбить все в пух и прах, — посмотри сюда. Вот за этим я ездил, — он протягивает мне плотный конверт, который принес с собой.

Еще до выходных отец уехал, сказав, что у него появились зацепки, даже день рождения Арины пропустил из-за этого, и видимо нашел то, что искал.

Разрываю плотную бумагу и на стол высыпаются какие-то бумажки. Сертификаты курсов по IT технологиям, уровнем не ниже, чем проходил я. Дальше идет копия диплома Московского университета по тому же направлению. Еще один сертификат по кибербезопасности. Протоколы выдачи гранта за победу в создании систем безопасности… и еще с десяток подобных бумажек и все, так или иначе, связанные с компьютерными системами.

Возвращаюсь к началу и смотрю имя — Алепьев Григорий.

— Это подопечный Юли в отделе, это ее Гриша. — говорит отец и я вспоминаю тихого парня из