Порох для крабов - Иван Ермаков

и Гиту не только пялил на дорожку, но и серьёзно с ними поговорил. Юные, довольные после своей разрядки на офисной мебели, Питомицы, надевая, красуясь, нижнее бельё, ясно дали мне понять, что приоритет у них однозначный. Хоть Инга и их непосредственный начальник, но я для них куда выше. Они дадут мне знать, если Инга с Жанной шибко загуляют.

Немного можно. Пусть сапёрша отдохнёт от меня и остальных жён. Иногда это обязательно нужно делать. У меня самого регулярно появляется потребность побыть в одиночестве. Это позволяет понять, как сильно мы привязаны к тем, кого рядом нет.

Инга, приведя себя в порядок и покачивая бёдрами, скрылась в Портале. Долго её "рабочая" командировка не продлится. Встретив сочельник в Латвии, где этот праздник должен отмечаться куда красочнее, чем у нас, православных, она вернётся до Нового Года со всеми обратно на Урал, чтобы принять участие на корпоративе.

Это мероприятие, которое уже во всю организовывала Катя, напрягая и всех остальных жён, судя по их перешёптываниям и подписываемым мною расходным ведомостям, должно получиться не хуже, чем в нищей прибалтийской стране.

Стало чуть тоскливо, поэтому я надел пуховик и, хлопнув принесённую мне Кузьмой на подносе чарку водки, тоже пошёл наружу. Чтобы дать возможность понять философию одиночества, я вчера распределил между всеми нами маршруты. Половина жён уже ушла в Антарктику, а остальные ушли на противоположный полюс.

"Возможно" у Инги вчера после распределения Энергии, когда она услышала про мои наполеоновские планы закончить до Нового Года установку Тановышек на южном континенте, а на северной ледовой шапке её начать, и сформировалась её просьба насчёт Прибалтики.

Понимаю, что будет тяжело, но надо. Разгоним Туман войны на всех ледовых просторах, и можно будет спать спокойно и забыть о Лыжах, которые мне уже снятся. Моя надежда на то, что самую муторную работу выполнят чекисты, не оправдалась. Как и в Антарктиде и Гренландии, на Северном Полюсе они тоже не шибко усердствовали, установив лишь несколько Девайсов.

Надя жаловалась на тяжёлую ледовую обстановку, на то, что топливо для ледоколов очень дорогое, на то, что лыжи у полярников на учёте поштучно, а самолёты там не летают. Если бы я не видел её злорадную улыбку, то поверил бы. Но бог с ними, сами справимся. С Термомодами нам будет куда сподручнее, чем знаменитым полярникам, покорившим Северный Полюс.

------------------------------------

Четверг (24.12)

О том, что Инга сорвалась в Прибалтику не просто так, я начал подозревать к вечеру. Лавры Амудсена, Штидта и Папанина, как оказалось, жён не шибко прельщали. Хоть они и выполняли свою ежедневную работу, разгоняя Туман войны над ледяными пустошами, но делали это без огонька.

Первой свою задачу выполнила позавчера Тамара. Безбашенная любительница скорости воспользовалась в Антарктике мотопарапланом и смогла досрочно завершить расстановку Тановышек на выделенном для неё участке. Наверное, она оказалась единственным человеком, совершившим полёт на таком аппарате над полюсом.

От новой порции работы она не отказалась, но попросила разрешения сходить в гости к своим родным на Кавказ. Мол давно там не была, нужно сестру двоюродную повидать перед её замужеством и прочее-прочее. Получив от меня между булок посошок на дорожку, она усвистала на своей Харви, пообещав, что к корпоративу вернётся.

Вслед за ней, спустя несколько часов, ушли, чуть шире расставляя ноги после полученного от меня напутственного заряда, Катя и Лика. Дамагерша пообещала, что как вернётся от своих родных, то непременно всё сделает. Гайдерша, которая резко воспылала желанием её сопровождать, это подтвердила.

Как и Катя с Ликой, Валя, перед уходом утром в Марий Эл, применила новый Мод, чтобы снизить себе рост. Рейнджершу якобы позвал отец, чтобы хоть перед Новым Годом увидеться. Повод был железным, не отпустить её у меня рука не поднялась. Подняв её тогда с колен после совместной разрядки, я конечно же её отпустил.

Поэтому когда после обеда ко мне подошла Люда, отпросившись в Новосибирск, я не удивился. Оригинальностью она меня не удивила, повод у неё был тот же, так что и я не блеснул ничем новым. Отодрав её попку, как и Валину утром в Сенях перед уходом, я расстался с хилершей до послезавтра.

Подобный распад целостности коллектива я в целом предполагал. У всего монолитного есть свой предел. Обрывать все связи между жёнами и другими людьми, означало как раз создать такой монолит. А без деформационных швов такая конструкция при определённых габаритах, какой бы прочной ни была, просто сломается. Так что пусть сходят, пообщаются с родственниками и близкими наедине. Это в итоге снизит всю накопившуюся напряжённость.

В результате, освещением Арктики на Картах остались занимался лишь я и Алёна. У неё отец был не знамо где, а мать умерла, так что повода избежать продолжения поездок на ледяных пустошах не было. Впрочем, петоводша не особо то и страдала. Характер у неё был такой. Всё новое в своей жизни она воспринимала с каким-то детским восторгом. Это сильно нас всех к ней располагало.

------------------------------------

Пятница (25.12)

Рассекая на снегоходе между ледяных торосов, я чувствовал за спиной тесно прижавшуюся ко мне петоводшу. Отмахав сотню километров, я сделал привал. Заглушив мотор, я услышал за спиной девичье хрюканье. Проснулась, ёлки-иголки.

- Уже приехали? - задала вопрос, потерев глаза, Лёля.

- Ещё нет. Промежуточная остановка.

- Добро. Пойду разомнусь. Мышцы совсем затекли.

Не смотря на куда большую Выносливость, так же себя чувствовал и я. Начав с Лёлей разминаться, я вынужден был снять пуховик, который сильно сковывал движения. Петоводша поступила аналогично. Стоя напротив друг друга, мы одетые лишь в лёгкие свитера, делали привычный комплекс разминки, которой занимались ежедневно.

Температура вокруг была под минус пятьдесят. Пар, вырывающийся изо рта, быстро оседал на наших лицах и одежде, образуя ледяную корку. Пот тоже был неприятен. Проступив сквозь кожу, он быстро застывал, приклеивая одежду к телу. Алёна напротив меня ежилась и периодически проводила по своему телу руками, чтобы избавиться от неприятных ощущений.

Восстановив работоспособность мышечной системы, я вытер лицо полотенцем и надел обратно, ставший словно каменный, пуховик. Лёля, подняв свой такой же арктический костюм со льда, недовольно скривилась.

Чтобы взбодрить петоводшу, я поставил столик, пару кресел и достал бутылку красного полусладкого. Налив в бокал, я протянул ей и сказал не мешкать, пока жидкость не поменяла своё агрегатное состояние. Похрустывая красными льдинками вина, на её лице начал проступать румянец. Другое дело!

- Тепло ли тебе девица? - спросил я ехидно Лёлю, когда её бокал опустел. - Тепло ли