Летос - Алексей Пехов

— Мужчина. Совсем молодой. У него, кажется, был темно-зеленый плащ и сапоги с красными вставками, — проронила Шерон.

Трактирщик грубо выругался, откинулся на стуле, покачал головой:

— Да. Это Лацек. Он на моей лошади уехал. Да Скованный с этой лошадью! Парня жалко! Говорил же, не стоит посылать. Тетка его теперь с ума сойдет. Эх! Все-таки достал малого заблудившийся…

— Скольких он убил?

— Выходит, что двоих. Лацека и еще одну женщину. В первый день, когда появился. Потом-то мы уже были начеку. Ну… и одного ранил. Счастье, что вы пришли. Получается, мы зря ждали у моря погоды. В Ринте о нашей беде так и не узнали…

Шерон испытывала злость. Не на жителей, а на указывающего. Он не сделал свою работу, поленился, решил, что беды не случится, и убрался в теплый и уютный город, оставив людей беззащитными. Она не знала, кто это был, но могла себе представить, что бы произошло, если бы подобную халатность допустили в землях вокруг ее города. Йозеф бы шкуру спустил с любого из них, если бы они не добили заблудившегося, как это предписывают правила, и не отправили его на ту сторону.

— Он не ломится в дома? Не нападает днем? Вы выходите на улицу?

— Почти не выходим. Береженого Шестеро хранят, госпожа. Он сейчас несколько не похож на других заблудившихся. Не то чтобы я их много за жизнь видал, но… этот какой-то странный. Крупнее. Руки и ноги, когда мертвец вернулся, стали длиннее. И… лицо вытянулось.

— Это перерождение.

Тэо слышал, что случается с некоторыми заблудившимися, если тех вовремя не убить. Тьма окутывает их, создавая новое, куда более страшное и опасное существо. Ходили слухи и об огнедышащих мертвецах и о чудовищах величиной с гору.

— Не знаю и не хочу знать, что это такое, — пробормотал трактирщик.

Шерон резко встала из-за стола:

— Мне нужен фонарь.

Дождь шпарил словно проклятый. Терзал расползшуюся, беззащитную землю, пытаясь убедить всех в том, что будет идти вечно. Он навевал уныние холодом и влагой, тянущимся с моря бледным туманом и ровным гулом миллионов капель, которые бесконечно падали с темного неба.

Вода обрушивалась на дорогу, в кипящие лужи, на крыши, деревья с желтеющими листьями, перевернутые лодки, в море, на скалы и порванный алый плащ.

Шерон стояла не двигаясь и полной грудью вдыхала свежий осенний, горький от соли воздух. Сейчас она не чувствовала тревоги, страха, голода и усталости после целого дня пути. Забыла о Найли, о погибших в Нимаде, о Йозефе, который полагается на нее, и о городе, который надеется на ее возвращение. Городе, которому она так нужна. Указывающая путь отринула сомнения, страх, страсть, ненависть и любовь.

Ее ждала работа.

Где-то там, за стеной дождя и тумана, был дробитель костей. В том, что здесь бродит именно он, Шерон не сомневалась. Тварь убивает, превращая кости в порошок, крошит их огромными ладонями, словно кувалдами. Она читала о подобных созданиях в книгах Йозефа, листая страницы ветхого атласа опасных существ, которых может встретить указывающий на своем пути. Сильные, проворные, предпочитающие ловить жертв на улице. В отличие от обычных заблудившихся, способные отступить и выждать в засаде.

Она подхватила стоявший на крыльце фонарь, в котором бился и трепетал огонек. Оранжевый и манящий, словно чудесный апельсин, выросший в садах герцогства Соланка. Шерон медленно пошла по улице к берегу, понимая, что дробитель костей почувствует человека и придет.

Цепочка огней-фонариков на домах, выстроившихся в две линии, точно солдаты перед смотром, желтела сквозь ненастье. Они показывали, что пока угрозы нет, но девушка, как всегда осторожная, вслушивалась в шелест дождя, ожидая хотя бы одного постороннего звука.

Перерождение…

Она много слышала о нем. Народная молва давно превратила эту особенность заблудившихся в сонмище разномастных страшных сказок, ни одна из которых не соответствовала действительности. И неудивительно. То, что после Катаклизма было в порядке вещей, теперь стало столь редким явлением, что оставалось лишь сочинять.

При определенных обстоятельствах перерождение могло произойти с любым заблудившимся, которому не указали дорогу. Чем дольше тот существует, тем больше риск перевоплощения в иную сущность. Впрочем, из тех, кто переживает первую ночь, не каждый заблудившийся становится кем-то еще. Как говорят книги, для этого требуется, чтобы совпало множество факторов, вроде причин смерти, лунного цикла, сезона, возраста и прочих деталей. И тогда можно ждать в гости не только дробителя костей, но и громилу, и даже утрыгу, существо столь мифическое, что его внешний вид давно уже забылся.

Самый дальний от нее фонарь неуверенно замигал и погас. Шерон тут же остановилась, недоуменно нахмурившись. Очень недальновидно и безответственно не залить масла и не поменять фитиль перед наступлением ночи.

Она подняла свой светильник повыше, отчего бледные тени хороводом скакнули вокруг нее, как кузнечики, и замерли, мелко дрожа. Указывающая повернулась вокруг своей оси, разглядывая темные проемы между домами, покосившиеся заборы, запертые двери и закрытые тяжелыми ставнями окна, и в этот момент произошло невероятное.

Казалось, что кто-то очень большой дунул с дальнего конца улицы. Невидимый и неощутимый ветер, для которого стекла не являлись преградой, пронесся по деревне, и все фонари, в том числе и тот, что был в ее руке, погасли в мгновение ока, погрузив деревушку во мрак.

Шерон выругалась вслух, отбросила бесполезный светильник в грязь, быстро вытащила из сумки игральные кости, не глядя швырнув их в лужу.

Белый свет появился на кончиках пальцев ее левой руки и затрепетал, как испуганный галчонок, угодивший в силок, — сердце Шерон стучало как бешеное. Она не обольщалась и понимала, кто и зачем погасил огни.

Из-за ближайшего дома к ней метнулась быстрая тень. Вымокший, испуганный пес, скуля, прижался к ее ногам. Его била крупная дрожь, и он, как и любое живое существо, хотел лишь одного: оказаться как можно дальше отсюда. Желательно в теплом доме, за надежными дверьми.

Шерон сжалилась над ним и, несмотря на близкую опасность, потрепала по мокрой голове:

— Все будет хорошо. Не бойся.

Зверь не верил ей, с тоской заглянул в глаза, моля спасти, уйти вместе с ним.

— Все будет хорошо, — рассеянно повторила она, краем глаза заметив мимолетное движение за домами.

Ей оставалось лишь порадоваться своим способностям. Обычный человек видел непроглядный мрак, для указывающих же ночь оставалась сплетением серых, графитовых оттенков и угольных полутонов. Она не была слепа и беспомощна, и в этом ее преимущество перед обычными людьми.