Три богатыря 5 - Павел Вяч

Совета, в жилах которых до сих пор кипел адреналин, медленно отходили от горячки боя.

Муром отлично понимал, что циничный подсчет «очков» и пренебрежительное, напоказ, отношение к перебитым заговорщикам — это защитная реакция и отходняк после боя.

На душе было гадко — пусть эти изменники и шли их убивать, но та легкость, с которой была пресечена попытка мятежа вызывали одну-единственную ассоциацию — побоище.

— Это было побоище, — прошептал Муром, глядя на ещё теплые тела несостоявшихся убийц совета.

— Это плохо? — уточнил домовой, параллельно с этим очищая Тронный зал от тел и оставшихся после мятежников артефактов.

— Не знаю, — вздохнул Муром. — Но зато я знаю другое. Даже если с нами, — Илья посмотрел на Алешу, имея в виду основателей клана, — что-то случится, город и замок устоит. И это как раз-таки, хорошо.

— А я сделаю все, чтобы так оно и было, — пообещал Иван Иваныч.

— Я знаю, мой друг, — Муром хлопнул домового по плечу. — Ну а теперь… Продолжим заседание Совета!

Глава 23

— Что ж, — Муром покосился на висящие на стене часы. — Ещё доклады на сегодня будут?

— Нет, — за всех ответил мэр Плехан. — Доклад брата Репсака был последний.

Изначально Муром собирался начать Совет с раздачи слонов — то бишь, пожаловать соратникам по клану вассалитет и титулы, но после нападения передумал.

Как бы не балагурили члены Совета, как бы ни храбрились, но бой вышел непростым.

И дело было не в умении — в этом плане верхушка клана «Три богатыря» была на высоте, и даже не в многочисленных артефактах, которые использовали мятежники.

Дело было в процессе.

Трудно остаться невозмутимым, когда счет убитых твоей рукой перевалил за десяток, а враги все не кончаются.

И пусть тот же самый Муром мог выйти против двадцати сильнейших воинов мятежников и с легкостью их одолеть, но морально это было тяжело.

Убивать, если ты не профессиональный военный, всегда тяжело, и неважно сколько у тебя за спиной сражений.

И не все в Совете были профессиональными военными.

Одно дело Алеша, Викуло, Страж, наставник Корд и брат Репсак, которые и не думали страдать угрызениями совести, другое — остальные управленцы.

Да и потом, если наставник Корд и Воевода Викуло восприняли бой как должное, то Алеша и Страж, по мнению Мурома, имели другую мотивацию.

Можно было подумать, что для них это сражение воспринималось, как игра, но Муром чувствовал, что это не так.

Просто эти ребята раз и навсегда решили для себя, что жизнь врага, посягающего на семью, клан, страну, не стоит ничего. И они просто делали свою работу, очищая этот мир от зла.

Но не всем так легко далась эта бойня.

Мэр Плехан то и дело посматривал на свои руки и, забываясь, начинал тереть руки, словно в попытках стряхнуть с них чужую кровь.

И это при том, что мэр занимался в основном прикрытием товарищей от магических атак противника!

Оркдан хоть и сохранил невозмутимость, но главреда время от времени потряхивало — да, будучи гномом он знал с какой стороны браться за свой моргенштерн, но он был не военным.

Писателем, редактором и даже в какой-то степени рекламщиком, но не военным, и бой с мятежниками дался ему непросто.

Судья Росомаха, которому тоже пришлось пустить в ход свою булаву и вовсе то и дело кривился — пожилой уже судья явно переживал, что дело зашло так далеко.

Эльдуол весь Совет просидел бледный. Немного отвлекся, когда пришел его черед делать доклад по финансовым составляющим банка, но по эльфу было видно, что он до сих пор не в своей тарелке.

Что касается Кубика, Вовочки и Огюста, то на их счет у Мурома были смешанные впечатления.

С одной стороны, ребята вели себя спокойно, словно пару часов назад не было этого побоища. С другой — чувствовалось, что была вынужденная необходимость.

Что глава пиар-отдела, что казначей клана, что бывший магнат Сибурска — все они привыкли вести бой на другом поле боя.

Вовочка с Огюстом безостановочно вели финансовые войны, Кубик все свое внимание отдавал битве за умы.

И отдельно от всех шли глава Ордена брат Репсак и домовой Иван Иваныч.

Для них случившаяся бойня была чем-то незначительным, чем-то…приземленным, что ли?

Муром никак не мог оформить вслух свои ощущения насчет домового и главы Ордена, но он печенкой чуял, что им и Советом воспользовались.

Да, он понимал, зачем это было нужно, да Иван Иваныч предупредил его перед совещанием об «очень важном моменте».

Муром был не дурак, и, связав одно с другим, понял, что этот мятеж и последующий бой и были… подготовкой к Кругу Призыва.

Собственно, об этом брат Репсак и сказал в своем докладе.

Про Круг Призыва не было сказано ни слова, но золотой голем четко обозначил текущую проблему — Скверну сейчас удерживают только Чумные доктора и Орден.

Причем Чумникам приходится прилагать сверхусилия, в то время как орденцы берут за счет стальной воли и силы духа.

За все время выступления Репсак трижды использовал слово «добровольно» и четырежды «по доброй воле» и раз семь «одаренные».

Не нужно было быть дураком, чтобы понять — Репсак и Иван Иваныч подготовили почву для финального выступления Мурома.

И богатырь чувствовал, что правильно будет сначала рассказать соратникам про Круг Призыва и только потом раздавать вассалитет, титулы и новые назначения.

Да, выгоднее было бы сначала что-то дать, прежде чем просить от соратников пойти на смертельный риск, но правильно будет поступить ровно наоборот.

Муром не мог объяснить словами, почему, но твердо знал — в таком щекотливом деле, как поиск добровольцев не должно быть ни капли манипуляций.

И отсутствие на Совете второго магната Сибурска, Фанияра Обусько было тому подтверждением.

Фанияр был не последним магом и имел все шансы возвыситься в клане, но выбрал другой путь.

Впрочем, когда Муром узнал, что Фанияр предпочел убыть торговым кораблем в столицу, богатырь нисколечко не расстроился. Насильно мил не будешь, и лучше уйти сразу, чем потом подвести в самый неожиданный момент.

Как, например, сейчас.

Ведь от финала сегодняшнего Совета зависит не просто многое, на кон поставлена судьба клана, города и мира.

— Друзья! — Муром окинул сидящих в зале тяжелым взглядом и поправил висящий на поясе клинок — Морок до сих пор молчал, и не думая отпускать привычные комментарии. — Мы