Его маленький чертёнок (СИ) - Коваль Алекс

– Мне не надо, – отчеканил я. – Мы вчера обо всем поговорили. Что ты здесь еще делаешь, Кэм?

– Ты не имеешь права так со мной поступать! – перешла на визг бывшая подруга. Заголосив так, что из гостиной высунулась макушка Ники. А за ней еще две, темноволосые и любопытные. 

– Папоська?

– Все хорошо, милая, – подхватил я Кэм под локоть, – мы выйдем, поговорим, а вы играйте.

Потянул скандалистку в сторону кабинета. 

Ладно, хочет разговора? Будет ей спокойный, обстоятельный разговор.

Уйти она все равно не уйдет, а выставить вон за дверь силой мне мое мужское достоинство не позволит. Все же, как ни крути, а мы с ней почти четыре года делили постель, крышу и даже строили пространные планы на будущее. Именно поэтому моя надежда на то, что нам удастся разойтись “полюбовно”, все еще не сдохла в судорогах.

Взаимное уважение еще никто не отменял. 

– Пусти меня! – брыкнулась Кэм, вырывая руку. 

Я затащил ее в кабинет и, плотно закрывая за нами дверь, тут же, не теряя лишнего времени, начал с главного:

– Кэм, я тебя не люблю, – говорить старался ровно и спокойно, а главное, четко, чтобы донести до бывшей невесты суть каждого произнесенного мною слова. 

– То есть вот так, за жалкие дни разлюбил, Нагорный? 

– Я никогда тебе не говорил, что у меня есть к тебе чувства. Да, нам было удобно. Да, нам было комфортно вместе. Но на этом все. Точка. 

– Мы планировали пожениться!

– Я помню. Прекрасно помню. До тех пор, пока ты своим отношением к Доминике не открыла мне глаза.

– Да каким отношением, я не понимаю, что я сделала не так, Демьян!

– Камилла, хватит! Я устал ходить по кругу. Устал, как дятел, вдалбливать в твою голову, что Доминике нужна мать, а мне женщина, которой буду интересен я, а не мой кошелек. Ты видела в этом браке только “перспективу”, а не “семью”. 

– А в ней, значит, ты нашел “семью”? 

Надо быть тупицей, чтобы не понять, на кого был намек.

– Ветрову сюда приплетать не смей. Собери остатки своей гордости и прошу, давай закончим эти отношения по-человечески. Без слез и истерик. Без взаимных претензий.

– Истерик? Претензий? Я любила тебя! Я надеялась, что у нас будет семья! Я столько времени потратила на тебя и твою дочь, и что?! Ты просто и глазом не моргнув от меня отвернулся, Нагорный! И все из-за этой глупой простушки, которая грамотно промыла тебе мозги, пустила пыль в глаза и…

– Закрой рот, Кэм, – прорычал я, стиснув зубы. – Предупреждаю последний раз, еще хоть слово в адрес Анфисы, и я…

– И что ты? Что? Ударишь? 

– Возьму тебя за шкирку и при всем персонале выставлю к чертям из отеля.

– Ты не посмеешь!

– Хочешь проверить?

Собеседница замолчала. Губы надула. Красная, взбешенная, истеричная фурия. Еще одна ее личина, которую за все эти годы девушка, умело пряча, ни разу мне не показывала. Сейчас же, кажется, ее разорвет изнутри от недовольства. 

– Соберись, Кэм! Хватит унижаться. Хватит играть. Все! Слышишь ты меня? Сегодня я позвоню и поговорю с твоим отцом. 

– Это она… – будто не слыша меня, шипит на своей волне бывшая подруга.

– Даже если не будет Анфисы, дороги назад уже все равно нет, Камилла.

– А ее не будет, слышишь? Твоей драгоценной горничной не будет! – ухмыльнулась эта фурия. – Я все для этого сделаю! Я позвоню ее папаше и скажу, чтобы забрал свою непутевую шлюш…

– Не смей, – прорычал я, хватая Кэм за подбородок.

Девушка вздрогнула. Но поджала губы и взгляда не отвела. Ногтями впилась в мое запястье и прорычала:

– Не будет у вас “жили они долго и счастливо”, ясно? Я знаю, что твой отец и Граф хотели свести Ветрову с твоим раздолбаем братцем. И что она из дома сбежала, тоже знаю! И, будь уверен, уже завтра оба примчатся и промоют тебе мозги, Нагорный, раз меня ты слушать не хочешь! 

– Только слово ляпни Графу раньше меня, – сильнее сжал пальцы на остром подбородке, – и я тебя уничтожу. Ты меня поняла? 

– Очень благородно угрожать девушке, Демьян. Браво! – вывернулась из моего захвата Кэм, отступая к двери. – Ты об этом еще пожалеешь! – запускали гневные молнии раньше казавшиеся красивыми мне глаза.

Лицо ее исказила жуткая гримаса.

Никогда, ни разу за все время я не давал никаких прямых обещаний. Не строил воздушные замки и не клялся в вечной любви. Я человек. Человек, который под влиянием сложившихся обстоятельств имеет право поменять свое решение. Тем более, когда в игру вступает сердце и чувства. 

– Я люблю Ветрову. И плевать я хотел на то, кто и что об этом думает, – сказал я, спокойно, пряча руки в карманы брюк. Прямо встречая острый, колючий взгляд. – Ни твой отец, ни мой отец, ни тем более ее отец мне не указ, и ты это прекрасно знаешь. Если я чего-то хочу, я этого добиваюсь, Кэм. 

Усмирил бушующий в груди ураган. Включил холодную голову. За секунды трезво оценив сложившуюся ситуацию и логически поразмыслив, понял, даже если она прямо сейчас оборвет все телефоны, набирая и своему отцу, и моему отцу, и Графу – плевать. У меня хватит сил, средств и возможностей защитить свое. Мать, дочь, и Анфису я в обиду не дам. Остальное? Мне плевать на остальное. Гори оно все синим пламенем, вместе с моей репутацией, если уж на то пошло. 

– Какой же ты идиот, Нагорный, – поморщилась Кэм, отступая с видом загнанного в угол зверька. Жалкое зрелище. Но она сама довела ситуацию до подобного состояния.

– Ну, если и идиот, то влюбленный. И тебе того же желаю, Камилла. Искренне, а не за деньги. 

– Готов поставить на карту все ради какой-то девки?

– Готов. Считай, что для тебя это повод задуматься. Почему в свое время я не был готов поставить на карту все ради тебя.

– Да что б ты...

– Пошла вон. И не вздумай показываться мне на глаза. Если все еще этого не поняла. 

Мгновение. Во взгляде бывшей подруги полыхнуло что-то по-настоящему звериное. Жуткое. Обезобразившее окончательно весь ее образ в моей голове. Убивая остатки сочувствия и совести.

– Она пожалеет, что со мной связалась, – прошипела, а потом вышла. Громко, показательно процокав каблуками до лифта. Покинула наш с Доминикой номер.

– Папуль, все колосо? – снова белобрысая макушка замелькала перед глазами, когда я вышел удостовериться, что этот человек больше не будет отравлять нашу жизнь. 

– Хорошо, Ник. Если вам что-то нужно, зовите. Я в кабинете.

– Колосо, но к нам сейчас плидет бабуля. Мы будем иглать в догонялки. 

– Отлично, принцесса. Только постарайтесь не разнести здесь весь номер, идет? 

– Угу. 

Раз бабуля присмотрит за детским садом, то у меня есть драгоценное время на решение первоочередных задач. И терять я его попусту не собираюсь. Недолго думая возвращаюсь в кабинет, усаживаюсь за рабочий стол и, взявшись за телефон, набираю отцу Камиллы.

Гудок.

Второй.

Слышу на том конце провода:

– Демьян? Неожиданно. 

Что ж, пути назад нет. Прятаться я не привык. Врать тоже не мое. Значит, пора окончательно расставить по местам все точки, как сказала в ситуации с Бадди моя Анфиса. 

Пережить бы только этот день. Предстоящие разговоры. Дождаться вечера и конца рабочей смены девчонки. Забрать ее к себе и больше не отпускать. Было бы идеально. 

Анфиса

Я была в некоторой растерянности. 

Натирала очередное зеркало  во втором за сегодняшнее утро номере, а перед глазами все еще лицо Бадда стояло. Растерянное, удивленное, поникшее и расстроенное.

Я коза-дереза.

Я ужасный человек, и, похоже, впервые в жизни кому-то разбила сердце. Но лучше так, чем играть и врать. Улыбаться и строить из себя влюбленную дурочку, когда в сердце живет другой мужчина. 

“– Значит, Флоренция правду сказала, Фис? – переспросил Бад, как только мы остались наедине. 

– Смотря что она тебе сказала, – потупила я взгляд, губы кусая.