Тайна мастера - Андрей Калифулов

На следующий день Генрих раньше обычного подъехал на автомобиле к своему дому. Ему предстояло посетить свою тетушку, чтобы поговорить с ней об одном человеке. Поставив автомобиль в гараж, Генрих направился в дом и вдруг услышал, как сзади его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел профессора Нудельмана.

— О, господин профессор, прошу, проходите в дом, — радостно воскликнул Штайнер.

Гость вошел в палисадник, и они вместе прошли в дом, где и разместились за столом в столовой комнате.

Как бы оправдываясь, профессор произнес:

— Шел мимо вашего дома и думаю: а не навестить ли мне своего нового приятеля? И вдруг увидел вас.

— Вы правильно поступили, что решились навестить меня, — отреагировал Штайнер.

— А если честно, я и не думал заходить к вам, это я случайно возвращался от фрау Марии и проходил мимо вашего дома.

— Как там тетя поживает? — спросил Генрих.

— У нее все в порядке.

— Это замечательно, господин профессор. У меня есть пирожные. Сейчас мы с вами выпьем чай. Вы любите пирожные?

— Не то чтобы я их люблю, я их просто обожаю, — радостно воскликнул профессор.

— Вот и хорошо. А сейчас присаживайтесь к столу, и мы с вами попьем чаю из самовара. Мой дед Карл вечерами любил с пирогами чаевничать. Прекрасные были вечера, когда мы с ним вдвоем проводили беседы у самовара.

Генрих разлил чай в чашки и положил на стол пирожные. Профессор с аппетитом принялся поедать любимое свое кушанье, запивая ароматным чаем.

— Да, вы правы, Генрих. Я тоже вспоминаю такие вечера в России. Когда-то я со своим другом, тоже профессором, и его женой на их подмосковной даче в Жаворонках у самовара часто обсуждали научные темы.

— Вы правы, как это приятно — вспоминать старых друзей. Кстати, я однажды гостил у одних милых и приветливых людей, он тоже профессор, а она — домохозяйка. Какое совпадение, но они также проживают на подмосковной даче в Жаворонках, их зовут Моисей Казимирович Нудельман и Фаина Васильевна. Может, вам случайно доводилось их встречать? — спросил Генрих, и лукавая ухмылка скользнула на его лице.

Генрих увидел, как внезапно изменилось лицо профессора — оно стало бледным.

— Что с вами? — испуганно спросил Генрих. — Вам плохо?

— Да, Генрих, что-то сердечко сдавило, — волнуясь, ответил тот.

Профессор достал из кармана таблетку и положил в рот, запив водой. Гость замолчал. Воцарилась тишина, и вскоре ему стало легче. Генрих внимательно смотрел на профессора, а затем с оттенком иронии произнес:

— Какое случайное стечение обстоятельств, господин профессор. Сколько совпадений между вами: вы Нудельман, и он Нудельман, вы профессор, и он профессор, вы из России, и он живет в России. Поистине еще одному совпадению мешает лишь одна небольшая деталь: вы — историк, а Моисей Казимирович — физик. Если предположить, что Нудельман — это ваш псевдоним, то на самом деле вы являетесь тем самым профессором физики по фамилии Зэхт, да, именно Эйген Зэхт, свое имя вы действительно не поменяли. Не правда ли, господин профессор?

После продолжительного молчания его собеседник произнес:

— Откуда вы узнали все это, молодой человек? Действительно, я профессор физики Эйген Зэхт, но это является секретной информацией, как и то, над чем мне сейчас приходится работать. Моисей Казимирович Нудельман — мой лучший друг, и мне жаль, что судьба так распорядилась с нами, раскидав в разные концы света. Вы, Генрих, как никто другой, можете меня понять, потому что вы сами оказались здесь, в Германии, прибыв из Советской России. Между нами есть что-то общее, это нас и сближает, я сразу это почувствовал при нашей первой встрече у фрау Марии, поэтому я сегодня вам открылся.

— Понимаю вас и говорю вам спасибо за откровение. Я слышал о вас от профессора Нудельмана. Он ценит вашу дружбу и ваш талант. Он сожалеет, что между вами произошел разрыв в тысячи километров, и понимает, что виной всему объективные причины, происходящие в Советском Союзе.

— Когда вы его видели в последний раз? — спросил профессор.

— Это было так давно, еще в той жизни. Я помню его положительные высказывания о вас. Он показывал фотографию, где вы были вместе сняты еще сравнительно молодыми. Вы с ним чем-то похожи. Как я вас глубоко понимаю, дорогой профессор.

— Спасибо, Генрих, я очень рад, что вы меня понимаете. Вы умный и проницательный молодой человек, и я благодарен судьбе, что мы с вами встретились. У нас действительно есть много общего. Вы из России, и я из России, вы немец-колонист, и я тоже, вы летчик, и я работаю над темой из области авиации. Как оказалось, в России у нас есть друзья, которые нас с вами связывают общими воспоминаниями, и, наконец, в Германии, в этом тихом и уютном районе Далем, где мы проживаем сегодня, нас объединяет фрау Мария, которая является вашей тетей и моим настоящим другом.

— Все складывается хорошо, и я тоже очень рад этому многогранному совпадению, но скажите, профессор, что это за тема из области авиации, над которой вы работаете? Мне это тоже интересно, ведь я летчик.

— Скажу только вам лично под большим секретом. Моя работа связана с летающим диском, который кардинально меняет все наши представления о летательном аппарате.

— Не понимаю, а нельзя ли объяснить более детально?

Профессор Зэхт задумался, а затем произнес:

— Сейчас я вам наглядно нарисую на листочке, чтобы вы меня поняли.

Он взял лист бумаги, схематично изобразил несколько рисунков и тут же пояснил:

— Здесь вот, на этих рисунках, я привел пример, который объясняет принципы «закрутки» тонких физических полей, позволяющие создавать вот такие техномагические аппараты. Эти электродинамические машины, использующие быстрое вращение, не только изменяют вокруг себя структуру времени, но и парят в воздухе наподобие летающих тарелок.

— Скажите, профессор, а кто же этими аппаратами управляет? Ведь для этого необходимы специально обученные пилоты.

— Разумеется, таких летчиков-испытателей мы должны подготовить, — задумчиво произнес профессор.

— Если бы мне выпала такая честь, я был бы счастлив. Авиация для меня не пустой звук, это моя жизнь.

— Я вас понимаю, постараюсь для вас предпринять кое-какие шаги. Надеюсь, мне это удастся.

— Вы не представляете, насколько я буду вам благодарен, если вы мне поможете попасть к вам. Освоение подобного летательного аппарата — эта высшая награда для летчика.

— Я постараюсь, Генрих, сделать все возможное для вас. А теперь разрешите мне проститься с вами. Мне пора.

Профессор поспешно вышел из дома и скрылся в вечерних сумерках улицы.