Повелители драконов. Книга 2. Пронзая ветер - Эн Варко

— Молодец, девка! — послушно повторил первый.

Он склонился над ней, жадно ощупывая взглядом. Смрад, который испускал его рот, был такой густой, что у девушки перехватило дыхание.

— Шорш, цацки-то забрать можно? — жалобно попросил он.

Второй орб, гораздо крупнее и старше, равнодушно мазнул по Ланетте взглядом.

— Можно, — подумав, разрешил он.

Опередив приятеля, Шорш рванул на себя амулет Тагиль, грубо разрывая цепочку, а потом ударил кулаком в лицо Рроша, когда тот потянулся за кольцом.

— Это тоже мое, — запоздало предупредил он своего опрокинутого на землю товарища.

Кольцо орб содрал с кожей и отправил в карман своей безрукавки вместе с амулетом.

Лесную тишину разорвал странный звук, похожий на зубной скрежет, но многократно усиленный. Орбы встревожено переглянувшись.

— Надо поторапливаться, — заметил Шорш. — Связываем девок и валим отсюда. Как бы на пузырников не нарваться.

— Чернявая и так связана. Пока ты с синеглазкой возишься, я Ласку успею пощипать.

Ланетта отвернулась, чтобы не глядеть в сальные глаза орба и не дышать смрадом из его рта. Рядом сопел Ррош, раздевая труп Ласки, упорно отказываясь при этом замечать рукоятку Хитрого, торчащую из митрильского носа. Магия Шута действовала. Стилет действительно великолепно отводил от себя взгляд.

Торопливо скомкав вещи в большую кучу, орб потащил ее к стоявшей невдалеке низкорослой мохнатой лошадке, и начал торопливо рассовывать наворованное по седельным мешкам.

Скрежет в лесу усилился.

Шорш, в последний раз проверив крепость стягивающих Ланетту веревок, взвалил ее себе на плечо.

— Куда! — вдруг взревел он, швыряя девушку на землю.

Орб в два прыжка догнал каким-то образом умудрившуюся освободиться Ртуть. Мощный удар кулака опрокинул ее, а последующий жесткий удар заставил согнуться. Ланетта с трудом повернула все сильнее раскалывающуюся от боли голову. Лишь бы не видеть, как орб избивает подругу. Но не слышать криков она не могла. Как и странного скрежета, который становился все ближе.

Ласка, лежавший невдалеке, скалился на нее предсмертной усмешкой, дразня торчащим из носа Хитрым. И у нее не было никаких шансов дотянуться до такого заманчиво близкого подарка Шута.

Шум крыльев раздался над ее головой. Черный ворон опустился на труп. Некоторое время он рассматривал изуродованное лицо Ласки, поворачивая свою голову то в одну сторону, то в другую, словно примериваясь, а затем вонзил клюв в глаз. Труп неожиданно выгнулся и захрипел, а возмущенный ворон захлопал крыльями, глубже вонзая когти в тело.

Все это было настолько абсурдно, что разум отказывался верить в происходящее.

— Ох, ты боль моя тоска уходи за небесаДа за звезды яркие, да за солнце ясное,Обернись беда-печаль тучкой темною,Да уйди за горизонт в даль далекую,

— прошептала она стишок, которым в детстве тетя заговаривала ее многочисленные болячки и ссадины. А потом мир накрыла спасительная пелена забвения.

Очнулась она от болезненного удара о камни. Рядом застонала Ртуть, открывая затуманенные болью глаза. С трудом приподнявшись, Ланетта огляделась. Их с Ртутью сбросили к подножью скалы, преградившей путь лесу. Перед ними в напряженных позах застыли оба орба. Каждый держал в обеих руках сабли, приготовившись обороняться.

— Похоже, пузырников наши лошади не насытили, — буркнул Шорш. — Плохо дело.

— Раньше я никогда не видел их в таком количестве, — тоскливо отозвался Ррош. — Нам не выжить.

— Не дрейф, — фыркнул его старший приятель. — Мрак не любит трусов.

Первая тварь, выпрыгнувшая из лесного сумрака на покатый валун, была похожа на безглазую жабу-переростка. Она была цвета прошлогодней листы, а все ее тело покрывали водянистые пузырьки. Раздувая широкими ноздрями, она мелкими прыжками разворачивала свое тело то направо, то налево, пытаясь уловить запах дичи. На соседние камни выпрыгнуло еще несколько ее подруг. Они принялись также пронюхивать местность. Когда цель была определена, твари обнажили свои пасти, усыпанные острыми игольчатыми зубами, и заскрежетали ими. А потом прыгнули на орбов.

Сабли взметнулись, разрубая пузырников на кровавые куски. Но на камнях уже сидели новые. Определив цель, они дружно заклацали зубами, предваряя нападение. С десяток рыжих тушек взметнулись в воздух. Сабли в руках орбов замелькали быстрее, но одна из тварей прорвала стальной заслон. Ррош заорал, когда она вцепилась в его ногу. Его движения сбились, и еще несколько тварей атаковало его. Быстро щелкая зубами, они перебирались по нему все выше и выше, оставляя кровавые дорожки. Выронив сабли, он завертелся волчком, пытаясь отодрать пузырников. А на него летели все новые и новые твари. Ноги орба подкосились и он упал. Не прошло и минуты, как он покрылся рыжеватой шевелящейся массой. Крик быстро оборвался, но рыжий ком продолжал судорожно дергаться.

У его товарища нервы не выдержали. Побросав сабли, он попытался влезть на скалу, но тоже быстро оказался погребен под скрежещущими тварями.

Девушки не шевелились, с ужасом взирая на развернувшееся у их ног кровавое пиршество. Одна из тварей вскочила на грудь Ланетте и принялась кружиться, свершая мелкие прыжки и раздувая ноздри.

«Пожалуйста, не надо. Не трогайте нас», — мысленно взмолилась девушка.

От обуявшего ее ужаса она не могла издать ни звука.

Пузырник, словно потеряв интерес, спрыгнул с нее и присоединился к своим собратьям.

Когда прыгающие твари отступили в лес, от Шоррша и Рроша осталось только бесформенные груды одежды да оружие, мокнувшие в двух больших кровавых лужах.

Ртуть истерично засмеялась.

— Мир Духов ну никак не хочет забирать нас к себе.

Ланетта тоскливо посмотрела на небо. Рядом с ослепительно ярким полуденным солнцем кружился ворон. Девушки были туго связаны и находились неизвестно где, обреченные на медленную и мучительную смерть. Разлепив спекшиеся губы, она прошептала:

— Наверно, наши грехи нас держат здесь. Может быть, если мы покаемся в них, нас простят.

Ртуть скосила на нее черные глаза:

— Кто простит?

— Не знаю, — вздохнула девушка.

Митрильцы, насколько она поняла, в богов не верили. И кроссцы тоже. Богами можно было бы назвать их правителей, но те свершали еще более недостойные поступки, чем простые люди. Они были всемогущими — это правда. Но нравственным эталоном они никак служить не могли. Это Ланетта поняла очень хорошо. А потом она подумала о Короссе, и ее пронзила острая боль. Вот о ком ей сейчас не стоило думать. Ей и так было несладко. Но упорно засевший в голове образ никак не хотел уходить. Внимательные серые глаза печально смотрели на нее, а губы шептали: «В лесу не безопасно. Позволь, я провожу тебя».