Не мир принес - Юрий Манов

— А вы?

— И я тоже. Судился с вашим кинопрокатом за пиратство и влюбился в русскую адвокатшу от противной стороны. Через год женился, значит, судьба.

— Забавно, целый сюжет для фильма, связь судеб и поколений на протяжении целой эпохи.

— Да? — задумался режиссер, достал из кармана блокнотик в золотой обложке и что-то туда чиркнул. — Так как вам понравился мой фильм?

— Фильм — говно, — откровенно сказал Васинцов, — но вот оборотень…

— Я все-таки начинаю понимать, почему все Домбровские женятся на русских. Вы все очень непосредственны и лепите матку-бозку прямо…

— Правду-матку, — поправил Васинцов.

— Да-да, «правду-матку». Так что вам понравилось в моем оборотне?

— Его внешний вид и… мотивация.

— Мотивация?

— Да, ваш оборотень убивает не потому, что просто хочет убивать, он у вас влюблен. Почему?

— Знаете что, Борис… э-э… Глеповитш, вы мне нравитесь, и я хочу вам рассказать одну историю. Вы знаете, что означает имя Лев?

— Лев? Царь зверей?

— А Александр?

— Ну, Саша.

— Александр — тоже царское имя, величайшим царем и поныне считается царь Александр Великий — Македонский. Ваши цари тоже любили это имя. Так вот, моего деда звали Александр, он хотел, чтобы и сына его звали Александром. Ничего в этом нет предосудительного, но времена были суровые, особенно в царской России, и еще более особенно, на каторге в Сибири. Так вот, когда мой батюшка родился, дед находился в карцере, у него всегда были проблемы с поведением, а соседи-мужчины с Домбровскими не водились, он хоть и был борцом с самодержавием, но с польскими националистами поселенцы не дружили. Вся проблема была в том, что в поселении не было католического попа, и идти следовало к центральному поселению, верст десять через лес. А в лесу волки, страшно, но дитя крестить надо. Вот кто-то и надоумил баб, собравшихся в путь, пугать волков именем царя зверей.

Вот едут крестный папа с крестной мамой на дровнях, от страху трясутся, а бабы факелами машут и повторяют, как попки: «Лев! Лев! Лев!» И что вы думаете, не тронули их волки, добрались благополучно. Но вот на крещении неувязка произошла. То ли польский ксендз отказался понимать русскую речь (он ведь тоже из поселенцев был), то ли бабы со страху напутали, но окрестили моего деда Львом Александровичем, Левой. С тех пор в нашей семье и повелось — либо Лев Александрович, либо Александр Львович. Вот так.

— Хорошая история. А при чем здесь оборотень?

— А при том, что такой же волк, как в моем фильме, повадился ходить на поселение и отираться около дома, где проживала моя прабабка с прадедом, ну и с дедом новорожденным. Страсть как любил волк мою прабабку, а она, чего скрывать, была настоящей красавицей и сама в Сибирь за мужем поехала. А когда прадед все же оборотня одолел, в капкан его поймал и пристрелил, оказался он царским урядником. Эта история стала легендой в нашей семье, ее передавали из поколения в поколение. Есть старинные фотографии даже: волчий капкан, а в нем царский урядник. Не сносить бы прадеду головы, упекли бы его пожизненно за убийство урядника, но уж больно много свидетелей видели волка, превратившегося в человека. Надо отдать должное русским, они могли солгать приставу, но перед лицом Господа, как правило, говорили правду. Прадеда оправдали.

— Так, значит, этот фильм — история вашего прадеда, перенесенная на современный лад?

— Не совсем. Я сам видел оборотня.

— Вы сами?

— Да, пять лет назад меня пригласил ваш «Мосфильм» и кинопрокатный концерн, который решил пойти на мировую. Я всегда мечтал посмотреть Россию, Сибирь, родину моих предков. И я поехал туда к вашему городу Новосибирску. Встретили очень хорошо, водка, икра, блины, тройки с бубенцами. И повезли нас с молодой женой в тот самый поселок, где прадед мой отбывал поселение. Нет, я, конечно, понимаю, что староват для Марии, Машеньки, но стараюсь компенсировать свой возраст щедрыми подарками и ни в чем ей не отказываю, кроме одного. Видите этот скромный перстенек? Да, это изумруд, но необычный, замечаете его голубой оттенок?

— Я не силен по части драгоценных камней.

— Да, но это не так важно. Так вот, этот перстень необычный, он переходит в семье от отца к сыну еще со времен моего прапрадеда. Это из приданого его невесты, той самой русской княжны. Есть легенда, что камень этот, помимо прочего, защищает к тому же от волков и от оборотней. И если верить моему прадеду, именно этот перстень спас их однажды, когда они заблудились в степи во время разыгравшейся не на шутку метели. Вы спросите, какое отношение это имеет к фильму?

— Я уже догадываюсь…

— И совершенно правильно делаете. Староста того самого поселка, куда нас привезли с женой, сначала затрясся, увидев Марию, а потом чуть в обморок не свалился, когда увидел меня, вернее, этот перстень. Я впервые в жизни увидел, как меняется цвет глаз у человека с голубого на желтый. Мы пробыли в этом поселке три дня, даже ловили рыбу на льду, это так забавно, но каждую ночь он приходил к нашему дому и выл от страсти.

— Кто, староста?

— Нет, волк. Огромный волк-оборотень. Я видел его, ясно видел в ярком свете луны, сжимая в руках охотничий карабин. Маша смеялась, называла меня… как это по-русски, «писун»?

— Ссыкун.

— Вот-вот, «ссыкун», но я не обижался, я понимал, что вижу оборотня, настоящего сибирского оборотня. Перед самым отъездом я снял перстень и пошел к нему в управу. Он не стал отпираться, он признался, что оборотень, признался, что сгорает от страсти к моей жене…

— Вы так просто об этом говорите…

— Да? Но тогда это показалось мне естественным. Я предложил ему сделку, он поедет со мной в Штаты, снимется в моем фильме, а я позволю ему иногда видеть Марию.

— Вы понимали, чем рисковали?

— Это бизнес, молодой человек. Просто бизнес. Мои дела тогда шли плохо, поэтому и пришлось судиться с вашим кинопрокатом. И если уж совсем откровенно — режиссер из меня совсем посредственный, но… Но я угадал с главным героем, и этот фильм сделал меня знаменитым…

— Что? Вы сняли в фильме настоящего оборотня?

— Да…

— А эти жертвы, кровь, трупы?

— Успокойтесь, все это голливудские штучки — я вполне добропорядочный и законопослушный американец. А вот что касается оборотня, то он играл вполне искренне. Помните, когда он гонится по шоссе за машиной? Догадываетесь, кто в ней сидел?

— А что Мария?

— Она даже не догадывалась, что идет съемка, она сидела рядом со мной на пассажирском кресле и притоптывала ножкой в такт музыке из автомобильных колонок. А я смотрел в зеркальце заднего вида и молился, чтобы оператор не наложил в штаны и не прекратил съемку. Он выдержал, правда, потом долго лечился в психушке, очень дорогой психушке.