Крещендо - Бекка Фитцпатрик

После возвращения от Марси прошлым вечером я свернулась калачиком в своей постели, но так и не уснула. Ночь я провела, мучимая самоистязающими мыслями. Чем дольше я не спала, тем головокружительней уносились от реальности мои мысли. Я хотела сделать заявление, и мне было очень обидно, я переживала о том, насколько резким оно было. Мне в голову пришла мысль, которую в своей прежней жизни я никогда бы не одобрила. Если я покончу с собой, архангелы узнают об этом. Я хотела, чтобы они испытывали угрызения совести. Я хотела, чтобы они усомнились в своих архаичных законах. Хотела, чтобы они несли ответственность за то, что разрушили мою жизнь, за то, что все отняли у меня.

Всю ночь мое сознание тонуло в водовороте подобных мыслей. Мои эмоции проходили сквозь душераздирающую потерю, отрицание, гнев. В какой-то момент я пожалела, что не убежала с Патчем. Любое счастье — неважно, насколько короткое — казалось, лучше, чем долгая медленно-кипящая пытка — день за днем просыпаться, зная, что я никогда не смогу быть с ним. Но, как только сегодня утром солнце начало пробиваться сквозь темное небо, я приняла решение. Я должна двигаться дальше. Либо так, либо погружение в вялотекущую депрессию. Я заставила себя двигаться, чтобы принять душ и одеться, и пошла в школу в твердой решимости, что не позволю никому лезть мне в душу. Ощущение покалывания охватило мое тело, но я отказывалась показать хоть один внешний признак жалости к себе. Я не позволю архангелам победить. Я собиралась взять себя в руки, найти работу, оплатить выписанный мне штраф, закончить летнюю школу с наивысшими баллами, и занять себя настолько, чтобы думать о Патче только по ночам, оставшись наедине со своими мыслями.

Внутри "У Энзо" слева и справа располагались два полукруглых балкона с широкой лестницей, ведущей вниз в основную обеденную зону и к барной стойке. Балконы напомнили мне изогнутые подиумы, возвышающиеся над партером. Столики на балконе были заполнены, и только несколько одиночек, пьющих кофе и читающих утреннюю газету, оставались в зале. Сделав глубокий вдох, я спустилась вниз по лестнице и подошла к барной стойке. — Простите, я слышала, вы нанимаете бариста, — сказала я женщине за кассой.

Мой голос звучал безжизненно, но у меня не было сил попытаться это исправить. Рыжеволосая женщина средних лет с бэйджем, на котором было написано "РОБЕРТА", подняла глаза.

— Я хотела бы заполнить заявление, — мне удалось выдавить полуулыбку, но я опасалась, что она даже и близко не была правдоподобной. Роберта вытерла свои веснушчатые руки тряпкой и вышла из-за стойки. — Бариста? Уже нет. Я смотрела на нее, затаив дыхание, чувствуя, как во мне угасает надежда. Мой план был всем. Я не думала над тем, что буду делать, если хотя бы один пункт этого плана не будет реализован. Мне нужен план. Мне нужна эта работа. Мне нужна тщательно контролируемая жизнь, где будет распланирована каждая минута, и каждая эмоция упакована отдельно.

— Но я по-прежнему ищу надежного администратора, только на вечернюю смену с шести до десяти, — добавила Роберта. Я моргнула, мои губы слегка дрогнули в удивлении. — О, — сказала я. — Это… хорошо. — По вечерам мы приглушаем свет, предлагаем услуги бариста, играем джаз, в общем, добиваемся более утонченной обстановки. Как правило, после пяти здесь пусто, но мы надеемся привлечь толпу клиентов. У нас режим жесткой экономии, — объясняла она. — Поэтому тебе придется отвечать за встречу клиентов и прием заказов, после этого их нужно передавать на кухню. Когда еда будет готова, ты должна будешь относить ее на столики. Я старалась кивать с видимым рвением, решив показать ей, как сильно я хотела получить эту работу, и чувствуя, как лопается кожа на моих губах, когда я улыбаюсь.

— Это звучит отлично, — удалось мне произнести хриплым голосом. — Есть ли у тебя опыт работы? У меня не было опыта. Но мы с Ви приходили к Энзо, по крайней мере, три раза в неделю.

— Я знаю меню наизусть, — сказала я, начиная чувствовать себя надежнее и увереннее.

Работа. От нее зависело все. Я собиралась начать новую жизнь. — Вот это мне нравится, — сказала Роберта. — Когда ты сможешь начать?

— Сегодня вечером? — я едва могла поверить, что она предлагает мне работу.

Вот она я — неспособная выдавить даже искреннюю улыбку, но она прощала мне это. Она давала мне шанс. Я протянула ладонь для рукопожатия, слишком поздно заметив, что она дрожит. Игнорируя мою протянутую руку, она искоса взглянула на меня, склонив голову набок так, что заставила меня почувствовать еще большее смущение. — Все в порядке? Я тихонько втянула воздух и задержала дыхание. — Да, все хорошо. Она оживленно кивнула. — Будь здесь без четверти шесть, и перед началом смены я выдам тебе униформу. — Большое Вам спасибо, — начала я своим все еще шокированным голосом, но она уже неслась обратно за стойку.

Выйдя из бара к слепящему солнцу, я произвела подсчеты в уме. При условии, что буду получать по минимальной ставке, мне, чтобы оплатить свой штраф за превышение скорости, придется работать каждый вечер следующие две недели. А если я проработаю оба следующих месяца, то это будет уже шестьдесят вечеров, в которые я буду слишком загружена, чтобы зацикливаться на Патче. Я буду на шестьдесят ночей ближе к концу летних каникул, когда снова смогу все силы бросить на учебу. Я уже решила, что плотно забью свое расписание самыми сложными предметами. Я смогу справиться с домашними заданиями в любом состоянии, но разбитое сердце — это совершенно другое.

— Ну и? — спросила Ви, паркуясь на Неоне рядом со мной. — Как все прошло? Я взобралась на пассажирское сиденье. — Я получила работу.

— Прекрасно. Ты очень нервничала, когда шла туда, будто была уверена, что провалишь собеседование, но больше беспокоиться не о чем. Ты официально принята в общество трудоголиков. Горжусь тобой, малыш. Когда приступаешь? Я взглянула на циферблат на приборной панели. — Через четыре часа. — Я зайду вечером и попрошу, чтобы меня посадили в твоей зоне. — И лучше оставь чаевые, — сказала я, и робкая попытка пошутить едва не довела меня до слез. — Я — твой шофер. Это лучше, чем чаевые.

Шестью с половиной часами позже "У Энзо" было забито под завязку. Моя рабочая униформа состояла из гладкой белой рубашки, серых твидовых брюк с соответствующей жилеткой и кепки, как у мальчишки-газетчика. Кепка не больно-то помогала сохранению моей прически, так как мои волосы отказывались помещаться под ней. И сейчас я ощущала, что выбивающиеся локоны с обеих сторон липнут к моему влажному от пота лицу. Несмотря на то, что я была совершенно ошеломлена, испытала странное облегчение, что могла отвлечься от всего, что происходило у меня в голове. Не было времени, чтобы даже мимоходом подумать о Патче. — Новенькая! — один из поваров — Фернандо — окрикнул меня. Размахивая лопаткой, он стоял за коротким пристенком, отделявшим плиты от остальной части кухни. — Твой заказ готов! Я схватила три тарелки с сэндвичами, осторожно установила их в ряд на руку и вышла сквозь распашные двери. Продвигаясь по залу я встретилась глазами с одной из официанток. Она дернула подбородком на вновь занятый столик на балконе. Я ответила быстрым кивком. Буду там через минуту.