Прерванная игра - Кэтрин Куксон

— Ох, нет, Рори, он не может…

— Еще как может. Маленький Джо, тот парень, о котором я упоминал, ужасно боялся нашего мистера Никола. Послушай, — Рори привлек Шарлотту к себе, — я кое-что придумал. Ты сможешь пригласить его сюда на ужин?

— Пригласить его сюда?

— Вот именно. Скажешь, что муж очень хочет познакомиться с ним.

— Но после его такого пренебрежения по отношению к тебе…

— Ничего. Ты пригласишь его таким образом, что он дважды подумает, прежде чем отказаться… Намекни ему своим замечательным голосом… у тебя получится.

— Шантаж?

— Если хочешь, можно и так это назвать.

Шарлотта улыбнулась и кивнула:

— Хорошо, я поняла твою задумку. Да, я приглашу его. Если я не ошибаюсь, то мы увидимся с ним на следующей неделе, наши места в церкви рядом. — Она рассмеялась. — Я приглашу его сюда и буду наслаждаться… если, конечно, он примет приглашение.

— Примет, ты сумеешь убедить его… Ох, забавная штука жизнь.

— Значит, она представляется тебе такой?

— Что представляется?

— Жизнь, она представляется тебе забавной.

Рори вытащил трубку изо рта.

— Но мне нравится эта жизнь, миссис Коннор. Никогда и подумать не мог, что она мне так понравится.

— Ох, если бы только я была красивой, — печальным тоном промолвила Шарлотта.

Резко притянув ее к себе, Рори заключил Шарлотту в объятия.

— У тебя много других качеств, которые важнее красоты. У тебя прекрасный вкус, ты одеваешься лучше всех женщин в этом городе. И ты очень умна.

— Умна? — Шарлотта склонила голову на плечо Рори. — Да я согласилась бы быть круглой дурой… только бы не такой некрасивой.

Отстранив Шарлотту от себя, Рори посмотрел ей в глаза и заявил совершенно искренне:

— Знаешь, что я тебе скажу? Ты бы сейчас не сидела здесь, вернее, я бы сейчас не сидел здесь, если бы ты была круглой дурой.

— Ох, Рори. — Шарлотта снова прильнула к нему.

Рори практически каждую неделю приходилось успокаивать Шарлотту, чтобы она не сокрушалась по поводу своей внешности. Казалось, что этот вопрос тяготит ее все больше и больше, а Рори, как ни странно, постепенно привыкал к ее внешности. Иногда даже лицо Шарлотты казалось ему привлекательным. И потом еще ее голос. Ее чудесный голос. Рори никогда не уставал слушать его, даже в те редкие моменты, когда у Шарлотты бывало плохое настроение.

— Рори, ты не спросил меня, чем я занималась весь день.

— Чем ты сегодня занималась весь день?

— Да ничем особенным. Но… мне нужно сообщить тебе две вещи.

— Две вещи? Что ж, выкладывай.

Шарлотта осторожно высвободилась из его объятий.

— Ты только не расстраивайся, но после обеда сюда приходил Джимми. Одна… одна из лодок затонула…

— А почему… почему ты мне сразу не сказала?

Шарлотта положила ладони на плечи Рори:

— Успокойся, я все уладила.

— А где сейчас Джимми?

— Где и всегда, на верфи.

— Послушай, я пойду туда, он не должен сейчас оставаться один…

— Я же тебе сказала, что все уладила. Там с ним мистер Ричардсон.

— А лодка… что с ней случилось?

— В днище оторвалась доска.

— А лодка была загружена. Он вчера перевозил грузы.

— Да, на борту был обычный груз. — И он весь затонул?

— Груз удалось спасти.

Рори поднялся с дивана и принялся расхаживать перед камином, цедя сквозь стиснутые зубы:

— Эти проклятые братья Питти! — Он никогда не извинялся перед Шарлоттой, если ему случалось выругаться в ее присутствии, а она и не делала ему замечаний. — Если их не остановить, они пойдут на убийство. Надо что-то делать. — Остановившись перед Шарлоттой, он посмотрел на нее и тихо повторил: — Надо что-то делать. Я уже делал попытки… я сообщил старшему констеблю о своих подозрениях. Конечно, нельзя обвинять кого-то, если не имеешь твердых доказательств, но со слов констебля я понял, что ему известно о проделках этих братцев, и он тоже с удовольствием привлек бы их к ответственности. Констебль сказал и еще кое-что интересное, на мой взгляд: трудно поймать мелкую рыбешку, если ее защищает большая рыбина. И спросил, что я об этом думаю.

Рори лихорадочно поскреб пальцами подбородок.

— А что я могу об этом думать? Я и раньше говорил, что в этом городе имеются весьма респектабельные люди, которые живут двойной жизнью… большая рыбина прикрывается мелкими рыбешками. — Он прищурился, глядя на Шарлотту. — Кто может встать на защиту братьев Питти? Только тот, кому выгодно использовать их. А для чего их используют? Чем они занимаются? Перевозят товары, любые, от контрабандного виски, шелка, табака до людей…

— Ты имеешь в виду девушек, о которых говорил раньше?

Рори кивнул:

— Да, и девушек в том числе, все, что угодно. — Он наклонил голову и помотал ею из стороны в сторону: — Что меня действительно пугает, так это то, что они могут напасть на Джимми. Ему с ними не справиться, хотя он и не из робкого десятка. Однако храбрость против них бесполезна, с ними нужно действовать хитростью.

— Если ты так беспокоишься за Джимми, то пусть он ночует у нас, — предложила Шарлотта.

Рори слегка улыбнулся, протянул руку и погладил ее по плечу.

— Спасибо, ты очень добра, но я сомневаюсь, что он согласится.

— А почему? Свою робость передо мной он преодолел, мне даже кажется, что я начинаю нравиться ему. Это вселяет в меня надежду, что у меня могут установиться хорошие отношения с твоей семьей.

Рори отвернулся и подошел к каминной полке. Глядя на портрет прадеда Шарлотты, он подумал: «Ничего, еще настанет день, когда эти упрямые бараны все поймут».

Джимми, действуя в качестве связующего звена между Рори и семьей, все уговаривал его привести Шарлотту в коттедж в воскресенье. Шарлотта тоже изъявляла подобное желание, и в конце концов Рори согласился. Ну и что из этого вышло? Да ничего. Шарлотта сидела и старалась поддерживать разговор, а они молчали и таращились на нее, как на дорогую антикварную вещь.

Уже потом, когда они вернулись домой, Шарлотта заметила:

— Мне кажется, твоя мать очень добрая женщина.

Его мать. Это был единственный секрет, который Рори сохранил для себя. Шарлотта знала о нем все, кроме этого, а Рори просто не мог заставить себя сказать ей, что та худенькая, тихая женщина с чувством собственного достоинства вовсе не его мать. Его матерью была та женщина, которую он представил просто как Лиззи, а позднее объяснил Шарлотте, что она двоюродная сестра отца. Почему же он не смог открыть ей этот секрет? Потому что ему было стыдно за то, что он сын Лиззи, настолько стыдно, как будто он сам совершил грех собственного зачатия.