Врата Рассвета - Роберт Ньюкомб

— Совершенно справедливое замечание, — откликнулся Феган. — Позвольте мне кое-что продемонстрировать.

Призвав на помощь магию, он разрезал пергамент с кровным именем Вига на две части и отделил нижнюю. Она поплыла над столом и аккуратно легла на пергамент с изображением кровного имени Фейли, закрыв собой его нижнюю часть. Маг снова откинулся в кресле, явно довольный результатом своих усилий.

— Если Селеста действительно дочь Вига и Фейли, ее кровное имя будет выглядеть примерно так. Это послужило бы бесспорным доказательством.

Тристан посмотрел на слепого мага и заметил, что тот замер в напряженном ожидании.

— Все равно непонятно, — сказал он. — Ты говорил, что только у близнецов изображения почти неотличимы друг от друга, вот как у меня и Шайлихи. Но если кровное имя ребенка всегда состоит из частей, взятых от отца и матери, почему все дети, рожденные от одних и тех же родителей, не имеют одинаковых изображений?

— Все очень просто, — ответил Феган. — Приглядись повнимательней, и ты увидишь, что на самом деле каждое изображение состоит из трех частей, а не из двух, как кажется на первый взгляд. Одна от отца, другая от матери, а третья представляет собой уникальную комбинацию первых двух. Вот как раз эта часть, находящаяся в центре изображения, и оказывается разной у всех детей от одних и тех же родителей. Это различие весьма трудно заметить, в особенности у близнецов. Мы специально обучали «магов резерва» находить его; в спорных случаях с помощью подобного метода можно было установить отцовство.

Принц недоверчиво фыркнул. Да, не так давно Виг пытался объяснить ему, что изучение магии — штука очень, очень сложная. «Я еще так мало знаю», — вздохнул он.

Верховный маг повернул голову в сторону Селесты.

— Дай мне руку, моя дорогая, — попросил он. Она медленно протянула ему руку. Виг на ощупь добрался до кончиков ее пальцев. — Помнишь, как это происходило в лесу? Надеюсь, тебе не было очень больно? Ну вот, и сейчас мы поступим так же. — На пальце Селесты возник крошечный разрез. — А теперь приступай ты, Феган.

Увечный маг взял руку Селесты, повернул ее ладонью вниз, и на пергамент упала капля крови. Словно завороженный, Тристан не сводил с нее взгляда. Под воздействием воды из Пещеры она пришла в движение, начал возникать алый узор. Изображения оказались практически идентичны.

Феган сжал плечо своего старого друга.

— Виг, это на самом деле так. Узоры совпадают. — На мгновение заколебавшись, он добавил: — И, кроме всего прочего, я вижу, что в крови Селесты тоже имеются в наличии признаки «отсроченных заклинаний».

Увечный маг попытался улыбнуться, но слезы застлали ему глаза — это нахлынули воспоминания об Эмили, ставшей одной из волшебниц и превратившейся в орудие разрушения Евтракии. А он долгие годы думал, что его дочери нет в живых... Нет, никогда он себе не простит, что проявил столь недопустимое легковерие, поддавшись на уловку волшебниц. Знай он, что Эмили жива, он смог бы предотвратить то зло, которое было совершено сначала по отношению к его дочери, а потом и ею самой. Смаргивая слезы, Феган опустил взгляд на свои бесполезные ноги.

По щекам Вига тоже струились слезы. Он потянулся к Селесте и взял ее за руки.

— Теперь не вызывает сомнений, — заговорил Верховный маг, — что ты дитя нашей совместной жизни с Фейли. Околдованная темными аспектами магии, она оставила меня и целиком отдалась их изучению. Я и понятия не имел, когда мы расстались, что она ждет ребенка. Теперь я готов защищать тебя, моя дорогая, ценой собственной жизни.

— Мы очень рады, Селеста, — сказала Шайлиха.

— Мы очень рады, — повторил ее слова Феган, а Тристан лишь одобрительно кивнул.

Прекрасное лицо Селесты омрачилось.

— Если вы с Фейли действительно мои родители, тогда почему вы бросили меня, отдав на попечение Рагнару?

— У меня было время на обдумывание того, что же именно произошло тогда, — ответил Виг. — Я по кусочкам собирал свои воспоминания и теперь более-менее могу восстановить события тех давних дней... Думаю, Фейли ушла от меня вскоре после того, как обнаружила, что беременна, и ты появилась на свет уже во время войны. Когда ей стало ясно, что дела волшебниц могут обернуться плохо, она задумалась, куда бы тебя спрятать, чтобы уберечь от опасностей и в то же время сохранить в тайне сам факт твоего существования. Она понимала: узнав, что у меня есть дочь, я буду готов перевернуть небо и землю, лишь бы отыскать тебя. Но это никак не входило в ее планы. — Верховный маг помолчал, спрашивая себя, не ранит ли Селесту его прямота, и глубоко надеясь, что это не так.

— Без сомнения, она хотела найти такое место, где ты была бы в безопасности до того, как она сможет забрать тебя после победы. Войну волшебницы проиграли и были изгнаны из страны. Взять тебя с собой она не могла — тем самым открылся бы сам факт твоего существования, и, конечно, я потребовал бы, чтобы ты осталась со мной. Мне жаль огорчать тебя, но твое появление в этом мире очень мало связано с ее материнскими инстинктами.

— Но неужели Фейли не могла поручить свою дочь кому-нибудь не столь отвратительному, как Рагнар? — спросил Тристан.

— На ее взгляд, Рагнар как раз представлял собой наилучший вариант, — ответил Виг. — Во-первых, он был ранее могущественным магом, под воздействием трансформации, частично превратившей его в охотника за кровью, своего искусства полностью не утратил, следовательно, мог, в случае необходимости, защитить малышку. Во-вторых, как охотник за кровью, он был безоговорочно предан Фейли. Кстати, именно тогда она внедрила в кровь Селесты «отсроченные заклинания». Скажи, моя дорогая, ты обладаешь каким-нибудь необычным даром, который проявлялся бы сам собой, безо всякого обучения?

— Не думаю. По крайней мере, я ничего такого за собой не замечала.

Верховный маг задумчиво вскинул бровь.

— Сейчас я практически убежден, что Фейли собиралась сделать пятой волшебницей именно тебя, собственную дочь. И уже гораздо позже изменила свои планы, предпочтя Шайлиху.

— И она приказала Рагнару по достижении Селестой определенного возраста наложить на нее «чары времени», — пробормотал Феган, поглаживая голубую шерсть Никодемуса.

— А почему она сама не сделала этого? — спросила принцесса.

— Потому что Селеста была еще слишком мала, — ответил Виг. — «Чары времени» оставляют человека в том возрасте, когда они были к нему применены. Фейли, в интересах своего дела, наверняка хотела, чтобы ее дочь повзрослела и уже смогла управлять своим даром.

Оставался, однако, еще один момент, по-прежнему непонятный Тристану. Поначалу он заколебался, стоит ли обсуждать его, зная, что это может причинить боль и Селесте, и Вигу, но потом все же решился.