Красивый. Богатый. Женатый (СИ) - Ланская Алина

— Гной, давай партейку. — Толстяк уже отирается у стола.

Сажусь на пол, прислонившись к стене, и делаю все, чтобы стать незаметной. Они так уверены в себе, в своей безнаказанности, что даже сумку не перетряхнули, не забрали мобильный. На него вся моя надежда. В том, что Глеб ушел и не вернется, я не сомневаюсь. Если я выйду отсюда живой, найду и придушу эту тварь.

— Пойду отолью. — Смуглый Дава на ходу расстегивает штаны, не стесняясь никого вокруг, идет, гад, почти прямо на меня. Я не сразу соображаю, что сижу в метре от двери, которая так аккуратно спрятана в стену, что сразу и не заметишь.

Туалет. Слышу через минуту характерный звук воды и тихонько подвигаюсь ближе к сумке.

— Рыжая, иди-ка сюда, — окликает меня Паша за секунду до того, как я собиралась схватить сумку. — Расслабься.

В его руках таблетки и стакан с водой. Качаю головой.

— Потом, давай, а? Мы ж никуда не торопимся.

Ублюдок ржет, отворачивается к Даве, застегивающему ширинку. Остальные лениво гоняют шары на столах. Вот он, мой шанс.

Телефон нащупываю сразу и сразу прячу его под блузку. 

Смех и мат у бильярдных столов все громче, чувствую, скоро им надоест — и тогда все, пока-пока, Петра.

Телефон в руке, быстро снимаю блокировку и лихорадочно вбиваю имя брата.

— Эй! А ну, быстро отдала!

Гной. Остальные еще не поняли, а этот ублюдок уже в шаге от меня.

— «Зодиак»! Помоги! — кричу, даже не зная, успела ли нажать на запись сообщения.

Мобильный летит на пол, а я сильно ударяюсь головой о стену. Да так, что слезы из глаз брызнули.

— Ах ты тварь! — Бритый толкает меня на пол.

— Да не ссы. — Блондин поднимает с пола мой мобильный и изо всей дури швыряет его об стену. — Сюда никто не сунется, дебил.

— Ошибка, рыжая. — Паша зло улыбается. — Мы с тобой по-хорошему, а ты...

Гной одной рукой резко поднимает меня с пола и поворачивается к главному в этой шайке.

— Я первый…

И вдруг громко орет от боли, инстинктивно ослабляя хватку, — это я ему по кроссовку своим каблуком заехала. Отталкиваю от себя лысого гада и дергаю сзади ручку туалетной двери. Секунда, еще — и я захлопываю перед мордой Гноя дверь, нащупываю задвижку и тут же дергаюсь от глухого удара.

— Открой, тварь!

Снова хохот и ругательства. Им смешно, ублюдкам!

— Дверь не ломай, дебил! — Слышу веселый бас Паши. — Батя тонну бабла вбухал в ремонт. Огонь девка. Ладно, никуда не денется, из сортира выход только один, сюда.

Быстро оглядываюсь в надежде найти хоть что-то, чтобы подпереть дверь. Туалет нестандартный — помимо унитаза, раковины и зеркала, еще пуф сюда влез и небольшой комод.

«Батя тонну бабла вбухал в ремонт». Понятно, чей этот клуб и почему сюда не сунутся. Но стараюсь не думать об этом. Я даже не уверена, что удалось отправить Лукашу сообщение. Наташка! Она точно знает, куда я пошла, и забьет тревогу. Обязательно забьет. Но что она сможет сделать?

Бросаю взгляд на зеркало и только сейчас замечаю, что блузка у плеча порвана, щека красная от удара Гноя. Ладно, могло быть намного хуже.

— Рыжая! — Чуть не подпрыгиваю от сального голоса Давы. — Выходи, малышка. Нам скучно без тебя.

Вместо ответа изо всех сил двигаю тумбу к двери. Мало поможет, если они все-таки решат ломать дверь, но что могу.

— Детка, ты там что делаешь? — снова ржет Паша. — Травку хочешь?!

Молча сажусь на унитаз и закрываю уши. Внутри меня всю трясет. Я не смогу здесь сидеть вечно, рано или поздно им надоест играть в кошки-мышки, и они сломают дверь, а что будет потом...

Не знаю, сколько прошло времени, но в комнате музыка становится громче, где-то открывается дверь, я слышу довольный женский визг. Ясно… решили развлечься. Может, упьются вусмерть, а утром и не вспомнят про меня?

Кто-то резко дергает ручку двери, я быстро вскакиваю на ноги.

— Тут занято, — снова ржет Паша. — Иди поссы в общий.

Какая-то девчонка возмущается, снова дергает дверь. Я опять затыкаю уши, и вовремя. Потому что раздается такой грохот, что даже женский визг в нем тонет. Да я сама чуть не оглохла. 

Топот, крики, глухие удары, что-то тяжелое падает на пол, ощущение, что стены сейчас рухнут.

А потом наступает неестественная тишина.

— Покойники… мать вашу… — С трудом узнаю в сиплом голосе бас Паши. — Да вы знаете, на кого…

— Где она? — раздается знакомый голос. От его звука у меня ноги подкашиваются, и я медленно сползаю на пол. — Петра?!

Из меня будто воздух весь выкачали, слова сказать не могу, зато изо всей силы бью ногой в дверь туалета. В ответ дергается ручка двери и я слышу:

— Открой мне.

Руки не слушаются, дрожат, но я толкаю, стиснув зубы, эту чертову тумбу. Безумная мысль заставляет на миг замереть: а что, если показалось? Что, если уже крыша поехала от страха и мне мерещится его голос?

— Петра?

Тумба падает с жутким стуком на кафель, кажется, задевает унитаз, но я уже лихорадочно дергаю замок.

Не привиделось. Он здесь, со мной. Утыкаюсь в крепкую мужскую грудь и чувствую, как сильные руки успокаивающе обнимают меня за плечи.

Я не вижу его лица, понятия не имею, что вокруг. Вообще ничего не вижу, кроме знакомой и такой приятной на ощупь темной водолазки, но я совершенно точно знаю, что теперь все будет хорошо.

— Ты в порядке? — И, не дожидаясь моего ответа, заставляет меня посмотреть на него. Бледный и, как всегда, сосредоточенный, только глаза почему-то темные, почти черные.

— Да, нормально… ты успел.

Его взгляд медленно скользит взглядом по лицу, опускаясь ниже, замирает на плече, я неловко пытаюсь поправить порванную блузку.

— Дмитрий Андреевич, хозяин клуба скоро будет, полиция тоже.

Выглядываю из-за плеча Дымова и вижу начальника нашей службы безопасности Смирнова и еще человек десять в камуфляже нашего ЧОПа.

— Кто? — одними губами спрашивает Дымов, не реагируя на слова безопасника.

— Он! — Киваю на бритую голову Гноя и невольно дотрагиваюсь до щеки. Лысый, как и все другие парни, лежит на полу лицом вниз. Кроме нас в комнате еще три перепуганные тощие девчонки, они жмутся испуганно к стене и явно не понимают, что происходит. Кругом валяются разбитые бутылки и бильярдные шары.

— Пустите, твари! — шипит Паша. — Батя всех уроет!

Никто не реагирует на его угрозы. Дымов идет прямо к Гною, тот злобно щурится и, кажется, начинает понимать, что его ждет.

— Да не тронули мы твою девку! — зло цедит. — Забирай и вали…

— Саш, уведи Петру и остальных девушек, — велит Дымов, даже не обернувшись на меня и безопасника. А сам присаживается на корточки перед лысым.

— На выход, Огнева. — Слышу над головой грозный голос Смирнова, с ним у нас никто не смеет спорить. Но как же я хочу остаться! И самой двинуть по морде ублюдку. Но вместо этого через минуту стою в том самом темном коридоре, по которому меня тащили в бильярдную.

Музыка по-прежнему орет, людей прибавилось в основном зале, никто не обращает внимания на хмурых мужчин в спецодежде, стоящих у стен. Но ни Глеба, ни Юльки с девчонками я не вижу.

— Уходим. — Прикосновение мужской ладони обжигает плечо. — Держи сумку. Если чего не хватает, Смирнов все достанет.

— Ты… ты как вообще здесь оказался?! Неужели Глеб сказал?

— Глеб? — удивленно переспрашивает Дымов. — А он тут при чем?

— Так это все из-за него! — возмущенно восклицаю. — А Гноя ты прибил, да? Того лысого урода, который о стену меня…

— Больше ни он, ни другие до тебя никогда не дотронутся, — обещает Дым, и я ему верю сразу же. — Идем. Расскажешь про Глеба.

На улице вижу две патрульные машины полиции, Смирнов и, кажется, два его зама стоят рядом с полицейскими, а к нам быстрым шагом идет незнакомый толстый мужчина.

— Дымов? Дмитрий… Да что, черт возьми, происходит?! Меня в собственный клуб не пускают!

Ну здрасьте-приехали!

— Петра, иди в машину. — Слова Дыма звучат как приказ. И тут же, метрах в пятнадцати от меня, сверкает фарами «ягуар».