Иная реальность - Алек Майкл Экзалтер

— С такой жизнью все забудешь, даже имя собственного ящика, но не средства глубокого шифрования. Если Дашкино тело найдут или сама, дай Бог, жива осталась, тебе сообщать?

— Обязательно. Но лучше сам завтра подъезжай в питомник к Федьке Хатежину. Допустим, к четырем пополудни. Там все и обсудим. Может, с термоядерной дамочкой познакомлю, если будешь себя хорошо вести. Ты, вообще, братец, будь там, в городе, поаккуратнее. Все под Богом ходим, всякое может быть.

— Ты тоже, брателла, аккуратно ходи в лесу и в поле. Есть данные, что деревенщина ментовская опять что-то затевает. Не сидится гадам там, где поглуше, к городу лезут. Ничего, мы отделим овец от козлов. С нами Бог и крестная сила.

— Учтем. Да расточаться врази Его. Тако погибнут беси от лица любящих Его. Отбой.

Насчет предков теперь можно не опасаться, хотя, признаться, о них не всегда вовремя удается вспомнить. Ничего, Мефодий с этим делом управится. Это раньше он на них из-за своего имечка дулся как Ленин на буржуазию. Теперь поостыл.

В самом деле, Мефодий Дербанов давно простил родителям, что они его обозвали именем славянского просветителя и крестителя не по святцам, а от атеистической балды, по дублету по мотивам первенца, уже от той же балды, нареченного ими Кириллом в силу звучности и в ту пору редкости сего имени, а вовсе не потому, что они предрекали старшему сыну большую церковную и даже не филологическую карьеру.

Во дворе младшего брата звали Мишкой, потом в школе Федькой, так как выговорить, что ему нарисовали в свидетельстве о рождении, никто из реальных пацанов не мог, взрослые тоже, кроме родителей, высокоученых доцентов с кандидатами, которые, только остепенившись, позволили себе завести детей, Кирилла и Мефодия. В одиннадцать лет, благодаря бабке-покойнице, кстати, она же и крестила обоих братьев в тайне от родителей, Мефодий стал истово верующим, а немного погодя он узнал, как нарекают детей в православной традиции. В тот период времени его отношения отцом, матерью и братом испортились донельзя. Два раза он сбегал из дома, просился послушником в монастырь, а когда не взяли, ушел в кадеты. Но при получении паспорта имя почему-то не сменил, в военном училище он тоже остался Мефодием. Родителям он все простил, а без вины виноватому брату ему, как видно, и прощать было нечего.

Вспоминая родного братца Мефодия в детстве и юности, Кирилл ожесточенно ломал голову: не подставляет ли его сейчас дорогой родственничек в хитрой гебешной комбинации с майором Купренко-Дербановым. Тут Кирилл еще раз взял в руки и стал внимательно рассматривать свои гебешные корки от Мефодия, полученные от брата в подземном гараже, и оба удостоверения личности, собственноручно им изъятые у трупа майора, которого не было. На одном из удостоверений купренковской личности было подлинное его, Кирилла Дербанова, изображение, весьма сходное с фотографией из личного дела дизайнера Дербанова, заведенного в отделе кадров газеты. В свое время Кирилл сам ее туда занес вместе с трудовой книжкой. Он даже помнил, кто и чем его тогда фотографировал. Что ж проверим.

Редакция, говорите? Тоже хорошая версия. Особенно, если учесть тот факт, что, когда он с главредом беседовал о своем газетном бытии, три гебиста в его квартиру лезли и Дашку, гады, убили. Главреда также стоит пощупать. Чегой-то он меня на тот вечер назначил?

Может и сегодня ночью человечек или человечки от Мефодия в Дебиловке в распыл пошли? Любопытно все это выходит, если учесть, что в деле командированного майора Купренко-покойника родной капитан Дербанов отнюдь не был последней спицей в колесе. Корки эти вот, подсунул. Или ему, Кириллу Дербанову сейчас рикошетом достается от одиозного поименования, далекого, но не забытого и не прощенного? Что в имени тебе моем, дорогой братец?

— Вирта, этот канал с братом не засвечен?

— Нет, на серверах все чисто, но полной гарантии дать не могу, в пассивном режиме прослушивать эфир может, кто угодно.

— Как думаешь, братец связан с гебистами, с теми, что в четверг вечером к нам полезли?

— Он несомненно что-то об этом знает. А когда говорил о взрыве в твоей хрущевке, то злорадствовал. Все время разговора он постоянно многое умалчивал. И он не прав, я — красивая женщина и про меня нельзя говорить, что я страшнее ядерной войны…

— Вот-вот, братец Мефодий — он всегда такой. Наколка — друг чекиста. Думаю, как только он тебя увидит, дорогая, то его мнение насчет твоей внешности изменится к лучшему.

Разминаясь перед завтраком в тренажерном зале, Кирилл вспомнил, что братец никак не упомянул крутые наноэлектронных устройства, принадлежавшие первому из непрошеных посетителей, ныне уже не существующей дебиловской хрущевке. Почему он ничего не сказал по этому поводу? Неужели думает, что мне следует забыть о таких вещах?

— Вирта, посмотри, пожалуйста, ведет ли Мефодий шифрованную переписку. Если да, то выясни, куда и кому.

— Насколько я знаю, подозрительных писем в ближайшие две недели он не посылал. Может, раньше? Я посмотрю логи.

— Посмотри. А как с другими гебистскими шифровками?

— Не получается, у меня мало ресурсов.

— Даже с кластером?

— Представь себе, даже с ним…

После хорошей нагрузки Кирилл, с удовольствием посидев четверть часика в сауне, окунулся в прохладную воду пятиметрового бассейна. Вода была грязновата, наверняка, бассейн толком не чистили со времен прежнего хозяина-призрака, но это Кирилла не смутило, так как душ рядом, а с понедельника вместо сауны и бассейна у них будет лаборатория. Сауны, конечно, жаль, но для пользы дела ее придется ликвидировать. Тогда как бассейн можно без проблем устроить в саду у вишен и воду в нем подогревать, когда станет холодно. С половиной вишневых деревьев придется, к сожалению, расстаться. Увы, вишневые сады положено вырубать. Такова традиция. Новые времена, новые люди, новые технологии.

* * *

После завтрака Кирилл отправился на прогулку с Леоном. Естественно, не раз, четыре, пять, вышел зайчик погулять. Ни на счет шесть, ни на семь, ни на восемь зайчиком Кирилл Дербанов никогда не был, а также козликом и поросеночком, да и на утренниках в детском саду он всегда изображал волка или собаку. На данной прогулке он собирался отладить взаимодействие с боевым псом, малость поупражняться в стрельбе из Стечкина провести рекогносцировку окрестностей Царского Села и, вообще, поразмыслить на свежем воздухе о чудных и скорбных делах последнего времени.

Со Стечкиным под мышкой и Леоном без поводка и без команды державшегося строго рядом Кирилл вышел за охраняемый периметр блокгауза. У особняка наискосок он любезно раскланялся с симпатичной индианкой, владелицей джипа "чероки" и оглянулся, чтобы полюбоваться на свою царскосельскую недвижимость. Сам блокгауз и прилегающую территорию окутывала едва заметная голубоватая дымка. Пришлось подойти и полюбезничать с индианкой, чтобы выяснить, не замечает ли та нечто паранормальное, творящееся у нее по соседству. Но дама ничего странного не отмечала. То ли она смотрела во все глаза лишь на красивого мужчину, то ли защитное поле можно было разглядеть только экстрасенсорным образом. Зато Леон дымку отчетливо видел, так как ее он воспринимал как полусферу интенсивно синего цвета. Просканировав защиту периметра во всех своих частотных диапазонах, пес уверил хозяина, что ни обычным человеческим зрением, ни при помощи инфракрасных датчиков, ни в ультрафиолете, увидеть защиту периметра не представляется возможным.

Действительно никто в поселке ничего странного не находил в трехэтажном особняке, арендованном дизайнером Дербановым. Обычный нормальный дом нормального богатого человека. Что в нем может быть такого-этакого? Разве что привидение в белом саване с петлей на шее? Так то сказки для тупых недоумков или же пьяный бред тех, кто допился-добухался до белой горячки. Да и то алканавты чаще всего мелких чертей ловят, чем видят призраков и привидения. Поэтому три охранника у КПП не могли заметить, как ускоряются на грани двух реальностей поглощающие свет, время и пространство тени человека и пса, переключившихся в боевой режим, незадолго до того, как покинуть территорию охраняемого поселка. Лишь овчарка с толстыми лапами почуяла нечто необычное в округе и растерянно зарычала, но потом быстро успокоилась, поскольку непонятная угроза в микросекунду миновала.

Ровно через четырнадцать минут движения в боевом режиме Кирилл Дербанов выдохся и опять встал двумя ногами в материальном мире. Тогда как Леон еще держался и, как доложил он Кириллу, мог пробыть в таком состоянии не менее двадцати минут. Но после полного боевого режима ему тоже требуется отдых и подзарядка. Кирилл долго отдыхать не собирался и в обычном режиме рванул вперед на пять километров, но для удобства и экономии сил с Леоном на поводке. Затем не во имя тренировки, а из-за глупого мальчишества сшибал шишки с огромной старой ели и не успокоился, не растратив целый магазин. Поупражнялся, стало быть. А тут еще Леон под ногами вертится, подпрыгивая как резиновый мячик и повизгивая от удовольствия: