Несудьба - Эллин Ти

спрашивает Аленка. До конца вечера примерно часа полтора, нас уже предупредили молодожены о том, во сколько заканчивается вечеринка, да и в целом все уже устали и больше не веселятся так активно, как в начале вечера.

– Давай. Скажу Саве, чтобы набрал, когда нужно уезжать.

Отхожу к своим: нужно предупредить, что уходим, потому что до снятого дома у них тоже заказан транспорт. Не хочу, чтобы они бегали и искали недостающих людей в свой самый счастливый день.

– Мадам, – шутливо отвешиваю поклон Лизе, – Сава. Мы погуляем с Аленкой немного, набери меня, когда надо будет прийти, мы минут за десять вернемся.

– Резинки нужны? – сразу спрашивает Савельев и тянется рукой в карман брюк, протягивая мне пару штук.

– Господи, ты что, взял на свадьбу презервативы? – шипит на него Лизка, и я убегаю, посмеиваясь, пока не стал свидетелем первой семейной ссоры.

– Идем? – улыбается Аленка, когда возвращаюсь, и я киваю.

Беру ее за руку и все еще абсолютно счастливый выхожу из ресторана, направляясь в правую от места торжества сторону.

– Куда мы? Ты идешь слишком уверенно, – говорит Аленка. Она останавливается, снимает красивые босоножки и берет их в руку, тихонько застонав от наслаждения. Как вообще можно было целый день танцевать на таких каблуках? Мы с мужиками давно уже все босиком.

– Да, я тут узнал, что совсем недалеко здесь есть песчаный пляж. Искусственно созданный, конечно, но обещают, что там классно. Гамаки, фонари и все такое. Все равно ведь гуляем, идем посмотрим?

Она соглашается без лишних слов, и пару минут мы идем молча, держась за руки и наслаждаясь теплотой прогретой на солнце гальки.

Был бы я поэтом, написал бы стихи об этом вечере. Луна полная и яркая, море тихонько шумит, усыпанное звездами небо, и она рядом, такая родная и тепленькая.

Внезапно понимаю, что ни разу за сборы не брал в руки гитару, хотя играть я люблю и делаю это довольно часто. Но на это нужно настроение и спокойствие, а тут все так неоднозначно, каждый день случается что-то, что я банально даже не вспоминал о ней. Нужно будет исправить недоразумение и сыграть Аленке что-нибудь. Да и с пацанами можно посидеть, они любят подпевать мне. На сборах и выездах это уже наша традиция.

– У нас выходной завтра, Сава дом снял, после рестика все туда поедем, продолжать веселье. Ты с нами? – спрашиваю, вспоминая, что ничего еще не знаю о ее планах на завершение дня.

– Да, мне Лиза говорила. С вами, конечно. Меня все равно уже точно уволят после всего, что было, так что пусть хоть еще один день пройдет в хорошем настроении и веселье.

– Ты уверена, что уволят?

– Не вижу другого развития событий. Егор Николаевич и так ходил на меня фыркал, условие поставил. А тут еще и утро такое, когда девчонки его уделали. Он терпеть меня не может и не станет упускать момент. Так что – думаю, да.

Она говорит это спокойно, на первый взгляд, но нотки грусти в ее словах я слышу. Еще бы… Как бы там ни было, она работала у них два года, а уходить с насиженного места, да еще и так – всегда сложно. Уйти по собственному желанию всегда тяжело, но вот с таким скандалом, когда тебя выставляют непонятно кем, в разы тяжелее.

– Грустишь?

– Да, немного, – говорит она правду, кивая. Мы как раз доходим до того самого пляжа. Вокруг – ни души, на улице практически полночь. – Но мне не жаль. Уже нет. Устала я от всего происходящего там, неприятно мне.

– Карамелька моя, – останавливаюсь и притягиваю ее к себе. Беру лицо в ладони, глажу щеки пальцами и оставляю на губах мягкий поцелуй, пытаясь ее успокоить и поддержать, – мы обязательно что-нибудь придумаем, правда. Обещаю тебе. Даже если сейчас тебе придется уйти из «Титана» и, не дай бог, уехать отсюда… Я всегда рядом, ты же знаешь?

– Знаю, – кивает и улыбается мне в ответ, тоже целуя. – Все знаю.

– Не расстраивайся. Пойдем лучше купаться? Вода наверняка теплая.

Отхожу от Аленки и встаю по щиколотку в воду. Она и правда теплая. Вспоминаю сразу, как мы плавали ночью в прошлый раз, как хорошо нам было вдвоем, сколько нежностей было в том вечере.

– Купаться? Ты с ума сошел, у меня купальника нет! – говорит, а на губах озорная улыбка. О, я знаю это состояние, выбить согласие будет проще простого.

– Зачем нам купальники? Снимай платье и так плавай. Давай, ну? – чтобы подтолкнуть ее к правильному ответу, начинаю раздеваться сам. Снимаю рубашку, бросаю на стоящие рядом лежаки. Расстегиваю брюки, глядя ей в глаза. Щеки Алены вспыхивают, как обычно. Моя эмоциональная конфетка.

– Нет, я не пойду. Давай сам, если хочешь. – Она закусывает губу и качает головой.

– Ну что не так? – Снимаю брюки и в одних боксерах подхожу к Алене почти вплотную. Снова беру ее лицо в ладони, безумно нравится так делать. – Ален?

Она жмурится, кусает губы, а потом выдыхает и говорит:

– Это платье не подразумевает ношение лифчика. На мне только трусики, Сереж.

Да что-о-о-об тебя… За что эти пытки?

Закрываю глаза, пытаясь справиться с самим собой, и шумно выдыхаю. Так… это проблема или подарок судьбы?

– Если ты стесняешься… – говорю как кретин. Конечно, черт возьми, она стесняется, что за тупость? У меня просто от ее слов мозг отключился напрочь. – Надевай мою рубашку и плавай в ней.

– А в чем ты пойдешь назад?

– Ну, если я пройду без лифчика по пляжу, не думаю, что кто-то осудит, так что не волнуйся, – отшучиваюсь и надеюсь, что она решится. Я настроился на нежности в воде. Она не умеет плавать и от этого особенно уязвима там. Разрешает трогать и целовать, и хоть сегодня не было запретов на это, мне все равно будет мало. Всегда мало.

Аленка думает несколько секунд, вижу, что стесняется, но потом соглашается и кивает.

Подаю ей рубашку и отворачиваюсь, когда просит, борясь с желанием повернуться и увидеть все, что только возможно.

Аленка завязывает рубашку на талии и, как будто издеваясь, не застегивает ни одну из пуговиц. Узел не дает разойтись ткани и открыть все то, что она этой самой рубашкой хотела закрыть, но в пару ловких движений это вполне можно исправить… Вид ее в одних тоненьких бежевых трусиках и моей рубашке сводит с ума.

Трясу головой, чтобы убрать из нее навязчивые картинки, и беру Аленку за руку, заходя с ней в воду.

Я люблю этот вечер, честно.