Грани страха - Григорий Шаргородский

Утурхар от возмущения даже выронил своего пленника, который тут же попытался отползти подальше, но был мгновенно придавлен к земле тяжелой ногой. Предварительно рыкнув на меня и оскалившись, Утурхар перешел на относительно вразумительный всеобщий:

— Ты что там вякнул, вонючий вырх?

Ну, насчет запахов я бы поспорил…

— Я хочу сказать, что все не так, как кажется. Если кто-то из воинов случайно бросит палку в сторону шатра вождя, неужели ты посчитаешь это нападением, особенно если до шатра — несколько сотен шагов?

— Ты говоришь непонятно, — чуть поостыв, сказал орк, и это показывало, почему именно он здесь за старшего.

— Смерть полагается тем, кто позарится на честь чужой жены, но за этим ли полез в шатер наш идиот? Не удивлюсь, что он мог залезть и к тебе, но вряд ли ему бы понравились полученные утехи.

По недолгому общению с орками я понял, что они ребята простые и не чужды хорошей шутки, только будет ли она понятна вождю? Судя по короткому смешку Утурхара, который явно представил себе сцену утех с заблудившимся человеком, с пониманием у него все было в порядке.

— Говори, — весело хрюкнув, сказал орк.

— Давай спросим у этого вырха, зачем он полез в шатер.

— Что ты забыл в шатре моей младшей жены? — чуть надавив ногой на спину своей жертвы, спросил орк.

Этот придурок умеет выбирать неприятности. И что, спрашивается, делал шатер жены вождя на окраине лагеря? Почему он не в центре? Или здесь ключевое слово «младшая»?

— Мне хотелось найти что-то выпить или курнуть.

Вождь нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное, и следовало подлить нужного масла в огонь его размышлений.

— Великий Утурхар, надеюсь, твоя младшая жена не пострадала?

Моя догадка оказалась верной. Вождь опять хрюкнул и зарычал в толпу:

— Варарха!

Из толпы немного успокоившихся воинов вышла очень колоритная дама, мало чем уступавшая в мощи своему мужу.

Так, теперь нужно помогать уже самому орку, мало ли какие у них здесь порядки, вдруг, не дай бог, демократия.

— Вождь, я сильно беспокоюсь, пожалуйста, спроси у уважаемой Варархи, не испугал ли ее этот искатель дармовой выпивки.

Утурхар действительно оказался не так прост для дикаря, он хитро посмотрел на меня и едва заметно кивнул. Оно и понятно, пояснять все толпе от своего имени будет, так сказать, не комильфо, а вот перевести слова чужака — это совсем другое дело.

После похожего на бессмысленное рычание вопроса орчанку словно ткнули шилом в седалище. Она подскочила на месте и рванула вперед, но, судя по всему, окружавшие лагерь для чужаков «зубочистки» имели какое-то сакральное значение. Взбешенную обвинениями в трусости орчанку тут же схватили воины-орки. Если бы она добралась до алкаша-экстремала, то порвала бы его как гнилую тряпку, а вот с сородичами такой прием не пройдет.

Сначала ухватившие орчанку воины, а затем и остальные начали ржать. Хотя на смех это было похоже мало — словно прайд львов заметил, что шакалы ночью стянули у них пожеванную антилопу.

— Забирай свою падаль, — отсмеявшись, сказал Утурхар и пинком отправил незадачливого вора к нашим ногам.

Миран по-прежнему пребывал в состоянии ступора. Похоже, местные суды не отличаются особой зрелищностью и изощренностью.

Глава 3

Не знаю, кто сломал ребра бедняге — Утурхар или непосредственный начальник, когда долго избивал ногами ночного проходимца прямо у шатра, но утром пришлось вызывать шамана. Он и поставил диагноз, а также подлечил пострадавшего. Причем лечение вряд ли было менее болезненным, чем нанесение травм. Возможно, все дело в садистских наклонностях шамана, но, скорее всего, причина в том, что он просто спешил.

Лагерь орков снимался с места. С этим тоже было не все понятно. То ли причиной стало ночное происшествие, то ли просто пришло время кочевать.

Переселение нескольких сотен орков — зрелище более чем впечатляющее. Внешне казалось, что в лагере воцарился хаос. Массы зеленокожих дикарей сталкивались и расходились. Шатры оседали на землю, словно в этом бедламе их просто сбивали и растаптывали, но в один момент хаос прекратился. Взвыли сиплые горны степняков, и из бурлящего зеленого озера начала вытекать стройная струйка походной колонны.

Только после этого орки вспомнили о нас. Подбежали какие-то подростки и шустро разобрали все гостевые шатры. Не забыли даже повыдергивать колья ограды. Все это быстро навьючили на хриров, туда же усадили и нас. Бедные ящеры, придавленные грузом, который по объему был лишь немногим меньше их самих, тяжело ступали по степной траве. Сейчас они утратили легкость движения, но приобрели уверенную тяжеловесность и неумолимую мощь.

Ну все, мы наконец-то двинулись.

Колонна орков не останавливалась весь день. Не было ни привалов, ни обедов. Также меня удивило отсутствие других домашних питомцев кроме твиров и хриров. Судя по зубам, и те и другие ели мясо, тогда зачем, не имея травоядных животных, перекочевывать с места на место?

Обращенные к погонщикам вопросы остались без ответов, поэтому я просто дремал, сидя на спине мерно бредущего хрира.

Мои частые погружения в своеобразный транс приносили свои плоды. Теперь удавалось видеть многое из того, что не подвластно обычному взгляду. За закрытыми веками мир выглядел так, будто все было сплетено из огненных жгутов, включая людей, орков и ездовых ящеров. Ориентироваться было сложно, потому что эдакая плетеная вселенная с трудом разбивалась на перспективу и отдельные детали. К тому же совершенно непонятно, какая мне от всего этого польза?

Устав от запутанности второго слоя этого мира, я открыл глаза и осмотрелся. Вокруг по-прежнему расстилалась степь. Ее одновременно можно было назвать серой и однородной, но вместе с тем каждая часть степи была уникальной и неповторимой. Ковер из цветов и трав образовывал красивые узоры самых неожиданных оттенков, а повторяющийся ландшафт являлся таким только на первый взгляд. Присмотревшись, можно было заметить, что под внешним, наносным слоем земли и трав лежит совсем другая страна, когда-то населенная совсем другими существами.

При желании можно было даже прочесть историю этого мира — вот под лапами ящеров заскрипели камни древней дороги, а затем те же когтистые конечности переступили через поваленный столб и тут же крошили спекшийся до состояния стекла грунт, на котором давно ничего не растет. Но все это были лишь едва заметные детали, которые степь надежно укрывала своей травой. Даже нанесенные легендарными драконами ожоги — и те практически заросли, напоминая о себе лишь стекловидными шрамами.