Темная игра смерти. Том 1 - Дэн Симмонс

Натали покачала головой:

– Папа купил его уже после того, как я уехала учиться. Не думаю, чтобы он когда-либо пользовался им. Трудно представить, чтобы он выстрелил в человека.

Джентри поднял брови и взял в руку пистолет, осторожно держа его за предохранительную скобу.

– Он заряжен?

– Нет,– сказала Натали.– Я извлекла все патроны вчера, перед тем как выйти из дому.

Теперь настала очередь Сола удивленно поднять брови.

Джентри кивнул и вытащил обойму. Он протянул ее Ласки, показывая, что она пуста.

– Тридцать второй калибр? – спросил Сол.

– Тридцать второй, «лама» с укороченной рукояткой,– подтвердил шериф.– Милый пистолетик. Мистер Престон заплатил за него долларов триста, если покупал новым. Миз Престон, никто не любит, когда лезут с советами, но мне все же хотелось бы дать вам один совет, можно?

Натали коротко кивнула.

– Во-первых, никогда не цельтесь в человека из огнестрельного оружия, если вы не готовы им воспользоваться. Во-вторых, никогда не цельтесь из незаряженного пистолета. И в-третьих, если вам нужен незаряженный пистолет, убедитесь, что он действительно не заряжен.– Джентри ткнул пальцем в сторону оружия.– Видите вот этот маленький индикатор, мэм? Это называется индикатором зарядов, и красный огонек здесь не просто так.– Джентри оттянул затвор, из патронника вылетел патрон и со стуком упал на стол.

Натали побледнела. Теперь ее кожа приняла цвет мертвой золы.

– Это невозможно,– слабым голосом сказала она.– Я сосчитала патроны, когда вытащила. Их было семь.

– Ваш отец, должно быть, вогнал еще один патрон в патронник, а потом опустил курок,– пояснил Джентри.– Некоторые носят оружие именно в таком виде. Так можно иметь в пистолете восемь зарядов вместо обычных семи.– Шериф снова вогнал в рукоятку обойму и щелкнул курком.

Натали слегка вздрогнула, услышав сухой щелчок. Она глянула на то, что шериф назвал «индикатором зарядов»,– красной точки больше не было видно. Она вспомнила, как вчера направила пистолет на Сола, будучи уверенной, что он не заряжен, и ей стало нехорошо.

– А что вы хотите сказать на этот раз, шериф? – спросил Сол.

Джентри пожал плечами и положил пистолет на стол:

– Я думаю, если мы решили охотиться за этими убийцами, тогда хоть кому-то надо знать, как обращаться с оружием.

– Но поймите наконец, что оружие против таких людей бесполезно. Они могут заставить вас направить его на себя. Они могут превратить вас в оружие. Если мы вместе станем охотиться за оберстом или за Фуллер, мы никогда не будем уверены друг в друге.

– Я все это понимаю,– сказал Джентри.– Но я понимаю и то, что, если мы найдем их, они окажутся уязвимыми. Они опасны главным образом потому, что никто не знает об их существовании. А мы знаем.

– Но нам не известно, где они скрываются сейчас,– возразил Сол. – Я думал, что подобрался к ним так близко. Я действительно был близок…

– У Бордена есть какой-то фон, окружение,– сказал Джентри.– У него есть его легенда, киностудия, друзья, коллеги. С этого можно и начать.

Сол печально покачал головой:

– Я считал, что Френсису Харрингтону ничто не угрожает. Ему требовалось лишь навести несколько справок. Меня оберст мог бы узнать, но я полагал, что Френсис будет в безопасности, а теперь он наверняка мертв. Нет, я не хочу, чтобы еще кто-то оказался напрямую связан со всем этим.

– Но мы уже связаны,– отрезал Джентри.– Мы влезли по уши во все это.

– Он прав,– заметила Натали.

Мужчины повернулись к ней. В голосе ее уже не было слабости.

– Если вы не сумасшедший, Сол,– сказала она,– то эти выродки убили моего отца просто так, ни за что. Мне очень хочется разыскать этих убийц и найти способ воздать им по справедливости.

– Давайте считать, что мы все разумные люди,– сказал Джентри.– Доктор, а эта Нина Дрейтон поведала вам что-нибудь во время ваших консультаций… что-то такое, что могло бы нам помочь?

– Нет, практически ничего.– Ласки покачал головой.– Она все время упоминала лишь о своих снах и о смерти отца. Из этих разговоров я заключил, что она использовала свою Способность, чтобы убить его.

– А о Бордене или Мелани Фуллер?

– Она вскользь обмолвилась о своих друзьях в Вене в начале тридцатых. Судя по ее описанию, это вполне могли быть оберст и Фуллер.

– Есть что-нибудь полезное для нас в этих рассказах?

– Лишь намеки на ревность и соперничество. Вот и все.

– Мистер Ласки, оберст ведь использовал вас? – спросил шериф.

– Да.

– И однако вы помните все до мельчайших подробностей. А разве вы не говорили, что Джек Руби и другие страдали чем-то вроде амнезии после того, как их использовали?

– Говорил,– подтвердил Сол.– Я думаю, эти люди помнят свои действия как нечто случившееся во сне, если они вообще их помнят.

– Примерно так же, как психически ненормальные – насильственные эпизоды?

– Иногда,– кивнул он.– В других случаях обычная жизнь страдающего психозом – всего лишь сон, а по-настоящему он живет, только когда причиняет боль кому-то либо убивает. Но люди, которых использовали оберст и остальные, не обязательно страдают психозом, они могут быть просто жертвами.

– Но ведь вы помните в точности, что ощущали, когда оберст… владел вашим сознанием,– сказал Джентри.– Почему?

Сол привычным жестом снял очки и протер их.

– Это особый случай. Тогда шла война. Я был всего лишь евреем из лагеря, и он не сомневался, что у меня нет шанса выжить в этой мясорубке. Ему не было необходимости тратить свою энергию и стирать что-либо в моей памяти. И потом, мне удалось бежать от оберста по собственной воле, когда я выстрелил себе в ногу и застал его врасплох…

– Я хотел вас еще расспросить об этом эпизоде,– произнес Джентри.– Вы сказали, что боль заставила оберста выпустить вас из-под его власти на пару минут…

– На несколько секунд,– поправил Сол.

– Хорошо, на несколько секунд. Но все эти люди, которых они использовали в Чарлстоне, испытывали боль, страшную боль. Хаупт – он же Торн, бывший вор, которого Мелани Фуллер держала при себе в качестве слуги, потерял глаз и все равно продолжал действовать. Девочку Кэтлин забили до смерти. Баррет Крамер скатилась по лестнице, к тому же в нее стреляли. Мистера Престона… Ну, вы понимаете, о чем я говорю…

– Да,– кивнул Сол. – Я много думал об этом. Так получилось, что, когда оберст был… когда он был в моем мозгу – иначе это не передашь,– я мельком ловил кое-какие его мысли…

– Нечто вроде телепатии? – спросила Натали.

– Не совсем. Во всяком случае, это не то, что обычно описывается в литературе. Это больше похоже на попытку вспомнить утром обрывки сна. Но я уловил кое-что из мыслей оберста, когда он использовал меня для убийства того der Alte… старого эсэсовца… Достаточно, чтобы понять, что в его слиянии со мной в тот момент было нечто необычное. Он хотел прочувствовать все, что происходит, садистски просмотреть каждый оттенок чувственного восприятия. У меня сложилось впечатление, что обычно он использовал людей так, чтобы между ним и той болью, какую испытывала жертва, был какой-то барьер.

– Вроде того как люди смотрят телевизор с выключенным звуком? – уточнил Джентри.

– Возможно. Только в этом случае сохраняется вся информация, убирается лишь болевой шок. Я чувствовал, как оберст наслаждается болью не только тех, кого убивал, но и тех, кого он использовал для убийства…

– Как вы считаете, такие воспоминания можно стереть, уничтожить?

– В мозгу тех, кого он использовал? Джентри кивнул.

– Нет. Скорее всего, они тонут – примерно так же, как жертва какой-нибудь ужасной психической травмы топит свои переживания глубоко в подсознании.

Широко улыбаясь, шериф встал и хлопнул Сола по плечу.

– Профессор,– сказал он,– вы нам только что дали ключ к тому, как проверить, что верно и что нет, кто спятил, а кто нормальный.

– Неужели? – удивился Сол, но понял, о чем идет речь, прежде чем Джентри, улыбаясь, ответил на вопросительный взгляд Натали Престон.

– Именно так,– сказал шериф.– Завтра мы сможем провести этот тест и узнаем все раз и навсегда.

Сол сидел в машине шерифа и слушал барабанную дробь дождя по крыше. Прошел почти час с того момента, как Джентри и Натали вошли со старым доктором в клинику. Через несколько минут на другой стороне улицы остановилась синяя «тойота», и Сол мельком увидел молодую, прилично одетую пару, которая провела в дом светловолосую девочку с темными уставшими глазами. Левая рука у нее была на перевязи.

Сол ждал. Он умел ждать. Этому искусству он обучился еще юношей в лагерях смерти. В двадцатый раз он принялся обдумывать причины, объясняя самому себе, почему надо было вовлекать в это дело Натали Престон и шерифа Джентри. Объяснение выходило слабеньким, основанным на том, что он постоянно попадает в тупик, на внезапном доверии к этим двум неожиданным союзникам после стольких лет одиночества и подозрений и, наконец, на простом желании рассказать о своей судьбе.