Принцесса Трои - Гейл Карсон Ливайн

– Тебя тоже возьмут в рабство? – спросила Ланнип.

– Да, меня заберет Агамемнон, тот, кто принес в жертву собственную дочь.

Как и я недавно, все наперебой принялись уговаривать Кассандру уехать с нами. Но она опять отказалась.

– Рин сказала, что не покинет свое племя, когда вам грозит опасность. Мое племя – это Троя, и я тоже не оставлю их в беде.

Ланнип встала и начала разбирать треногу для готовки. Следовало поскорее выдвигаться, иначе мы упустим самую прохладную часть дня. Но Эвр призвал еще больше фруктов и орехов, и она снова села на свое место.

Зельке сонно протянула:

– А что бы случилось, если бы Парис не умер?

Кассандра склонилась к ней.

– Сомневаюсь, что боги допустят, чтобы кто-то помешал его смерти. А даже если это произойдет, я не знаю, что из этого выйдет. Я вижу только будущее, которое будет, а не будущее, которое может быть.

Я спросила:

– Как по-вашему, сколько нужно сардин, чтобы остановить кита?

Хаса рассмеялась.

– Если бы они били ему по глазам? Или прогрызли брюхо?

– А если бы у этих сардин были свои особые луки и стрелы? – Сераг тоже смеялась. – Амазонские сардины.

Я сказала:

– Мы больше не пойдем в бой вместе с троянцами. Я этого не допущу. – Уверена, Пен бы это одобрила. – Но если мы сможем найти другой способ спасти Трою от гибели, получим ли мы свою добычу?

Никто не шевельнулся. Даже ветер утих – должно быть, Эвр затаил дыхание.

– Да, если Приам узнает о судьбе, от которой вы уберегли город. В противном случае, у меня есть шкатулка с драгоценностями, в основном золотыми.

Этого было достаточно. Трудиться без оплаты – позор, и мы сможем его избежать.

– Кассандра, мы поможем тебе, – заявила я.

Эвр закричал от радости, и меня обдало прохладным ветром, мгновенно напомнившем о доме.

13

Все начали предлагать варианты того, что мы могли сделать, но в каждой идее Кассандра находила слабое место. Раз за разом мы возвращались к Парису, великим богам и Сумке – так мы стали называть Елену, потому что любой мог взять ее и унести с собой. Парис был обречен, а великие боги, как уверял нас Эвр, будут следовать только своим прихотям. Так что больше всего нас интересовала Елена.

После часа обсуждений я встала на ноги и целую минуту жонглировала тремя грецкими орехами. В конце я улыбнулась, радуясь, что сделала что-то собственными руками и на мгновение могла позволить себе перестать действовать и думать, как царица.

Но я была царицей, а этот трюк напомнил мне о Елене и ее акробатических выходках.

– Пен сказала, что нам есть чему поучиться у Сумки. В чем-то она сильнее нас, – Пен успела рассказать отряду о выступлении Елены. – Что, если мы попросим ее присоединиться к нам после смерти Париса? – хотя я бы предпочла, чтобы в племя вступила Кассандра.

Ланнип раздала всем вяленое мясо.

– Скоро надо будет сходить на охоту. – Она повернулась к Кассандре. – Если Сумка исчезнет, война закончится? Помню, ты не можешь сказать наверняка. Но что ты думаешь об этом?

Кассандра склоняла голову то в одну сторону, то в другую, словно рассматривая свои мысли и вероятности под разными углами.

– Тогда грекам и троянцам больше не придется за нее сражаться. Не знаю, будет ли до этого дело великим богам, но мои братья и другие мужчины бросятся за вами в погоню, чтобы вернуть ее.

Эвр рассмеялся.

– Они вас не поймают. Ветер будет против них.

– А если она не захочет уйти с нами? – спросила я, усердно работая челюстями. Вяленое мясо было вкусным, но жестким.

Минуту все обсуждали, что Сумка не может отказаться от возможности стать полноценным человеком, потом Сераг заявила:

– Значит нам придется убедить ее, что бояться нечего.

– Но это не так. – Зельке пожала плечами. – Мы регулярно получаем травмы. Некоторые из нас погибают в бою или во время набегов.

Кассандра, похоже, была шокирована.

– Вы же не позволите ей сражаться? Она же может предать вас.

– Конечно, нет, – я перешла сразу к сути вопроса: – Если она откажется уйти с нами, возможно, стоит просто забрать ее? – Решать было мне, но сперва я хотела услышать, что скажут остальные. Мы никогда не принимали рабов в качестве награды и не брали пленников в бою.

Все заговорили одновременно. Их явно разрывали внутренние противоречия: все хотели изменить судьбу Кассандры, но никто не хотел лишать Елену свободы, даже если самой Сумке, кажется, было на это плевать, да и не была она никогда свободна на самом деле.

Наконец, я сказала:

– Мы сделаем все возможное, чтобы убедить ее присоединиться к группе. Если она откажется, я решу, как мы поступим.

Этот ответ не удовлетворил никого, включая меня саму.

Я добавила:

– Кажется, ей хочется всем нравиться.

– Чтобы все ее любили, – добавила Кассандра.

Все сразу запротестовали.

– Мы даже не знаем ее!

– Она уже мне не нравится, а мы ведь даже не виделись ни разу!

– Притворяйтесь! – велела я им. Нам никогда не приходилось этого делать, и я не была уверена, что мы вообще на это способны, – Полезно осваивать новые навыки.

Зельке сказала:

– Даже если она с радостью пойдет с нами, она ведь не станет частью племени на самом деле, правда?

Ответ на этот вопрос у меня был.

– Если она нам поможет, то действительно присоединится к нам, и мы дадим ей шанс. Если нет, мы найдем деревню, которая ее примет.

Ланнип рассмеялась.

– Остерегайтесь амазонки, дары приносящей.

– Но как мы сможем с ней поговорить, – спросила Сераг, – если она все время проводит в женской половине дворца?

Кассандра сказала, что у нас будет шанс сразу после похорон Париса.

В сумерках Паммон явился, чтобы спросить, почему этим утром мы не отправились в бой.

К этому я была готова и знала, что говорить:

– Ваши воины даже не попытались спасти Гектора, вашего собственного героя. Только Пен пришла ему на помощь. Они оба могли остаться в живых, если бы остальные тоже вышли за стены.

– Мы думали…

– Вчера мы пошли с вами в бой. Мы сражаемся как отряд и всегда присматриваем друг за другом, но каждый троянец сражается сам по себе, словно является отдельной армией.

Все в отряде закивали.

– Если бы ты рассказал нам об этом, мы бы никогда не приехали в Трою. – Я глубоко вздохнула. – Когда мы закончим оплакивать Пен, то отправимся домой.

– Что если мы удвоим вашу добычу?

Вот только он уже согласился,