Красные гиганты. История советского баскетбола - Марк Брет Кано

меня на турнир в Эстонию и в интервью сказал, что я буду в команде. Но в итоге я не поехал… Я узнал об этом на следующий день. Тогда я сказал Гомельскому: ”Александр Яковлевич, когда вы вернетесь из Любляны, я вас встречу, потому что больше никто не приедет. А после того как вы проиграете чемпионат, вас уволят“. И так оно и случилось» [106].

Потребовалось провести шесть чемпионатов мира, для того чтобы Кубок мира FIBA был впервые проведен в Европе, местом проведения была выбрана Югославия. Лидеры были привычными: Бразилия, СССР, США и хозяева турнира. Сборная США имела относительно слабый состав, включающий в себя форварда Майкла Силлимана и центрового Кенни Вашингтона, чемпиона NCAA в составе UCLA[61]. Также игрой выделялся совсем юный Билл Уолтон, которому не исполнилось и восемнадцати лет, хотя его участие в этом чемпионате мира было кратким из-за несвоевременной травмы.

Югославы, в свою очередь, имели мощную команду, возглавляемую набирающим обороты Крешимиром Чосичем. В состав входили молодые таланты, начинающие проявлять себя, такие как Еловац, Тврдич, Шолман и Симонович.

СССР, в свою очередь, приехал с командой, которая была примерно такой же, что и на Евробаскете в Неаполе, единственное отличие – возвращение центрового Алжана Жармухамедова после «остракизма», которому подверг его Гомельский за отказ подписать контракт с ЦСКА. Казахский игрок заменил Поливоду, который отказался продолжать играть под руководством Папы. Поколение 1944–1945 годов[62] полностью взяло на себя ответственность за команду, ветеран Яак Липсо завершал свою карьеру в сборной, в то время как Александр Белов только начинал проявлять свой невероятный талант.

Поливода: «Я отказался играть за сборную перед чемпионатом мира в Югославии 1970 года. Это было равносильно объявлению войны Гомельскому и федерации. Потом меня положили в больницу в Москве, чтобы я восстановился, так как у меня были серьезные проблемы со здоровьем» [95].

Первый тур у команды Гомельского не вызвал особых трудностей. Советские спортсмены практически без проблем справились с командами Уругвая (+18), Панамы (+58) и Египта[63] (+65). Как и на чемпионате мира в Уругвае, финал проводился среди группы из шести лучших команд плюс принимающая страна. Первым финальным матчем вновь стал матч против Бразилии. Благодаря активной игре Жармухамедова команда Гомельского в перерыве вела в счете (38:27), но во втором тайме бразильские спортсмены сделали все, чтобы счет стал в их пользу. В заключительные минуты матча обе стороны допускали ошибки, но в итоге победу одержала сборная Бразилии (66:64).

Андреев: «Я провел несколько подготовительных матчей перед турниром и был совсем не доволен своим уровнем игры. Я сказал тренеру, что не хочу ехать, но меня все равно взяли в Югославию. Я выступал на этом турнире без всякого желания и мотивации. Хотя, если прочитать отчеты, я выступил вполне неплохо, лучшими игроками были Сергей Белов, Паулаускас и я» [92].

Матчи против Чехословакии (+26) и Уругвая (+52), в ходе которых СССР разгромил противников, помог частично восстановить репутацию. В четвертом туре в качестве соперников СССР выступали США, не имевшие до этого момента поражений. В равной борьбе от начала и до конца СССР удалось немного вырваться вперед в середине второй половины (66:58), но американцы с помощью Кенни Вашингтона все-таки сравняли счет.

Как и в матче против Бразилии, команде Гомельского не повезло на последних минутах игры (72:75). На этот раз большая часть вины легла на Паулаускаса, который в решающие минуты совершил четыре неудачных штрафных броска подряд. С двумя поражениями золото для СССР стало утопией. СССР после выиграл у Италии в равной игре (+4), но Югославия победила США, и на глазах у родной публики завоевала титул.

Сергей Белов: «После поражения от США в решающем матче мы окончательно утратили шансы на победу в турнире. В этой игре Модестас неудачно пробивал штрафные – в частности, на последних минутах не забил четыре или три из четырех, точно не помню. В какой-то степени можно было сказать, что мы проиграли из-за него <…>. По возвращении в номер Паулаускас был мрачнее тучи. Тут появился Стяпас Бутаутас, известный литовский баскетбольный специалист. На жуткой смеси литовских слов и русского мата он стал ругать Паулаускаса, укоряя его за смазанные штрафные. Выслушав эту тираду, Модя сорвался – бросив свирепый взгляд на меня, он крикнул: ”Да, да, зато вот некоторые не мажут!“ <…> У меня к тому моменту в играх на чемпионате мира результат исполнения штрафных был 32 из 32. Не знаю, почему это разозлило Модестаса, скорее всего, просто был расстроен человек. Тем не менее меня это задело. Но дал понять я это Моде весьма своеобразным способом. На первых минутах следующего матча с Югославией, от результата которого зависело, сумеем ли мы взять хотя бы бронзу, я встал на линию пробивать штрафные. И, глядя Паулаускасу прямо в глаза, умышленно бросил мимо кольца. Второй бросок, разумеется, забил, на результат матча мой демарш не повлиял, но Модя все понял без слов и скандалов. Больше мы эту тему никогда не обсуждали» [98, с. 197–198].

Чистая победа в финальном матче над хозяевами обеспечила бронзу, но, на самом деле, это было слабым утешением, как и приз лучшего игрока турнира для Сергея Белова. Неудовлетворенность плохими результатами на двух последних крупных международных соревнованиях имела свои последствия: при неожиданном таможенном досмотре по возвращении в СССР у Гомельского были найдены доллары, что являлось серьезным преступлением по действующему в то время Уголовному кодексу.

Не исключено, что кто-то в высших эшелонах власти был недоволен успехами команды и специально решил таким образом избавиться от него. В результате Гомельскому был запрещен выезд за границу, и, не имея возможности продолжать работу в качестве тренера в таких условиях, на его место был назначен Владимир Кондрашин, тренер ленинградского «Спартака».

Старший сын Гомельского, Владимир, хорошо помнит эпизод, приведший к увольнению отца: «Мы, как всегда, поехали встречать отца в аэропорт Шереметьево. Стоим, ждем в зале ожидания, как вдруг появляется папа. Без чемоданов, без багажа, он свистнул мне, мы быстро пошли по залу и оказались в мужском туалете. Там он передал мне какой-то небольшой сверток, помещающийся в кармане, и бумажку в сто долларов, сказав при этом: ”Иди отсюда“. После этого он вернулся обратно в таможенный зал, где ожидал багаж <…>. И вот я, вместо того чтобы взять такси и уехать домой, остался вместе с мамой в аэропорту. Буквально через несколько минут ко мне подошли двое, одетые в гражданское, не представились, а просто попросили пройти с ними.