В преддверии философии. Духовные искания древнего человека - Генри Франкфорт

В «Энума элиш» мы достигли той фазы месопотамской цивилизации, в которой древний взгляд на мир, сформулировавший подсознательную, интуитивно воспринимаемую основу для всех индивидуальных спекуляций, начинает становиться темой сознательного исследования. В то время как древние мифы отвечали на вопросы, касающиеся происхождения, порядка и оценки деталей, «Энума элиш» отвечает на вопросы, касающиеся фундаментальных основ. Этот миф касается возникновения и порядка вселенной как целого. Он имеет дело, однако, лишь с происхождением и порядком, но не с оценкой. Фундаментальный вопрос об оценке связан со справедливостью мирового порядка. Этот вопрос действительно был поднят, но не в мифологическом плане. Полученные ответы составляют содержание главы 7, посвященной «добронравной жизни». Вначале, однако, мы должны рассмотреть, как отражается взгляд жителей Месопотамии на мировой порядок в общественной и политической жизни. Мы обратимся к функции государства.

Глава 6

Месопотамия: функция государства

Первый предмет, который мы собираемся рассмотреть, эго «функция государства», т. е. особая функция, которую человеческое государство в Месопотамии должно было, как полагали, выполнять в ходе функционирования вселенной как целого. Однако прежде, чем мы двинемся дальше, стоит рассмотреть наше современное понятие «государства», чтобы оно не подвело нас, когда мы приложим его к древним месопотамским понятиям. Когда мы говорим о государстве, мы обычно подразумеваем внутреннюю суверенность и независимость от всякого внешнего контроля. Более того, мы представляем себе государство доминирующим на определенной территории и мы видим его главную задачу в защите его членов и в способствовании их благополучию.

Однако согласно взгляду на мир древних обитателей Месопотамии, эти атрибуты не принадлежат, да и не могут принадлежать никакой человеческой организации. Единственно подлинное суверенное государство, независимое от любого внешнего контроля, есть государство, учреждаемое самой вселенной, государство, управляемое собранием богов. Это государство, более того, есть государство, доминирующее над территорией Месопотамии; боги в этой стране владеют землей, большими поместьями. Наконец, поскольку человек был создан специально для блага богов, его назначение заключается в служении им. Поэтому ни один человеческий институт не может иметь своей первичной целью благоденствие своих членов. Он должен в первую очередь способствовать благоденствию богов.

Но если наш термин «государство» применим по праву только к государству, учрежденному месопотамской вселенной, то позволительно спросить, что же тогда представляют собой политические единицы на человеческом уровне, с которыми мы встречаемся на всем протяжении истории Месопотамии, называемые городами-государствами и государствами? Ответ, по-видимому заключается в том, что это — вторичные державные структуры внутри истинного государства. Так называемый город-государство является частной организацией и преследует в первую очередь экономическую цель. Это оплот, поместье одного из великих богов. Национальное государство есть также вторичная державная структура, но она имеет политическую функцию; она может рассматриваться как продолжение исполнительных органов мирового государства, как полицейская сила.

Определив, таким образом, в общем виде сущности, с которыми мы будем иметь дело, мы можем более подробно рассмотреть функции, которые они выполняют во вселенной, в космическом государстве.

Месопотамский город-государство

На протяжении III тысячелетия до н. э. Месопотамия состояла из маленьких политических единиц, так называемых городов-государств. Каждое такое государство состояло из города с окружающей его территорией, возделываемой населением города. Иногда город-государство включал в себя несколько городов. Это могли быть два или три городка и несколько деревень, зависящих от главного города. Время от времени появлялись завоеватели, которым удавалось объединить под своей властью большинство городов-государств в единое большое национальное государство; но этим национальным государствам обычно удавалось просуществовать сравнительно небольшое время, после чего страна снова распадалась на города-государства.

Центром города-государства был город, а центром города был храм, посвященный богу города. Храм бога города являлся обычно крупнейшим земельным собственником государства, и он возделывал свои обширные владения с помощью сервов и издольщиков. Другие храмы, принадлежащие супруге бога города, их божественным детям и божествам, связанным с главным богом, также владели обширными землями, так что, по оценкам исследователей, в середине III тысячелетия до н. э. большинство земель месопотамского города-государства были храмовыми землями. Соответственно этому большинство жителей зарабатывали себе на жизнь в качестве издольщиков, сервов или служителей богов.

Эта ситуация отображала экономические и политические реалии, выраженные в месопотамских мифах, которые утверждают, что человек был создан для того, чтобы избавить богов от тяжкой работы, для того, чтобы трудиться в поместьях, принадлежащих богам. Ибо для жителей Месопотамии город-государство действительно был поместьем, или скорее — подобно средневековому манору, с которым мы его сравнивали, — имел поместье в качестве своей основы. Этим основным поместьем, главным храмом с его землями, владел и управлял бог города, самолично издававший все важнейшие распоряжения.

Для выполнения этих приказаний бог города имел в своем подчинении обширный штат божественных и человеческих: слуг. Человеческие слуги работали дома и в полях и были соответствующим образом организованы. Божественные слуги, младшие боги, были надсмотрщиками. Каждый из этих младших богов имел свой специальный участок в системе управления поместьем; здесь он вливал свою божественную силу в работу своих человеческих подчиненных, для того чтобы все процветало и плодоносило.

Мы особенно хорошо осведомлены1 об организации главного храма в городе-государстве Лагаш, который принадлежал богу по имени Нингирсу. Этот храм поэтому может послужить нам образцом.

Во-первых, имеются божественные слуги Нингирсу — младшие боги, принадлежащие его семье и окружению. Они распадаются на две группы: одни несут свои обязанности в здании манора, т. е. в самом храме, другие работают на землях храма — в поле.

Среди богов, занятых в храме, мы находим сына владельца, бога Игалимма, который служит привратником в святая святых и допускает посетителей, ищущих аудиенции, к Нингирсу. Другой сын Нингирсу, Дуншагана, является главным дворецким. Он наблюдает за приготовлением и подачей еды и питья, приглядывает за храмовыми пивоварнями и следит за тем, чтобы пастухи поставляли ягнят и молочные продукты к столу бога. Далее следуют два оружейника, которые заботятся об оружии Нингирсу и сопровождают его в бою в качестве оруженосцев. В более миролюбивой обстановке Нингирсу пользуется поддержкой божественного советника, обсуждающего с ним нужды города. О его персональных нуждах заботятся его личный слуга, бог Шаканшабар, который служит у него на посылках, и божественный камергер Уризи, ведающий жилищем бога; он следит за тем, чтобы постель бога была каждый вечер надлежащим образом приготовлена, и т. д. В стойлах храма мы находим кучера Энсигнуна, возничего колесницы Нингирсу, который заботится об ослах бога и его колеснице. Здесь и Энлулим, божественный козопас, заботящийся о храмовых стадах и следящий за тем, чтобы молоко и масло были в изобилии.

Возвращаясь собственно к жилищу, мы замечаем музыканта Нингирсу, ведающего музыкальными инструментами; его задача — веселить двор игрой на них. Есть здесь и барабанщик. Он играет главным образом тогда, когда Нингирсу расстроен или недоволен; глухие удары барабана при этом помогают утешить сердце бога и унять его слезы. У Нингирсу семь дочерей от его жены Бабы. Они служат фрейлинами при дворе.

Обязанности бога Гишбаре, управляющего имением Нингирсу, лежат вне дома, в полях; ему поручено делать так, чтобы поля давали урожай, чтобы вода в каналах поднималась и чтобы житницы храма наполнялись зерном. Здесь мы встречаем также божественного управляющего рыбным хозяйством; он пополняет пруды рыбой, присматривает за тростниковыми зарослями и посылает свои отчеты Нингирсу. Дичью в поместье ведает божественный егерь, или лесничий, который смотрит за тем, чтобы птицы спокойно несли яйца и чтобы птичий и звериный молодняк рос в целости и сохранности.

Наконец, божественный шериф обеспечивает соблюдение приказов в городе, держит охрану на его стенах и патрулирует город с дубиной в руке.