Шиза - Егор Алексич

двое — я и он. Но звонил не Олег. И если он через кого-то сообщил мне место, которое знать не должен даже звонивший, и время, которое вообще размыто на неделю, значит происходит что-то неординарное.

Я заходила по лаборатории. Однозначно надо ехать, однозначно никому не говорить. Однозначно он в беде, однозначно никому не доверяет. Уехать я не могу, должность Хранителя под надзором служб безопасности. Ненавязчивым, но весьма настойчивым надзором. В наш век криминалистики, основанной на точных науках, анализ ДНК стал таким козырем, который нельзя побить никакой картой, никакими свидетельскими показаниями и дополнительными уликами. Поэтому фальсификация, подмена проб ДНК находится под защитой государства. И мы, как инструменты правосудия, оберегаемся, так сказать, нашим государством. Короче, меня не выпустят из городка.

Я не знаю, прослушиваются ли телефоны безопасниками или этими неприятными тетками в коммутационных узлах. Если да, то скороговорка звонившего может навести на меня подозрения своей бессодержательностью и таинственностью. И если безопасность встанет в стойку, то к утру я буду это знать. А утром надо бежать из городка.

Спать мне конечно не пришлось. Даже глаз не удалось сомкнуть, настолько я была взвинчена и напряжена. Пружина. Лежала, ходила, снова лежала. Сидела под лампой, сидела в темноте. Собирала рюкзак с вещами на всякий случай. Разбирала и собирала заново с другим набором. С чем лучше убегать? С чемоданом под видом отпуска или рюкзаком под видом похода? Какой рюкзак, какой поход? Меня арестуют, и тогда я не смогу ему ничем помочь. Как сделать, что бы меня не арестовали? Никак. Если только меня принудительно пошлют туда, куда мне надо. Но согласовать посыл в ту сторону нереально, нет причины. Нужна причина. Нужно её придумать. Щелчок выключателем лампы, посидим под светом. Что в той стороне, кроме первого пояса? Ну дальше, понятно, фронт, за ним Орматия. Мне на фронт не надо и нельзя, я Хранитель. Что может хранитель делать в первом поясе? Ну ясно что — ничего. Он должен сидеть в Картотеке и вести дела из кабинета. Какая же скучная работа у моего мужа? Щелчок выключателем, посидим в темноте.

А у меня скучная работа? Я же еще недавно была лаборантом. А лаборантов иногда и посылают за пробами. Не всегда пробы привозят нам, иногда приходится отбирать по месту. Размазало кого-то по стене взрывом — едем соскабливать. Сожгло запрещенным фосфорным зарядом — едем разгребать пепел. Разметало взрывом — едем прочесывать местность в поисках останков размером больше перепелиного яйца. Веселой такую работу не назовешь, скорее тошнотворной. Но кто-то её делать должен.

Утром я пошла на работу, накачавшись кофе под завязку. Снова пружина. И сразу пошла в кабинет Олега, захватив телефон, благо шнура хватало таскать его туда-сюда. Раньше, говорят, была беспроводная связь, но потом орматцы научились наводить ракеты на радиосигнал. Теперь везде провода, в полях, зданиях.

— Алло, соедините меня с генералом Куценко.

— Соединя-я-я-ю. — похоже это была вчерашняя тетка, или у них у всех одинаковая манера общения.

— Слушаю. — рявкнула телефонная трубка так, что мне захотелось вытянуться по стойке смирно.

— Эм… — я растерялась от столь быстрого соединения и активной речевой атаки генерала. — Товарищ генерал…

— Спасибо конечно, но я полковник. — напористо перебил меня Куценко.

А точно этого человека мне рекомендовал Олег на случай «если что»? Уж больно резок. Будет ли он меня с моими просьбами слушать?

— Товарищ полковник, Луценко Агнесса беспокоит, временный Хранитель Карто…

— Да, я знаю, кто вы. Чем обязан? — перебил меня полковник.

Перебивает, но голос вроде стал мягче после того, как я попыталась представиться. Хороший знак.

— Товарищ полковник, мне Олег Тимофеевич, Хранитель картотеки, рекомендовал к вам обращаться в случае нештатных ситуаций.

— Тааак-с. — крякнул полковник, а я представила, как он подобрался в кресле и нахмурил брови. — Что еще за нештатная ситуация?

— Понимаете, у меня есть третье совпадение по ДНК орматского солдата. — затараторила я. Это был абсолютно не мой вопрос, мне его никто не передавал по полномочиям. А полковник был резок и груб, и мог в любой момент оборвать разговор. Нужно было как можно скорее вылить всё самое важное как ушат холодной воды ему на голову. — Источник ДНК погиб, проверить остальные факты не получится. Кроме прокола на вене. Считаю важным это осуществить. Задача не по моему ведомству проходит, поэтому обращаюсь к вам. Прошу помочь командировать меня в Борисоглебск, в полевой морг для сбора материала.

— Тааак-с. — снова крякнул Куценко. — Во-первых, это не ваша компетенция по данному направлению. Во-вторых, как я могу вас командировать, если я не ваше начальство. В-третьих, местный патологоанатом или кто-то другой не может это проверить? Хранителю, даже временному, нельзя покидать Картотеку.

— Я же говорю, что ситуация нештатная. — снова защебетала я. — Кому, как не мне продолжать дело Олега? Ну вы понимаете. Я никому в нашей лаборатории, в Картотеке не смогу поручить то, что он начала и ради чего пожертвовал собой.

Тут я всхлипнула. Запрещенный прием в разговоре с военными, но весьма действенный в общении с мужчинами. Первые начинают искать ответ на хлюпанье носом в уставе, вторые делают кислую мину перед скорой капитуляцией.

— А патологоанатом только отписку прислал, что тело в плохом состоянии. Ну кому из врачей-полевиков хочется исполнять указания таких лабораторных крыс, как мы? — напирала я. — А вот с выездом Хранителя тут конечно вы правы, поэтому я к вам и обращаюсь. Пожалуйста.

Вообще, такой жесткий солдафон, коим я его нарисовала в своем воображении, должен был сейчас рявкнуть на меня и отшить. Но он молчал. Еще один хороший знак.

— Что, не можете спокойно сидеть, пока мужа нет? Хочется тоже погеройствовать? — спросил он каким-то усталым, и, кажется, даже сочувствующим тоном.

— Не могу. — тихо сказала я, затаив дыхание в ожидании его дальнейших слов.

Самое худшее, что могло сейчас произойти, это был не его отшив меня с моей инициативой, а скорее то, что он начал бы по-отечески проявлять сочувствие и отговаривать. Из такой ненужной мне «заботы» я бы не знала как выбраться.

— Агнесса, вы же к гражданской службе относитесь, а не к армии. Как вы себе представляете могу распоряжаться вашими сотрудниками?

— Ну как с Олегом. — оставалось лепетать, отыгрывая роль.

Это очень действенно, когда выдаешь эмоциональный напор, потом пускаешь слезу, а потом с видом овечки ждешь участи. Нет, конечно я не практик нейро-лингвистического программирования или адепт секты женских штучек. Это у нас в крови, это у нас с рождения. Мы оттачиваем это на папах, к которым подбегаем, просим игрушку, иногда со слезками, а