Дочь палача и дьявол из Бамберга - Оливер Пётч

Барбара!

Младшая сестра могла бы пока присмотреть за детьми. Магдалена знала, что в Банкетном доме имелся проход, который выводил на другую сторону через трактир «У лешего».

Позабыв о стражниках, женщина взяла детей за руки и стала протискиваться сквозь орущую толпу. Ворота Банкетного дома были распахнуты настежь, во внутреннем дворе было куда спокойнее. Магдалена забарабанила в узкую дверь у входа в трактир. Через некоторое время вместо сестры ей открыл удивленный Иеремия. Похоже, его разбудили.

– Магдалена? – спросил он в недоумении. – Что вы так запыхались?

– Нет… нет времени объяснять, – просипела та. – Барбара у вас?

Иеремия покачал головой:

– К сожалению, нет. Она у артистов, наверху. Но скоро должна вернуться. Как я понял, сэр Малькольм решил…

– Сделайте одолжение, – перебила его Магдалена. – Прошу вас, присмотрите пока за детьми. Мне нужно разыскать дядю. Это срочно!

Она повернулась к Петеру с Паулем. Те смотрели на старого калеку с восхищением вперемешку со страхом.

– Это дядя Иеремия, – пояснила их мать. – Пусть он выглядит немного странно, зато очень мил. И знает много увлекательных историй. Побудьте с ним немного, а я скоро вернусь.

– Дядя, а кто содрал с тебя кожу? – спросил Пауль с любопытством.

Иеремия вздохнул и принялся объяснять, но Магдалена его не слышала. Она уже мчалась дальше.

Минуя растерянных пьяниц, женщина пересекла трактир, опрокинув при этом кружку с пивом, выскочила за дверь и оказалась на другой стороне улицы. Там она повернула направо и вскоре добежала до городской тюрьмы – мрачного здания с зарешеченными окнами, уже знакомого по прошлым прогулкам. На пороге едва не столкнулась с Георгом, который как раз выходил из дверей. Вид у него был усталый, рубашка чернела грязью. По всей видимости, он работал вплоть до этой минуты.

– Георг! – облегченно воскликнула Магдалена. – Как хорошо, что я тебя встретила! Мне нужен Бартоломей!

Брат нахмурил лоб:

– Чего он вас всем сдался сегодня? Отец его разыскивал, минут пятнадцать назад заходил; теперь еще ты вот…

– Потому что он очень нужен мне! Это вопрос жизни и смерти!

Магдалена в двух словах рассказала растерянному брату о том, что случилось в порту.

– И что же, из городских властей вообще никого? – удивленно спросил Георг. – Ни бургомистра, ни даже советника?

Старшая сестра помотала головой.

– Только два стражника, и те вмешиваться не хотят. Надо поторопиться, иначе беднягу утопят как котенка!

Георг склонил голову.

– Дядя Бартоломей уже ушел, он хотел еще на живодерню заглянуть… Черт его знает, что-то он зачастил туда в последнее время. Отец отправился за ним. Судя по всему, они крепко повздорили. Отец прямо в бешенстве был… – Он мрачно взглянул на сестру: – И дядя всю грязную работу начал на меня сваливать.

Магдалена в отчаянии стукнула в дверь:

– Черт! Вечно вас, палачей, не доищешься, когда вы нужны!.. – Тут она задумалась. – Может, ты сможешь навести там порядок?

– Я? – Георг вытаращил глаза. – По-моему, ты меня переоцениваешь. Я всего лишь подмастерье палача.

– Но надо же как-то помочь бедняге!

Юноша вздохнул:

– Ладно. Вот как я поступлю. Пойду в казарму. Капитан Мартин Лебрехт хороший человек. Если кто и сумеет помочь, то только он. Большего я при всем желании сделать не могу.

Он обнял сестру, побежал в сторону ратуши и вскоре скрылся среди домов.

Магдалена глубоко вздохнула. Действительно, Георг придумал как нельзя лучше. Быть может, для бедняги в порту еще не все потеряно…

Она уже собралась обратно к Иеремии и детям, но тут вспомнила, что сказал ей Георг про отца. Он приходил сюда совсем недавно, и они с Бартоломеем, очевидно, повздорили! И почему эти двое не переносили друг друга? Отец в последние дни стал все чаще отпускать колкости в адрес брата. При этом без дяди им ни за что не спасти Матео. Если братья рассорятся окончательно, Бартоломей может только из упрямства отказать в помощи. Магдалена знала, каким вспыльчивым бывает отец. Нельзя допустить, чтобы он в таком состоянии натворил нечто такое, о чем они все потом пожалеют!

Немного подумав, Магдалена и приняла решение. Если поторопиться, то, возможно, удастся догнать отца и немного его успокоить. А дети пока побудут у Иеремии, там с ними точно ничего не случится.

Женщина поспешила к городским воротам в конце Длинной улицы, а оттуда по размытой, усеянной лужами дороге – в подернутый дымкой лес.

Оставалось надеяться, что еще не поздно.

Сбитый с толку такой резкой переменой, Симон все еще стоял на улице перед домом Хаузера. Со стороны реки доносились крики и вопли, но он этого даже не замечал. Цирюльник размышлял над тем, что побудило Иеронима так поспешно его выставить. Очевидно, секретарь что-то вспомнил. Что-то связанное с пропавшими людьми. Может, секретаря внезапно охватил страх или… Симон вдруг насторожился.

Может, он решил что-то проверить?

Фронвизер решил спрятаться за ближайшим углом и немного подождать. Действительно, в скором времени дверь отворилась и на улицу вышел Иероним Хаузер. У секретаря был затравленный вид, плащ был расстегнут, а шляпу он, похоже, и вовсе забыл. Тяжело дыша, Иероним быстрым шагом двинулся по улице и вскоре повернул направо, к крутой лестнице, ведущей к Домбергу. Симон следовал за ним на безопасном расстоянии и время от времени выжидал, когда старый толстяк останавливался, чтобы отдышаться.

Так они дошли до соборной площади. Секретарь торопливо пересек ее и направился к Старому двору. Симон уже был здесь сегодня утром, на заседании комиссии. Иероним вошел внутрь.

Фронвизер помедлил немного, потом решил, что ничего не теряет. Если Хаузер его увидит, можно будет сказать, что он забыл кое-что в зале собраний. Симон скользнул к двери и, едва переступив порог, налетел на широкоплечего стражника.

– Что вам тут нужно? – проворчал он и смерил цирюльника суровым взглядом. – Там сейчас заседает особая комиссия, решают вопросы по новым подозреваемым. В строжайшей секретности! Не припомню, чтобы вас туда приглашали.

– Э… нет, – ответил Симон. Потом приосанился и придал голосу уверенности: – Но, будучи ученым, я вхожу в комиссию по оборотням, наверняка вам известную. И это тоже в строжайшей секретности, – добавил он шепотом и в доверительном тоне.

– Может, и так. Но сейчас там заседает комиссия по особым делам.

Симон выругался про себя. Стражник перед ним был столь же туп, сколь и предан. Опасное сочетание. Цирюльник решил действовать иначе.

– Ну, вообще-то я разыскивал Иеронима Хаузера, городского секретаря, – сказал он любезно и подмигнул солдату: – Знаете, толстый такой, как раз вошел сюда. Может, его назначили секретарем в ту особую комиссию?

Стражник нахмурился:

– Нет, он только в архив поднялся. – Он показал пальцем на лестницу, ведущую наверх: – Туда вон.

– А, в архив, – радостно отозвался Симон. – Тогда я наверняка…

Он хотел было обойти стражника, но тот загородил ему путь алебардой.

– В архив разрешено входить только секретарям и канцлеру, – проворчал он. – Или у вас есть разрешение епископа?

– Эх, его-то как раз и нет. – Симон невинно улыбнулся и поднял руку на прощание. – Что ж, тогда подожду мастера Хаузера снаружи. Хорошего дня!

Цирюльник вышел на улицу, где смог наконец как следует выругаться. До чего же он терпеть не мог этих безмозглых, одержимых предписаниями стражников! Из-за таких вот и наступит однажды конец света… Ну, теперь хотя бы удалось выяснить, что Иероним искал что-то в архиве. Может, это как-то связано с их делом?

Симон в задумчивости пересек соборную площадь и отправился к дому палача. Хорошо бы, если Магдалена уже вернулась…

Им много чего предстояло обсудить.

10

31 октября 1668 года от Рождества Христова, вечером в Хауптсмоорвальде

Туман, который в это время года едва ли не каждый день нависал над лесами вокруг Бамберга, уже понемногу рассеивался. Рваные облака громадными призрачными покрывалами плыли над верхушками деревьев. На последних желтых и красных листьях собиралась влага, и мелкие капли падали на землю. Сапоги Куизля с чавканьем тонули в сырой листве, что устилала землю и мох в стороне от дороги.

В отличие от прошлого раза Якоб решил подойти к живодерне с обратной стороны. Он понятия не имел, что Бартоломею понадобилось в это время в лесу, но не хотел давать ему возможность избежать разговора.