Который час в Каире - Виктор Дмитриевич Кудрявцев

особое значение. Это символ азиатского происхождения арабской цивилизации Египта после VII в. Через Синайский полуостров прошел небольшой отряд в четыре тысячи всадников под предводительством арабского военачальника Амра ибн аль-Аса. Легко разгромив византийский гарнизон в городе Вавилон, на месте современного Каира, он основал по соседству город Фустат. Так пришла в Египет арабская цивилизация, религия, обычаи, образ жизни. Распространенная кое-где на Западе легенда о том, будто бы Синай — это необжитая пустыня, куда принесли цивилизацию и современную жизнь лишь израильские оккупанты, не соответствует действительности. Египет не останавливается у берега канала, он продолжается и на восточной его стороне. Здесь памятники его истории и культуры. Монастырь св. Екатерины у берегов Красного моря, построенный коптами — египетскими христианами еще в IV в., — впечатляющее воплощение того периода, когда христианство стало превращаться из гонимой ереси в религию, признанную власть имущими. Около оазиса Вади-Сидр находится крепость, возведенная Салах ад-Дином, на севере Синая — древний арабский город Эль-Ариш.

Синай уже давно освоен египтянами экономически. С незапамятных времен тут добывались медь, бирюза и мрамор. Синай вносил в нефтяной баланс страны 18 млн. т нефти. Этот полуостров был связующим звеном между Египтом и другими арабскими культурами, а в новые времена — между Египтом и арабскими государствами Передней Азии и национально-освободительными движениями в этих странах. Одна из основных целей израильской агрессии состояла в том, чтобы «разрубить» эту связь и тем самым создать дополнительные возможности сокрушить прогрессивные режимы в арабских странах. Захват Израилем Синая должен был решить не только задачи стратегического и экономического характера, но и задачи социального значения — противодействия развитию революционного и освободительного движения в арабском мире.

Синай — плоть от плоти Египта. И поэтому продолжение его оккупации — открытая рана на теле страны. Она порождает болезненные явления во всем государственном организме, угнетает душу египтянина. Вот почему освобождение первых синайских территорий, вступление египетской армии на синайскую землю встречались всеобщим ликованием.

Мне довелось видеть израильских оккупантов в 1967 г. у моста Алленби в Иордании. Через рухнувший в реку мост пробирались группы арабских беженцев. Это были старики, женщины, дети… Они несли свой немудреный скарб. Их изможденные лица отражали крайнюю степень отчаяния. Им предстояло разделить судьбу десятков тысяч других беженцев, людей без родины, обреченных долгие годы жить в палатках, в специальных лагерях. Ремесленники, которыми славится Западная Иордания, теперь должны были работать подносчиками грузов или дворниками. Крестьянам предстояло забыть о труде на земле. Женщин мучили мысли о том, как им организовать жизнь в новых, незнакомых местах… Это была картина народного бедствия, поломанных судеб и загубленных жизней.

Израильские солдаты, хорошо одетые, самодовольные, равнодушные ко всему этому, поторапливали беженцев: «Быстрее, быстрее…» Они были уверены, что так и должно быть; они гнали арабов. Один из них, несший патрульную службу на мосту, достал где-то плетеный стул, поставил его и уселся, спустив панаму на глаза и поставив автомат между ногами. Он демонстративно задремал…

В 1973 г. я видел и иных израильских солдат. И настроение у них было иное… Дело происходило у входа в Суэцкий залив, напротив Порт-Тауфика. Египетские войска, форсировав и в этом месте канал, продвинулись на несколько километров в глубь Синая. Южный укрепленный район линии Барлева остался в их тылу. Отрезанный от своих, израильский гарнизон этой опорной базы решил сдаться.

Мы находились на западном берегу канала. Здесь стоит разрушенная вилла, принадлежавшая, как говорят, греческому торговцу вином. Это последний дом, затем Суэцкий залив, когда-то прекрасное место для любителей рыбной ловли. Дальше уже Красное море. На вилле находился наблюдательный пункт египтян. С него можно было видеть бетонированный откос противоположного берега, сплошь покрытый колючей проволокой. Над ним развевался израильский флаг со звездой Давида. Иностранных журналистов постоянно привозили именно сюда, и за время своего пребывания в Египте я неоднократно посещал эти места. На этот раз нам предстояло побывать на западном берегу… Сдача гарнизона производилась через посредничество представителя Красного Креста. Сухопарый, невысокого роста швейцарец отправился на лодке в сопровождении представителей египетского командования на противоположный берег, где уже был поднят белый флаг, а израильский предусмотрительно спущен. Видно было, как на берегу скопились израильские солдаты, было много раненых, некоторые на носилках. Военные действия прекратились. Но к северу гремела канонада. Возвратившаяся с восточного берега лодка привезла первых пленных. Да, теперь это были отнюдь не те «победоносные солдаты», которых я видел раньше. В серо-зеленой форме, с маленькими бархатными шапочками-камилавками на головах — был праздник йом-кипур — они старались держаться спокойно, но было видно, что это дается им с трудом. Бригадный раввин нес в бархатном мешке свиток торы.

Сдача гарнизона производилась по всем правилам международной конвенции. На берегу находилась санитарная группа, и раненым оказывалась необходимая помощь.

— У нас не было никакой связи со своими, — говорил капитан Хаим Нахум Врамин. — Последнее, что мы услышали по радио: «Держитесь, помощь придет». Мы ждали. Но она не пришла. А теперь и ждать ее бессмысленно…

Один из пленных был родом из Австралии.

— Что ты не видал на этом Синае? — говорила мне моя мама. — И она была права. Эти вербовщики описывали все совсем по-другому. Вот в какую историю я попал… Сфотографируйте меня и опубликуйте в газете. Может быть, мамочка увидит. А то она себе места не находит…

Другие солдаты были угрюмы. Охотно закуривали сигареты, которые им предлагали египтяне. Израильские солдаты несли с собой вещевые мешки. Для них война была окончена…

Когда мы переправились на восточный берег, стало возможным увидеть то, что было скрыто за 20-метровой насыпью, — линию Барлева. Раньше израильская пропаганда изображала ее неприступной. А потом, когда ее преодолела египетская армия, тогдашний военный министр Моше Даян подверг ее критике, заявив, что в ней «оказалось больше дыр, чем в голландском сыре». И то и другое было неверным. Неприступных оборонительных рубежей, как показала военная история, в конечном счете не существует. Линия Барлева была образцовым военным сооружением. На нее было затрачено 150 млн. долл. Участок линии у Суэцкого залива был солидно укреплен. В глубине находились две долговременные укрепленные огневые точки. Здесь же стояли танки. Густая и тщательно разработанная сеть траншей покрывала участок. Хорошо оборудованные блиндажи со всеми удобствами, вплоть до телевизоров и телефона, по которому можно было связаться с Тель-Авивом и Иерусалимом. И все это было густо насыщено оружием: в траншеях и блиндажах валялись крупнокалиберные пулеметы, автоматы, гранаты, стояли противотанковые пушки. В специальных ячейках были вмонтированы 35-миллиметровые орудия. Вокруг все было минировано, так что нам приходилось подниматься по узкой тропинке. Нас предупредили, чтобы мы