Приключения либроманта 3 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

— Ты не поверишь, но до сего момента лежал и ждал твоего звонка, — отпустил я в адрес поэтессы шутку из моего времени.

По-видимому, хохма не сработала, поскольку Маргарита всё тем же елейным тоном поинтересовалась:

— Ты когда в Москве будешь?

— А когда нужно?

— Было бы неплохо сегодня вечером. Дело есть.

— Если так нужно, то дневным рейсом прилечу. В три часа буду в столице. Не поздно? Кстати, а что случилось-то?

— Моя подруга в "Смене" журналистом работает и ей в готовящийся выпуск нужно материал сдавать. В общем, у неё сроки горят, и она и попросила с тобой интервью устроить.

Сроки, значит, горят. Ну-ну. Как говорится: дедлайн — помощник концентрации сознания. Порой полезная штука эта так называемая "мёртвая линия". Употребление сжатых сроков давит на исполнителей. Мозг, находящийся в поиске новых идей, концентрируется на определённой задумке и начинает креативить в нужную сторону. Таким образом, все неактуальные идеи отпадают. Вот и знакомую Пушкиной припекло, да так, что та к Рите за помощью обратилась.

— Слушай, а у тебя больше ни в каких других изданиях знакомых журналистов нет? Давай пресс-конференцию замутим. Я очередной "Городской романс" анонсирую, а заодно на все вопросы отвечу. Вот только я не знаю, как с помещением быть для такого случая.

— Гена Головко в "Московском комсомольце" работает, — моментально сообразила Рита, — Я для его газеты несколько раз заметки писала. Он Звуковую дорожку ведёт. Если ему сказать, то он всех журналистов Москвы соберёт и с помещением вопрос решит. Правда, если он за дело возьмётся, то всё мероприятие выльется в квартирник и попойку.

Интересная характеристика человека. Сразу и не сообразишь, то ли этот Гена меломан, то ли алкоголик.

— Да и пофиг. Раз уж на то пошло, я сам бухла привезу столько, что все упьются. И потом, в Уставе Союза Композиторов прописано, что у меня порой должны проходить творческие вечера, но нигде не сказано, как они должны проводиться.

— Не отходи от телефона, я тебе перезвоню минут через десять.

Допустим, ждал я не десять минут, а полчаса. Зато узнал, что внештатный корреспондент журнала "Студенческий меридиан" предоставляет свою жилплощадь для столь эпохального события, как моё интервью. Появиться в его квартире я должен в пять часов вечера, и попасть в неё смогу показав вместо пропуска десяток копий нового альбома и гитару. Когда же я заикнулся про алкоголь, Рита сухо ответила, что сей вопрос сугубо на моё усмотрение, но от хорошего вина никто из девушек-журналисток не откажется, а мужчины пускай сами решают, чем травить свой организм.

Угу, знаю я, как женщины пьют. Сначала строят из себя невесть кого, заявляя, что употребляют только вино или мартини, а затем, когда их "благородные" напитки заканчиваются, глушат водяру похлеще любого мужика. Что интересно, вино их развозит в зюзю, а от водки они, наоборот, трезвеют.

В общем, загрузил я в салон Мерседеса гитару, дюжину бутылок марочного вина, которое мне Вера порекомендовала, и пол-ящика водки (как же без неё-то). Долго думал, чего бы на закусь организовать — ни пристало как-то без своей закуски по гостям ходить, тем более в нынешние времена. Ну не плавленым же сырком "Дружба" перед журналистами позориться. К сожалению, моих мозгов хватило только на апельсины с мандаринами, которыми я под самые ручки наполнил авоську. К счастью, на выручку вовремя пришёл Гоша и насоветовал мне накидать в картонную коробку консервных банок с голландской ветчиной, прибалтийскими шпротами и дальневосточной горбушей.

— Ты, прямо как Дед Мороз, собравшийся на утренник, — посмеялась надо мной Вера, когда я в гараже уменьшил Мерс, и уж было собрался переместиться в Москву, — Тебе только красного тулупа не хватает и посоха.

— Зря смеёшься. Тебе предстоит меня увозить с этого мероприятия, иначе интервью и правда в утренник перерастёт. Я в салоне машины маяк для тебя оставлю — прыгай на него, как только дам сигнал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я-то прыгну, — чуть слышно прошипела Вера, теребя двумя пальцами собачку молнии на моей куртке, — А вот если ты попробуешь запрыгнуть на блондиночку-журналистку из Белорусской "Рабочей смены", я тебе лично кое-что оторву. Будешь потом всю оставшуюся жизнь петь дискантом, как юный Робертино Лоретти.

— Верунчик, ты бы режим заботливой мамаши отключила, — перехватил я руку Провидицы, — Я ведь и обидеться могу.

— Больно мне нужно о тебе заботиться, — деланно возмутилась Вера и направилась к выходу из гаража, — Спи с кем хочешь, а я до Нового года в Австрию смоюсь. Ты как раз к этому времени вылечишься.

— От чего это я буду целый месяц лечиться? — озадачила меня своим заявлением девушка.

— Я, вообще-то, энергетик по образованию, а не врач-венеролог. Откуда же мне знать, что ты на винт намотаешь, — бросила Вера через плечо, открывая гаражную дверь, — Может, что-то экзотическое подцепишь, а, может, всего-навсего тривиальным трихомониазом отделаешься.

Вот как мне с таким напутствием перед людьми показываться? Я ведь теперь не то, что ещё не известную мне журналистку буду стороной обходить. Я теперь каждой юбки буду чураться.

Страх страхом, но, как говорится, волков бояться — в лес не соваться. В результате в назначенное время, предъявив на входе гитару приземистому очкарику с усами "а-ля Песняры", я оказался в прихожей двухкомнатной "сталинки" на Кутузовском проспекте. Судя по голосам, доносившимся из зала, дожидалось меня как минимум человек двадцать.

— Геннадий Головко, — представился мужик, открывший мне дверь, — Московский комсомолец.

— Валерий Грин, — пожал я протянутую Геной ладонь, и тут же пихнул ему в руки кейс с гитарой, — Пристрой пока инструмент и выходи на улицу. У меня в машине гостинцы лежат. Я один зараз столько не принесу.

— Валера, а ты сам пить не будешь, что ли? — протерев запотевшие с мороза толстые стёкла своих очков, поинтересовался Гена на кухне, где мы сгрузили всё принесённое из моей машины, — Ты же вроде как за рулём.

— Сестре позвоню. Приедет, заберёт, — объяснился я, — Ты бы хозяина квартиры кликнул, а то как-то не комильфо на чужой кухне заведовать.

Не знаю, кого и как позвал Гена, но через минуту большую, по советским меркам кухню, оккупировала толпа журналистов. Кто-то весело звенел зеленью стекла, открывая бутылки с вином и водкой; кто-то жонглировал консервными банками, выставляя их на стол; кто-то нарезал хлеб и апельсины, при этом замысловатым узором выкладывая и то и другое на один и тот же поднос.

Когда после небольшой дозы алкоголя все перекочевали в зал и мне выделили место на широком подоконнике, услужливо постелив на него ватное одеяло, я, конечно, уже начал догадываться, что не все здесь присутствующие имеют отношение к СМИ. Но не требовать же у людей журналистские удостоверения, а не имеющих таковых, выгонять за дверь. К тому же я вроде сам замутил эту тусовку, так что придётся соответствовать амплуа артиста. Правда, в телефонном разговоре с Маргаритой речь была о пресс-конференции, а не о квартирнике, но по большому счёту, какая разница? Сидим, пьём, поём, болтаем. Весело, хоть и не знаю, что понапишут "акулы пера" после сегодняшних посиделок, и напишут ли вообще что-нибудь.

Кто и о чём разговаривал? Да все и обо всём. Обсудили почти всё на свете, начиная с моды и спорта и заканчивая погодой и свежими фильмами, прошедшими на экранах кинотеатров.

О музыке, кстати, тоже немало говорили. Особенно мне стало интересно, как в "Московском комсомольце" ведётся хит-парад. Оказывается, что рейтинг составляется на основе присланных писем от читателей, проголосовавших за ту или иную композицию или исполнителя. Угу, верх объективности. Теперь-то мне понятно, почему та же Машина времени со своим "Поворотом" не вылезает месяцами из хит-парада.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что любопытно, ни один из присутствующих не заикнулся о политике, и о том, что меня заметили в обществе с Веденеевой. В моём мире не так — там разговор о любом событии сводится либо к политике, либо перетекает к обсуждению жареных фактов.