Золотой вулкан - Жюль Верн

Как раз в это акционерное общество и поступил на службу Жак Лорье. Но просто продающий свой умственный или физический труд обычно не обогащается. Надо еще иметь долю в деле и участвовать в разделе прибылей. Акционером же можно стать, лишь купив акции, а вот денег-то и не было у смелого, но по всей видимости слишком неосторожного француза. Он мечтал о быстром обогащении благодаря нескольким, совсем немногим, счастливым поворотам судьбы, а как этого добиться, оставаясь простым служащим или рабочим Ле-Руа?

В те времена вдруг заговорили о новых открытиях в бассейне Юкона. Клондайк словно излучал блеск самим своим названием, как излучали его Калифорния, Австралия, Трансвааль. Толпа старателей помчалась туда, и Жак Лорье вместе с ними.

Работая на одном из приисков Онтарио, он познакомился с канадцем английского происхождения Гарри Брауном. Оба были одинаково честолюбивы, оба жаждали преуспеть. Именно Гарри Браун оказал решающее воздействие на Жака Лорье. Он уговорил его оставить место и устремиться в неизвестное — то самое неизвестное, которое, как правило, приносит больше разочарований, чем радостей. Оба, имея каждый некоторую сумму денег, отправились в Доусон.

На сей раз они решили работать на собственный страх и риск. Но, разумеется, прииски Бонанзы, Эльдорадо, Сикстимайлз и Фортимайлз были раскуплены, когда цены на них были еще не чрезмерны, и свободных участков не оставалось. Теперь цены доходили до тысяч и тысяч долларов. Надо было двигаться дальше, в северные районы Аляски или доминиона, на значительное расстояние по ту сторону большой реки, где смелые искатели уже находили золотоносные земли. Надо было идти туда, куда никто еще не захаживал. Надо было самим найти новое месторождение, тогда оно будет принадлежать первому занявшему его, и, как знать, не окажутся ли оба приятеля вознаграждены в своих поисках богатой и быстрой добычей?

Именно так рассудили Жак Лорье и Гарри Браун. Без золотодобывающей техники, без персонала, взяв с собой оставшиеся деньги, которых хватило бы на покупку продуктов питания года на полтора, они покинули Доусон и, промышляя по пути охотой, двинулись на север от Юкона через пустынный край за Полярный круг.

Стояли первые недели июня, начиналось лето, то есть все события происходили ровнехонько за полгода до того, как в разгар зимы 1897/98 года умирающий Жак Лорье был подобран в окрестностях Доусона. Куда же увела страсть двух искателей? Добрались ли они до побережья Северного Ледовитого океана? Увенчались ли их усилия и тяготы находкой какой-нибудь залежи? Видимо, нет, если судить по истощенному и нищенскому виду одного из них. И ведь он действительно был один! Что сталось с его компаньоном? Погиб ли Гарри Браун в этом диком краю, раз он не вернулся вместе с Жаком Лорье? Да, но, быть может, он встретил смерть на обратном пути в Доусон, на них напали индейцы… отняли крупный самородок, найденный… где? Жак Лорье ничего больше не сказал.

Таковы были последние сведения, полученные от него Беном Реддлом, а скорее — догадки и предположения. Всю эту печальную историю он собрал по крохам и обрывкам фраз, когда ненадолго прояснялся разум больного, который слабел и угасал с каждым днем, как и предсказывал доктор Пилкокс.

Дало ли это путешествие результаты или не дало никаких, до каких мест добрались Жак Лорье и Гарри Браун, где они нашли самородок, украденный индейцами, если таковое событие вообще случилось, — обо всем этом инженер так и не узнал ничего достоверного, да и вряд ли узнает, ибо секрет скоро уйдет в могилу доусонского кладбища, где похоронят несчастного француза.

И тем не менее существовал документ — правда, неполный и несовершенный, но все же способный дополнить и уточнить всю эту историю. Речь идет о наброске, найденном в бумажнике Жака Лорье, — безусловно, карте той местности, где он со своим компаньоном провел последний сезон. Что это за местность? Где течет река, извилистая линия которой вьется на карте с востока на запад? Это приток Юкона или приток Поркьюпайна? Занимает ли нарисованная река часть земель Компании Гудзонова залива вокруг Форт-Мак-Ферсона, что невдалеке от устья Маккензи, этой большой реки, впадающей в Ледовитый океан? Когда Бен Реддл приближал к глазам Жака Лорье карту, вероятно, им же и набросанную, тот на мгновение оживлялся. Он узнавал ее и, казалось, хотел сказать: «Да, это там… там». Ни Бен Реддл, ни мастер никак не хотели усомниться в том, что именно в этом месте была обнаружена богатая залежь. Им казалось даже, что, если бы больной нашел в себе силы заговорить, он все-таки не сказал бы всего, ему известного.

Может быть, в этой душе, готовой покинуть изможденное тело, все еще теплилась надежда вернуться к жизни? Может быть, этот несчастный мысленно говорил себе, что он не желает, чтобы его труды и муки пропали даром, и надеется увидеть свою мать, которой обеспечит безбедное существование на старости лет? Может быть, он грезил о том, чтобы возобновить кампанию после зимы, когда он и сам поправится?

Прошло еще несколько дней. Зима вступила во все свои права. Температура не раз опускалась до пятидесяти градусов, воздух был сух. Выходить из дома на сколько-нибудь продолжительное время было рискованно и даже просто невозможно. Оба кузена, когда не находились в монастырской больнице, проводили долгие часы в своем гостиничном номере. Иногда, укутавшись с головой в меха, они забегали в какое-нибудь казино или игорный дом, но сами не играли. Впрочем, эти заведения были немноголюдны: большинство рудокопов еще до больших холодов, пока дороги были пригодны для передвижения, уехали в Дайю, Скагуэй и Ванкувер. Именно там, а не здесь, картежники яростно сражались в «фараона» и другие игры.

Возможно, что и Хантер с Мэлоуном засели на зиму в одном из этих городов. Достоверным оставалось то, что после катастрофы на Фортимайлз никто не видел их в Доусоне. Было также маловероятно, что они оказались в числе жертв землетрясения: все погибшие были опознаны канадской и американской полицией.

Само собой разумеется, что в эти дни, когда свирепствовали снежные бури и бураны, Самми Ским и Нелуто не ходили на охоту, о чем глубоко сожалели, так как медведи бродили прямо у самого города.

Чрезвычайно низкие температуры увеличивали число больных и еще более опустошали город. Больница не вмещала пациентов, и койки мгновенно заполнялись новыми, когда умерших увозили на кладбище. Недолго оставалось ждать и освобождения комнатки, в которой лежал Жак Лорье.

Конечно, уход за ним продолжался, даже особо заботливый уход. Сестры уделяли ему много времени и внимания, доктор Пилкокс применял все способы и средства для поддержания жизни в этом вконец измученном и истощенном теле. Бен Реддл и Самми Ским относились к нему с теплотой соотечественников. Но тот уже ничего не ел, жить ему оставалось считанные дни, а быть может, и часы.