Оружейники: Оружейники. Неестественный отбор. След химеры - Александр Павлович Быченин

– Энди, второй заход! – прорезался на общем канале голос Мака. – И не ползи на брюхе, хотя бы сотню дай. Сканеры как слепые.

Кивнув в ответ на вопросительный взгляд пилота, я задумался – а ну как на неприятности нарвемся? Как показала практика, относительно безопасных способов действия всего два – либо уходить за пять тысяч, и тогда аномалии элементарно не дотянутся, либо ползти на брюхе – так демаскирующие признаки неприятностей наиболее заметны. С той же сотки куда труднее засечь след. А когда тащишься над самой землей, и марево видно, и цветовые эффекты. С другой стороны, чем дальше от склона, тем больше препятствий – торчащих тут и там острых скал, промежутки между которыми заросли могучими хвойными эндемиками.

Катер между тем поднялся на заказанный Маком уровень и поплыл над долиной – даже теперь медленно и плавно, хоть и куда быстрее, чем на первом круге. Трехмерная карта ожила, преображаясь на глазах, – с каждой секундой объемное изображение прибавляло в деталях. Сразу же выяснилась еще одна любопытная деталь – препятствия в виде каменных останцов и местного «ельника» простирались километров на пять от склонов, а весь центр долины – полтора десятка кэмэ в поперечнике – представлял собой бесплодную пустыню. Идеально ровную, что характерно. Почти в центре неестественно гладкого пятна торчало нечто. Получается, спутники не так уж и врали, и, с учетом разрешающей способности оптики, картинку выдавали адекватную. А мы не поверили.

– Есть! – вывел меня из задумчивости голос Гленна. – Дэн, на три часа!

Судя по карте, это и был пресловутый Объект-357 – типичное сооружение Предтеч, правда, куда более скромное, нежели Руины у Вилсонс-Хоуп. Если проводить аналогии, то там – крупный город, а здесь что-то типа базы Твин-Маунт. Укромное местечко глубоко в горах, вроде замаскированного опорного пункта. Прикрыть всю долину каким-нибудь голографическим полем для сгинувших Предтеч проблемой не являлось.

Сооружение представляло собой громаду неправильной формы, обрывистую с одной стороны и плавно ниспадающую по трем остальным – если смотреть с земли. А с высоты – оплывший квадрат, будто оплавленный набежавшей огненной волной. И разбросанные за забором в кажущемся беспорядке кубики каких-то построек. Н-да. Приближаться не будем, лучше на своих двоих, потихоньку, тщательно маскируясь в складках местности… отсутствующих.

– Энди, давай вниз.

Пилот довернул катер, направляя его к удобной полянке на стыке двух рощиц и выветренного останца, но до логического конца маневр не довел: с высоты полусотни метров открылась прямо-таки удручающая картина – на нас именно с той стороны надвигалась аномалия. И какая! Судя по мареву и стремительно таявшим скалам, чуть ли не полкилометра в размахе. Кровь закипела от выброса адреналина, и время привычно замедлилось. Столь же привычно угасли звуки, кроме собственного сердцебиения. А вот мысли, наоборот, понеслись галопом. И самая первая, к тому же самая навязчивая – как мы раньше аномалию не засекли?! Даже Мэгги не почесалась, а ведь со спутника все видно должно быть! Я машинально скосил взгляд на собственный виртуальный дисплей, так хорошо послуживший мне вчера, и мысленно матюгнулся – все правильно, на матовом «льду» никаких признаков. Зато прямо на границе между гладью и зарослями след получился на редкость отчетливым. И впечатляющим – тут, пожалуй, весь километр в охвате. Если не больше. Твою мать…

– Твою мать!!! – в унисон моей собственной мысли раздалось в динамиках. – Энди!

Ага, и Мака пробрало!

– Не успеваем!!!

Даже сейчас китаец немногословен, но я и по экспрессивному намеку понял его. Плюс непроизвольно дернувшиеся руки на штурвале. И про себя согласился – на пять кэмэ уже не прыгнем. Надо уходить в сторону, наплевав на технику безопасности. Причем немедленно!

Пилот, надо отдать ему должное, принял аналогичное решение – наш летательный аппарат взял круто вправо и рванул на предельной скорости. Такое ощущение, что его угостили мощным пенделем в заднюю часть, где разгонные дюзы. Слабенькие гравикомпенсаторы с ударом ускорения не справились, и меня вжало в спинку кресла, сместив немного влево из-за центробежных сил. Навалилась непомерная тяжесть, странным образом совпавшая с радостным оцепенением – глазомер подсказывал, что из зоны поражения мы успешно выбираемся. Если, конечно, по пути во что-нибудь не врежемся. Но тут только на Энди надежда…

И он ее оправдал. Почти. Помните, я про инерционность упоминал? Мгновенно затормозиться и повернуть на девяносто градусов катер просто не успел, хоть Чан и начал маневр загодя, направив летательный аппарат по максимально крутой дуге. Аномалия нас все же достала – чиркнула самым краем по левой атмосферной плоскости, за неуловимое мгновение превратив почти треть ее в пыль. Последствия потери части опорной поверхности немедленно проявились в виде чувствительного нырка-крена на левую сторону, который Энди успешно подкорректировал, но и мига неуправляемого полета хватило, чтобы катер вильнул и задел некстати подвернувшееся дерево справа по курсу. Срубил верхушку, но направление полета не изменил – импульс оказался не столь силен, чтобы преодолеть инерцию и тягу движков. Зато сочетание удара и нарушенной геометрии крыла привело к плачевному результату – катер закрутило вокруг вертикальной оси, прямо как подбитый истребитель в хронике Великой Отечественной. Вот только падать нам пришлось недолго – едва пару оборотов сделали. А на третьем уцелевшая плоскость встретилась с каменистой почвой, с диким скрежетом утонув в ней до половины. И тут же последовал первый удар-рывок, едва не выбивший из меня дух. Сопротивление поступательному движению в строгом соответствии с законом физики резко увеличилось, однако инерция массивного тела никуда не делась – нас крутануло уже по вертикали, и катер элементарно воткнулся в землю носом, провернувшись вокруг точки опоры, в которую превратилось правое крыло. Второй удар, прямо-таки сокрушительный. Ремни безопасности впились в ребра, выдавив из груди остатки воздуха. И апофеоз всего действа: проскользив метров десять на носу, катер застыл в шатком равновесии, оставив позади рытвину, на образование которой ушла львиная доля кинетической энергии и процентов девяносто тяги двигателей, которые пилот наконец догадался вырубить. Как раз в тот момент, когда катер задрало практически под прямым углом к поверхности. И лишь благодаря этому мы перестали кувыркаться – наш многострадальный аппарат попросту погрузился в мягкую почву на манер лемеха плуга. Правда, не очень глубоко.

На сей раз удара не последовало – я и так висел на ремнях, а тут еще инерция при замедлении, – но давление на ребра усилилось. Режим слоу-моушен, активированный адреналиновым выбросом, позволил рассмотреть дикую, даже сюрреалистичную картинку во всех подробностях, вплоть до полусгнивших хвойных иголок на земле. А пару мгновений спустя катер все-таки завалился на правый бок и немного вперед, теперь уже действительно медленно. Я ойкнул, инстинктивно прикрыв глаза, – время отменно некстати вернулось к обычной