В оковах мрака - Кресли Коул

В конце концов, она решила, что эта газета не стоит таких усилий. Наоми отвернулась, хотя, вполне возможно, могла её раздобыть, но теперь это не трогало её так, как прежде. Безмятежно дул лёгкий бриз, на безоблачном небе сияли звезды, и Наоми никак не могла перестать улыбаться, вспоминаю вчерашнюю ночь, пока парила вдоль подъездной дорожки к дому.

Она решила, что отдаст ключ Конраду сегодня же, так как была уверена, что он поклянётся ей не причинять вреда своим братьям.

И тот взгляд его глаз… Каким бы невероятным это ни казалось, Наоми верила, что он искренне желал совместного с ней будущего.

И она в ответ безумно хотела этого захватывающего дух вампира.

Разозлится ли он из-за ключа? Наверняка. Однако в какое бы бешенство он ни пришёл, рано или поздно Рос остынет. Кроме того, если его братья на самом деле были взяты в плен, она не могла поступить по-другому…

Когда дом появился в поле зрения Наоми, девушка заметила какое-то движение у старого сарая. Узнав Конрада, Наоми нахмурилась.

«Что он там делает?»

Наоми моргнула и прищурилась, чтобы лучше рассмотреть. Потому что ей показалось, что Конрад стоял перед чурбаном для рубки дров с топором в руке.

«Что, чёрт возьми, он там делает? Зачем ему?…»

Внезапно ужасное осознание обрушилось на неё. И почти в ту же секунду опустился топор.

Мир поплыл перед глазами Наоми.

В ушах девушки всё ещё отдавался звук удара, а из раны уже фонтаном хлестала кровь… Вампир пошатнулся, но не издал ни звука.

«Молчит, не хочет меня напугать своим криком, не хочет, чтобы я его случайно нашла, когда он в темноте и тишине отрубает себе руку. Mère de Dieu[90]».

Энергия Наоми вспыхнула, пронзив тело девушки, и погасла.

Конрад тем временем прижал полотенце к ране. В считаные секунды белая ткань окрасилась красным и пропиталась насквозь.

Это было сущим безумием… Над их головами вдруг сгустились грозовые тучи. И Наоми осознала, что не сможет этого вынести. С первыми каплями дождя она, наконец, смогла вдохнуть воздух в лёгкие и закричала.

Конрад резко вскинул голову, и его огромное тело снова пошатнулось. Он скрежетал зубами от боли, пока Наоми летела к нему, а он шёл ей навстречу.

— Не расстраивайся, koeri, — выдавил мужчина, впившись взглядом в Наоми. Его лицо было искажено от боли, но не от физической боли, которую он себе причинил. — Она… регенерирует.

В ушах Наоми стоял такой гул, что она почти не слышала слова Конрада.

— Но…, но….

— Я сделал это для нас.

— О Господи! — Наоми в ужасе представила, как он, должно быть, сейчас страдал!

Разметавшиеся чёрные волосы Конрада хлестали его по мокрому от проливного дождя лицу.

— Ты можешь?… Как ты думаешь, ты сможешь помочь мне с другой?

— Конрад, нет.

— Ты сможешь, Наоми. Это позволит выиграть… много дней, которые требуются на восстановление. Я должен избавиться… от этих проклятых штуковин.

— Но зачем? — Наоми плакала уже почти взахлёб.

— Это первый шаг. Я принял это решение осознанно. Ты смотришь на меня так, будто я… будто я снова рехнулся, — он запнулся. — П-похоже на это, да?

— Я… Я не поэтому так расстроена!

Вокруг тела девушки закружились лепестки роз. А волосы начали развеваться сверхъестественным образом, и всё усиливающийся ветер не был тому причиной.

— Тогда почему ты так на меня смотришь? — глаза вампира сузились. Он понял, что её реакция — это не просто ужас. — Что с тобой происходит? Что происходит с небом?

Наоми подняла на него заплаканные глаза.

— Конрад, п-пойдём в дом, чтобы я могла о тебе позаботиться. Я д-должна тебе кое-что рассказать. Daccord[91]?

Где-то рядом ударила молния.

Нет. Скажи мне сейчас, — даже после того, что этот мужчина только что перенёс, его лицо не покидало это присущее ему упрямое выражение.

— S´il te plait[92], дай мне взглянуть на твою…

— Говори, Наоми!

— Я… я сейчас вернусь, — она, словно в дурмане, перенеслась в свою студию. Потом ей понадобилось три попытки, чтобы взять ключ. Когда Наоми вернулась, страх ледяными тисками сковал её изнутри. — Я-я хотела отдать тебе его сегодня, — прошептала она и протянула Конраду ключ.

Брови Конрада сошлись над переносицей, и он смотрел на этот ключ, словно не мог осознать то, что видел. А потом его глаза сделались совершенно дикими. Вампир запрокинул голову, и нечеловеческий яростный рёв разорвал тишину ночи.

Наоми хватала ртом воздух, её энергия буквально вырывалась из неё.

— Что это значит? Наоми, что, мать твою, здесь происходит?

Наоми сосредоточилась на его лице, чтобы голова снова не пошла кругом, и мир не начал расплываться перед глазами.

— Позволь мне помочь тебе, — взмолилась девушка.

— Не подходи ко мне!

— Конрад, пожалуйста, перестань. Я хотела отдать его тебе…

— Чушь собачья! Хватит с меня твоего вранья, — заорал он.

Наоми зажмурилась и открыла глаза лишь, когда услышала, как зазвенели цепи. Он швырнул ей наручники под ноги.

И тогда Наоми узнала, как выглядит настоящая ярость.

«Я не могу поверить… как это возможно?…»

Гнев струился по его венам, вытесняя собою боль. Она сознательно держала его здесь. Лгала о ключе. Лгала снова и снова.

«Только не она». Конрад не мог смириться с мыслью, что она могла его предать.

Он слышал самого себя, но не осознавал слов, которые произносил. Он лишь знал, что должен выпустить на свободу ярость, рвущуюся из него, прежде чем она сожжёт его изнутри.

Дождь хлестал всё сильней, и электрические разряды вокруг девушки сверкали всё интенсивнее. С каждым его словом лицо Наоми становилось бледнее, и весь её образ колебался, как неверная картинка старого кино. Губы девушки приоткрылись, будто она была в ужасе, будто она не узнавала его.

До него, словно издалека, донеслись её слова:

— Т-ты сейчас скажешь то, о чём пожалеешь позже, то, что не сможешь взять назад…

И, должно быть, именно это он и сделал.

— О, — тихо уронила она. Наоми выглядела так, будто он её ударил. Из её глаз бежали слёзы. — Прощай, вампир, — прошептала она и исчезла.

Конрад услышал, как где-то далеко в ночи она разрыдалась ещё громче. И в ответ на этот плач из его груди вырвался наполненный болью крик.

Глава 24

Освободившись от цепей, Конрад, наконец, смог переместиться. Игнорируя пульсирующую болью рану, он вернулся в свою хижину в дебрях эстонских болот.