Три песо - Герман Иванович Романов

скорость в двадцать узлов, которые могли выдать паровые машины. Корабль для Цусимского боя, «убийца броненосцев», и вполне пригодным в Ютландском сражении, там был бы получше германских броненосцев, и почти ни в чем уступая даже линкорам типа «Нассау» кайзерлихмарине…

Глава 59

— Дон Паскуаль, могу сказать в утешение будущему правительству только одно — после победы в этой войне Испания окончательно потеряла свои колонии в Вест-Индии. Куба и Пуэрто-Рико перестали быть таковыми окончательно и бесповоротно, и единственное, что устроит эти острова — статус полной автономии, принятие которого Мадрид на свою голову так долго оттягивал. Да вы сами все прекрасно понимаете, адмирал!

— Я полностью согласен с вашим высочеством…

— Оставьте титулование, дон Паскуаль, мы пока на «Инфанте», а не в Мадриде, где нужны такие славословия, нам, морякам, они ни к чему. Или вы, будучи морским министром, теперь предпочитаете официальность?

Вопрос был задан в шутку, с улыбкой, и Сервера ответил тем же, картинно подняв руки и воскликнув вполне серьезно:

— Упаси боже, я достаточно побывал в «хунте», чтобы знать чего стоят обещания и клятвы политиков, данные за мишурой почтительных слов. И с радостью уберусь с этого поста — порой мое министерское кресло напоминает седалищу раскаленную сковородку, уготованную для грешника.

Вот сейчас Сервера нисколько не шутил, прекрасно понимая, что с окончанием войны хлопот у него прибавится, особенно если новым премьер-министром правительства в очередной раз (седьмой или восьмой — он сам сбился со счета) станет «непотопляемый» Сагаста, пользующийся в обществе вполне заслуженной репутацией либерала.

— Да, ситуация из разряда таких, что не позавидуешь, — произнес в ответ Рамос, пожав плечами. И негромко добавил, причем в голосе прорезался метал — его бывший подчиненный изменился, стал властным, такому правителю, именно правителю, лучше на дороге не вставать. И мысленно Сервера прикинул, что было бы, если дон Серхио был бы королем вместо покойного монарха — вряд ли бы тогда Испания превратилась в европейское захолустье. Встряхнул бы страну, придавил бы тех, кто мешает ее поступательному развитию. Хотя сейчас «Хунта» прижала клерикальную партию, но все может измениться в любой момент, достаточно будет тем почувствовать, что хватка военных ослабла, с наступлением мира.

— Но в наших силах, и власти, изменить страну, которой нужна «большая чистка». Если Испания хочет воссоздать империю, то она должна кардинально измениться — из власти должны уйти те, кто будет мешать этому. А если эти деятели не захотят, то тогда сама империя, вернее «Нуэва Эспанья» будет в силах изменить Испанию!

От спокойно сказанных слов дыхнуло великими потрясениями тех основ, что давно стали фундаментом королевства. Но не сказать, чтобы это напугало Серверу — он, как и многие другие испанские деятели, желал перемен к лучшему. Вот только любые реформы тормозились сильнейшей партией, состоящей из влиятельных персон — князей церкви, придворных, генералов и адмиралов, старшего офицерства из тех, кто с приставкой «дон», крупных землевладельцев. Последние вообще не желали никаких перемен, ведь с арендаторов всегда извлекались платежи, а на миллионы голодающих и нищенствующих крестьян им было наплевать.

Сломить сопротивление такого сонма влиятельных людей, самых богатейших в Испании, было невозможно — они буквально захватили все более-менее значимые посты, и теперь надеялись на «Новый Свет», уже там распределяя «прибыльные» должности. Невдомек им всем, что сейчас перед ним сидит настоящий правитель, ставший такой могущественной персоной, что другим шею быстро сломает. И Сервера мысленно возблагодарил небеса, что вовремя выбрал правильную сторону.

— Нужно «чистить» верхушку, адмирал, но вначале избавиться от высших генеральских чинов, с которых никакой пользы, и одни лишь затруднения. Это просто — всех достигших предельного возраста, а это скопище, отправить в отставку с мундиром и пенсией. Молодых офицеров отправлять на службу в «Новый Свет», там все получат должную выучку и придут к взаимопониманию и согласию с местными креолами. И главное — никаких испанских порядков в «Нуэве Эспанье», там коррупционеров и «князьков» хватает и так. Потихоньку почистим, лет так за двадцать, новая «поросль» на замену придет, идейная элита так сказать, единства испанского мира. И песни новые будут петь — «когда народ един, он непобедим»!

Сервере на секунду показалось, что лицо Рамоса исказила ужасающая гримаса, но посмотрев еще раз, он подумал, что ему померещилось. А тот, усмехнувшись, произнес негромко:

— Конечно, торжественная встреча, чин генералиссимуса и «спасителя отечества», знаменитая «колада» Сида Компеадора — это все красочно. Но мне нужна реальная власть, чтобы я на бумаги из Мадрида плевать мог…

— Как плевать⁈ Но ведь…

Сервера чуть ли не задохнулся от удивления, а Рамос в своей привычной манере раскурил сигару и негромко пояснил:

— Как плевать? Слюной! Испанские законы и постановления правительства в «Нуэве Эспаньи» неприемлемы! Причем любые! Сами подумайте — Мексика пышет ненавистью, Вест-Индия тоже, Техас с Калифорнией скорее в новую Конфедерацию войдут, там янки половину жителей составляют. И мне кондиции выдвинули определенные, и я их соблюдать свято буду. А силой никого не принудить, если мадридским политиканам такая мысль в голову взбредет, пошлют сразу, всерьез причем. И Конфедерация поддержит — им нужен адекватный союзник. Армия и флот достаточно убедительные доводы приведут, а здешние гарнизоны поддержат. Все народы, говорящие на родном испанском языке, должны измениться, и в первую очередь в самой Испании. А потому начнем с клерикалов и латифундистов — они получат предложение, которое воспримут крайне серьезно, смею вас заверить, дон Паскуаль. Но в свою очередь для укрепления королевской власти нужно будет выполнить следующее, причем без промедления…

Легендарный меч знаменитого испанского полководца Сида Компеадора, сейчас хранящийся в Бургосе. Для русских это были бы такие воители как князья Святослав или Владимир Мономах…

Глава 60

— Дон Серхио, ваши песни очень печальны — разлука, скорбь, расставание, смерть. Можно представить, сколько вам всего пришлось пережить…

Королева Мария Кристина отнюдь непритворно приложила платочек к глазам, на которых выступили слезы — душещипательные романсы и шансон второй половины следующего века на нее и ее дочерей произвели определенное впечатление. Все же сейчас люди более искренние и эмоциональные, кровавые мировые бойни еще не оставили своего отпечатка, как и бесконтрольная власть денег, что размывает любую нравственность.

Принцесса Астурийская, которую Рамос мысленно именовал «старшая Мария», расчувствовалась как ее мать, вдовствующая королева, и тоже была изрядно опечалена, и не старалась этого скрыть. А