Возвращение - Владимир Паюков

происходящем. Это выглядело так же, как если бы к концу пятнадцатого раунда, когда два тяжеловеса уже были бессильны даже поднять руки, на ринг выскочил «свеженький» хулиган с палкой и несколькими ударами свалил каждого из них, забрав все чемпионские пояса себе. Я понимал, что этот дьявольский план был разработан какими-то злыми гениями, но сделать ничего не мог. Единственное, что мне оставалось, так это смотреть на закат человеческого рода. Или же я просто пытался таким образом оправдать свою недальновидность…

Но сейчас мой разум находился в растерянности. Либо это какой-то очень хорошо поставленный спектакль, либо маховик остановили и сейчас пытаются раскрутить его в обратную сторону. И поскольку я совсем не владел ни информацией, ни этой ситуацией вообще, я решил закончить ужин и, сославшись на усталость, попросил загадочного проводника гиперпоезда отвести меня на место ночлега.

Комната оказалась вполне достойной, в ней было всё необходимое для жизни. Кондиционер, конечно, отсутствовал, но вентиляторы на потолке исправно закрутили своими лопастями, и лёгкий ветерок сверху подарил надежду на спокойный сон, которому не помешает жаркая удушливая ночь. Я подумал, что в принципе понимаю, почему проводник так расхваливает моего завтрашнего собеседника. Раньше такими условиями могли похвастаться лишь профессиональные инженеры, работавшие на производстве, большинство же ветеранов спало в картонных коробках. Но ясности в голове от этого не прибавилось. Я пожелал доброй ночи хозяину этой комнаты и ещё раз сказал ему спасибо за гостеприимство. Своего невидимого спутника я мысленно поблагодарил за то, что он вовремя открыл мне глаза на все эти «совпадения». Ведь кто знает, что могло бы случиться, если бы я всё-таки высказал все свои мысли и по поводу новой власти, и по поводу этого загадочного Инквизитора, встречи с которым мы оба теперь ждали с большим нетерпением.

Я лёг и, как только закрыл глаза, тут же провалился в сон. На него этой ночью мне было отведено целых семь часов. Как ни странно, я не видел во сне ничего. Если прошлые полтора часа в царстве Морфея длились по ощущениям неделю, то эти четыреста двадцать минут пролетели будто одно мгновение. Я открыл глаза, как только будильник издал свой отвратительный звук. Сегодняшний день обещал быть очень насыщенным. Я встал, умылся, быстро собрался и, сказав тёплые слова проводнику гиперпоезда за достойный приём, пообещал вернуться вечером. Мне показалось наивным сообщать ему, каков пункт моего назначения, ведь я был уверен, что он и так это знал. Поэтому в случае печального исхода событий он не будет меня ждать. Я вышел на улицу; день обещал быть таким же знойным, как и вчерашний.

Глава 7

Человеческая память устроена очень странно. Говорят, что в ней сохранена вся наша жизнь и стоит лишь овладеть некоторыми навыками, как нам станут доступны даже страницы из школьных учебников, которые мы когда-то перелистывали, ни о чём не задумываясь. Всё это будто бы записывается на киноплёнку, непостижимым образом намотанную на огромные бобины в нашем черепе. Но есть ли предел в хронометраже этого фильма? Сможем ли мы когда-нибудь записывать в мозг только те знания, которые будут нам необходимы? Или, например, перенести свою жизнь на некий носитель, который будет воспроизводиться в других головах уже после нашей смерти? И на сколько лет рассчитан серый жёсткий диск, расположенный между лбом и затылком? Сколько ещё тайн нам предстоит разгадать, прежде чем мы поймём до конца все механизмы, хитро скрытые от нас самой Природой?

Вот и память нашего героя, внимательно осматривающего каждую комнату в квартире близкого и в то же время так далеко ушедшего от него человека, как будто стала воспроизводить километры плёнки, бережно сохранённой в архиве его сознания. За долю секунды в ней всплыли моменты, которые он начисто забыл, но которые сейчас вызывали на его лице улыбку с неким оттенком грусти.

– Ты, как всегда, сентиментален, – несвойственным для неё мягким голосом сказала хозяйка дома. – Как много людей видели тебя таким? Или этой чести удостоена только я одна?

– Твой сын раньше тоже был удостоен этой «чести», – глядя на старую фотографию, стоящую в рамке на столе, произнёс мой товарищ. – Но потом мы оба как-то закрылись друг от друга. Наверное, права пословица о двух медведях в одной берлоге. Он перерос меня…

– В чём-то точно перерос. Например, в хитрости и лжи. Не по отношению к близким, разумеется. В том мире, куда ты его отправил, нельзя было оставаться таким же, каким он был изначально. Ты оказался умнее, поэтому и отказался.

– Думаю, многие бы с тобой не согласились: он сейчас как раз на своём месте. А то, что такая работа сделала его жёстче, – это даже хорошо. Зато теперь он приносит огромную пользу всем людям. Я же работаю в его министерстве и вижу это изнутри. Кстати, я только сейчас понял, что он является моим начальником, а я позволял себе так с ним разговаривать. – Мой товарищ немного усмехнулся. – Думаю, что с его стороны неосмотрительно так расслаблять своих подчинённых, – ему давно следует меня уволить.

– И тогда, кроме меня, не останется никого, кому он мог бы доверять. Хватит рассматривать вашу старую фотографию. Пойдём посидим за чашкой чая, я бы хотела серьёзно с тобой поговорить.

Они вдвоём вышли из кабинета и направились в сторону кухни, а я решил напоследок ещё раз взглянуть на совместное с Хозяином фото моего товарища, сделанное много лет назад, сразу после того, как друг начал выводить его душу из мира неопределённости. Это можно сравнить с состоянием, когда человеку надо заново учиться ходить, потому что иначе, без движения, организм закиснет и сгниёт. Так же было и с ними двоими.

Один, с головой ушедший в науку, делал вид, что не замечает голосов, которые слышал, пристально глядя в глаза некоторым людям. Он стал себя изучать, пользуясь ещё очень примитивным тогда оборудованием. Взяв пример с гениальных ученых прошлого, решивших принести своё тело в жертву исследованиям и прогрессу, он начал развивать этот дар, ставя на себе разные эксперименты. И чувство тревоги, которое преследовало его несколько лет, начало сменяться уверенностью. А главное – наконец-то к нему пришло осознание, что все голоса, помимо одного, конечно же, были мыслями других людей. Более того, в скором времени он научился вкладывать свои мысли в их головы. И эти эксперименты сделали его достаточно известным в не очень-то широких кругах. Именно эта известность и свела его вместе с будущим Учеником, чья мама сейчас наливала в фарфоровую