Штамм 3. Вечная ночь - Гильермо Торо

Остальные стригои, телепатически узнали об этом успехе, почуяли победу и стали наступать на Эфа с удвоенной энергией. Некоторые стригои отошли от Бруно, чтобы поддержать наступающих вампиров сзади, сильнее сжимая зону безопасности Эфа. Локти прижались к бокам, он замахнулся и рубанул по их диким лицам, с покачивающимися бородками и открытыми пастями. Жало выстрелило в него, ударив в стену возле его уха с похожим на стрелу звуком. Он отрубил его, но их было еще много. Эф старался держать стену серебра, его руки и плечи выли от боли. Хватило бы и одного жала, если оно прорвется. Он чувствовал силу с которой толпа вампиров прижимала его. Господин Квинлан приземлился в центре сражения и моментально в него вступил. Он сместил баланс в сражении, но они все знали, что просто стараются сдержать прилив. Эфа скоро захлестнет.

Это скоро закончится.

Вспышка света показалась в небе над ними. Эф подумал, что это на самом деле, какая-то пиротехника выпущенная вампирами, для поднятия тревоги или даже для отвлечения внимания. Отвлечься на секунду и ему конец.

Но вспышка продолжала сверкать, усиливалась, расширялась над их головами. Она двигалась, выше чем он представлял.

А самое главное, вампирская атака замедлилась. Их тела застыли, тогда как их лица с открытыми пастями повернулись к темному небу.

Эф не мог поверить своей удаче. Эф взял на изготовку меч, чтобы прорубить себе путь через стригоев, на последнем дыхание, пробить себе путь к безопасности…

Но и он не смог устоять. Небесный огонь был слишком привлекателен. Он тоже рискнул взглянуть в загрязненое небо.

Сквозь черную мешковину пепла, скрывшую планету, прорывался яростный огонь, резкий, как пламя от ацетиленовой горелки. Он горел в темноте как комета, сгусток чистого пламени, сужаясь к хвосту. Жгучая слеза из красно-оранжевого огня разорвали фальшивую ночь.

Это могло быть падение только спутника - или еще чего-то более крупного - с внешней орбиты, при вхождение в атмосферу Земли он выглядел как огненный пушечный снаряд, выпущенный побежденным солнцем.

Вампиры попятились. Со своим красными глазами, заблокированными полосой пламени, они натыкались друг на друга с редким отсутствием координации. Это был страх, думал Эф или нечто подобное. Знак в небе достиг глубин их примитивной сущности, и они не обладали механизмом, чтобы противостоять этой опасности, кроме как визжать и неуклюже отступать.

Даже мистер Квинлан немного отступил. Ошеломленный светом и зрелищем.

Как будто падающий спутник загорелся в небе, он раздвинул плотные облака пепла и безжалостный поток дневного света проник в воздух, как перстом Божьим, падая на землю он сжег все в радиусе трех миль, включая и внешние края фермы .

Как только вампиры загорелись и стали визжать, Фет, Гас и Хоакин встретили их наступление с другой стороны. Втроем они побежали в толпу вампиров, охваченную паникой, буквально вырубая их прежде, чем они смогли бы собраться опять для полноценной атаки, вампиры начали убегать в разные стороны.

На мгновение величественный столб света показал лагерь вокруг них. Высокая стена, строгие здания, грязная земля. Равнина, находящаяся на грани уродливости, но грозная в своей заурядности. Это походило на съемочную площадку на открытом воздухе позади демонстрационного зала или грязной кухни ресторана: простое место, где делается реальная работа.

Эф смотрел на огненную полосу на небе, она стала гореть ярче, ее голова стала гореть насыщенней и ярче, пока она не поглотила себя и злобный след огня ослаб до струйки пламени, а затем и полностью исчез.

За ним, наконец-то от долгожданного дневного света, небеса начали светлеть, будто эта вспышка пламени возвещала о их появлении. Бледный контур солнца был едва видел за облаками пепла, всего несколько лучей прошли сквозь слабые места и просветы в коконе загрязнения. Этого было еле достаточно для света раннего рассвета в старом мире, но этого хватало. Хватало, чтобы загнать отступающих тварей под землю на час или два.

Эф увидел лагерную заключенную следующую за Фетом и Гасом, и несмотря на, то что она была лысой и одета в безразмерный комбинезон, он узнал ее, это была Нора. Сокрушающая смесь эмоций разразилась в нем. Казалось, что прошли годы, а не недели с их последней встречи. Но сейчас были более насущные проблемы.

Господин Квинлан отступил в тени. Его устойчивость к ультрафиолету была на пределе.

Я встречусь с вами… в Колумбии… желаю вам всем удачи.

Сказав это, он без, особых усилий, перелез через стену. Он исчез в мгновение ока.

Гас заметил, что Бруно держится за свою шею и подошел к нему. “Que paso, vato?”

“Мудак во мне,” ответил Бруно. Бандит поморщился, облизнул сухие губы, затем сплюнул на землю. Его поза была открытой и странной, будто он чувствовал, как черви уже кишат внутри него. “Мне конец, парни.”

Все замолчали. Гас, в шоке, приблизился к лицу Бруно, проверил его горла. Затем он захватил его в сильные объятия. “Бруно,” сказал он.

“Чертовы дикари”, - сказал Бруно. “Чертовски удачный выстрел.”

“Будь оно проклято!” закричал Гас, отталкиваясь от него. Он не знал, что делать. Никто не знал. Гас отступил на шаг и свирепо завопил.

Хоакин подошел к Бруно со слезами в глазах. “Это место,” сказал он, воткнув кончик меча в землю. “Это гребанный ад на Земле.” Затем он поднял меч к небу, прорычав:”Я изничтожу каждого из этих кровососов в твою честь!”.

Гас быстро вернулся. Он указал на Эфа. “Ты это сделал, да? Как это случилось? Вы должны были держаться вместе. Что случилось с моим пацаном?”

Фет встал между ними. “Это не его вина.”

“Как ты можешь это знать?” спросил Гас, боль горела в его глазах. “Ты был со мной!”. Гас развернулся и подошел к Бруно. “Скажи мне, что это вина этого ублюдка, Бруно. Я убью его прямо сейчас, прямо здесь. Скажи мне!”

Но Бруно, даже если и слышал Гаса, не ответил. Он осматривал свои руки и запястья, кажется, ища червей снующих в них.

Фет сказал:”Только вампиры виноваты в этом, Гас. Сосредоточься.”

“Ох, я сосредоточен,” ответил Гас. Он грозно двинулся на Фета, но Фет позволил ему подойти, знаю-ему надо дать выход своему отчаянию:”Как чертов лазерный луч. Я Серебряный, мать его, Ниндзя” Гас указал на Эфа. “Я сосредоточен.”

Эф начал было оправдываться, но придержал язык, поняв, что Гасу не интересно, что на самом деле случилось. Ярость была единственным способом, которым молодой бандит умел выражать свою боль.