Демон-самозванец - Артем Каменистый

— Хотелось бы взглянуть на такую игру.

— Да без проблем. Знаете, я даже помогу вам стать одним из ее создателей. Да и денег на этом подзаработаете, причем можно даже не играть, достаточно просто рисовать.

— Мне, бывает, платят за портреты, но совсем уж мелкие монеты. Больше угостить пытаются, но я ведь завязал, ни капли давно уже. Так что на рисунках здесь не заработать.

— Это смотря какие рисунки. Сможете сделать мелкие, с детскую ладонь?

— А что рисовать?

— Цветными красками можете?

— Конечно.

— Ну, для начала возьмем малую колоду — тридцать шесть таких рисунков. Надо будет соблюсти одинаковые размеры, сможете?

— Как надо разрезать лист, так и разрежу, у меня все точно. Что рисовать?

— Я объясню и покажу. И научу играть вас с Мюльсом, а там и все остальные подтянутся. Не сомневайтесь, завтра к вам будет стоять огромная очередь за такими рисунками, и платить будут куда больше, чем за портреты.

— А как игра называется?

— Их много, и мы начнем с простой, уверен, она всем понравится, а чапку позабудут, как дурной сон.

Вопрос с деньгами на обзаведение практически решен.

Глава 17

В моем мире лошадь — почти бесполезный пережиток прошлого. Мало где ее применяют по прямому назначению, обычному человеку прокатиться можно разве что на прогулке, причем на самой смирной кляче. Местами можно жизнь прожить и ни разу не увидеть повозку с запряженной клячей. А ведь совсем недавно, мгновение назад по меркам истории, экзотикой был как раз моторный транспорт, а копытный властвовал во всех сферах. Паровозы потеснили его с дальних перевозок, но железные дороги не закрыли все ниши. Автомашины смогли одержать убедительную победу лишь после создания современной дорожной инфраструктуры. И века не прошло с поры, когда овес уступил бензину, но попробуй сейчас найди хорошего наездника.

Было бы забавно посмотреть, как демон кубарем летит из седла при первом же проявлении лошадиного норова. Ну или ходит потом «ноги колесом», бережно лелея беспощадно натертые бедра и ягодицы. Пастухи люди простые, и забавы у них соответствующие. Тем более многие завидуют моим успехам в фантастически популярной игре под названием покер. Она только появилась, а уже завоевала всеобщую любовь. Единственному художнику не дают ни есть, ни спать, требуя обеспечить лагерь достаточным количеством карточных колод.

Но есть тонкий момент: хоть и говорят, что новичкам везет, но покер рассчитан не на слепой случай, а на математику. Опытный игрок это понимает и всегда будет выше тех, кто надеется лишь на капризную фортуну. Ну это, разумеется, в случае, если речь идет о нескольких партиях. В одной меня переиграть легко за счет случайностей раздачи, в трех чуть сложнее, а если просижу за картежным столом полдня, обчищу любого.

Случайности на то и случайности: очень маловероятно, что монета выпадет одной стороной сто раз подряд. Так что ставить надо не на сотню, а на пятьдесят. В покере арифметика чуть сложнее, но для грамотного человека нет никаких сложностей.

Я с математикой дружил, так что мои финансовые дела быстро поправлялись за счет неграмотных ловцов удачи. Естественно, те только тем и занимаются, что мечтают любым способом поквитаться за свои проигрыши. Вот и лошадку подсунули с норовом. Но нет, ребята, не дождетесь, ведь благодаря своей интересной работе я подкован во многих областях, и не всегда только теоретически.

Перед тем как отправиться воровать того самого арабского скакуна, я не одну неделю провел в седле, да и без него тоже. Не столько ради изучения навыков езды, сколько ради понимания поведения объекта заказа. Ведь до тех пор все, что требовалось умыкнуть, вело себя смирно. Да и как ему было себя вести? Сплошь неживые объекты вроде произведений искусства, документов, драгоценностей и прочих безропотно меняющих хозяина предметов.

А конь — совершенно другое дело. Кто может знать, что взбредет ему в голову на самом ответственном этапе кражи? Да никто. Но практика показывает, что профан всегда найдет приключения на мягкие части организма, а тот, кто подкован в вопросе, может избежать их, заранее подстраховавшись.

В общем, местные шутники прогадали, подсунув мне самую норовистую кобылу. И даже их подначки не поправили положение. Слишком уж однотипные они были, в духе «если на своих плечах увидишь копыта, не пугайся, это просто какой-то горячий жеребец решил осчастливить твою клячу». Существует сто один вариант ответа на такое, и почти каждый подразумевает, что перед тем, как начать ритуал приставания к моему транспортному средству, конь осчастливил самого болтуна и всех его родственников.

Мне правда приходилось огрызаться с серьезным видом, ведь по войску стремительно расползаются ужасающие слухи о жутком демоническом Леоне, надо стараться соответствовать.

Хотя странно как-то народ на эти слухи реагирует. Не так, как я рассчитывал. Ну не видно никакого ужаса на лицах и попыток продать душу задорого. Возможно, сказывается отсутствие религиозности и доминирование скептиков.

Вот уже второй день я торчу в лагере мятежников. Здесь даже в уборную не принято ходить пешком, так что седло мне уже осточертело. Почти любой разговор рано или поздно сводится к лошадям, и хорошо, если это не очередная забавно-тошнотворная история на тему скотоложства. Кони всех мастей мне уже ночами сниться начинают, на фоне всех этих бесед и проблем с женским населением — настораживающий признак.

Я считаюсь свободной личностью, но разместили меня в офицерской части лагеря, общение с простыми бойцами ограничено. Командиры кичатся своими званиями, но, по-моему, от рядовых не отличаются — такое же быдло, с теми же интересами и разговорами. На фоне засилья скотоводов выгодно выделяются лишь те, кто в мирное время не был частью толпы. Буржуа, высококвалифицированные по местным меркам работники, немногочисленные представители колониальной интеллигенции, представители чиновничества, бывшие военные и моряки. Вот у них можно почерпнуть нечто большее, чем очередную историю о тонкостях кастрации бычков. Но все равно ни на миг не забываешь, что ты бесконечно далеко от дома: уж слишком все чужое, переполненное непонятными проблемами, вопросы возникают тысячами, причем на ровном месте. Живи я в веке девятнадцатом, возможно, чувствовал бы себя здесь как дома, но увы.

Мне ни разу в жизни не доводилось становиться участником революционных событий, но теоретических познаний хватает. Это интересные и неоднозначные времена. Верные союзники становятся непримиримыми врагами, а злейшие враги друзьями, причем иной раз по нескольку раз. Все меняется так быстро, что за новостями невозможно уследить. Лег спать при монархии, проснулся при республике, а к вечеру вспыхивает мятеж, где сами себя назначившие демократические власти отчаянно отбиваются от перспективного кандидата в диктаторы. Обыватели, поначалу остро реагирующие на любую новость, быстро теряют всякий интерес к происходящему, мечтают лишь о скорейшем окончании всей этой чехарды и с интересом обсуждают разве что динамику неотвратимо растущих цен.