Проклятый горн - Алексей Пехов

— Разве нам не в Барисету? — удивился Проповедник.

— Нет.

— Ты почти месяц добирался сюда из Арденау, а теперь говоришь «нет»! Разве не в том твоя цель?

Отара черноголовых овец, за которым присматривали два белых лохматых пса и старый загорелый пастух, паслась на обочине. Собаки облаяли меня, лошадь занервничала, но старик резко свистнул, отзывая помощников.

— Моя цель не изменилась, — ответил я, миновав стадо и слыша, как кричат чайки, паря в безоблачном небе. — Мне надо сесть на корабль в Барисете и отправиться через Золотое море в Билеско. Но появилось еще одно дело.

Проповедник подозрительно прищурился:

— Что-то ты темнишь, Людвиг. Какое, к чертям, дело? — Он хлопнул себя по лбу. — Ну конечно же! Позавчера в Эстамриаре ты заходил в «Фабьен Клеменз и сыновья»! То письмо! Это оно спутало мои планы погулять по кафедральному собору?!

— Ты как всегда зришь в корень. Не волнуйся, мы вернемся в этот город. Нам все так же требуется корабль для путешествия.

— После истории об Ионе и рыбе я не слишком доверяю такому путешествию. В бездне морской таятся страшные чудовища, дети дьявола, — предупредил он меня. — Не считая пиратов Илиаты.

— Корабль — самый быстрый способ добраться до Дискульте. Иначе мне придется путешествовать через два горных хребта и Литавию. Если повезет, я потеряю всего лишь две недели. А если нет, то целый месяц. — Я снял куртку, так как солнце припекало все сильнее, и положил ее перед собой.

— Зато мог бы пересечься в Ливетте со своей ненаглядной. Если она еще там.

Я вдохнул воздух, пахнущий одновременно и морем, и свежей зеленью:

— Ты не собьешь меня с пути.

— А ты меня с вопроса. Что было в письме? Магистры тебе прислали задание? Но они ведь обещали, что не станут нагружать своими делишками и отпустят вожжи, чтобы ты занимался исключительно поисками следов темного кузнеца.

— Письмо не от магистров, а от инквизиции.

Вид у него стал такой, как будто он проглотил черенок от лопаты.

— Спаси тебя Господь! Чего им надо?!

— Ему. Письмо от моего старого… хм… друга отца Марта. Он просит проконсультировать его по одному вопросу.

Старый пеликан озадаченно пробормотал:

— Бич и гонитель демонов просит помощи? Нет, я не удивляюсь, ты не подумай. Всем людям время от времени требуется помощь других людей. Но вот что меня поражает, как он узнал, что ты будешь поблизости?

— Разве ты не слышал, что у Псов Господних везде глаза и уши?

Он просунул язык между губ и издал неприличный звук.

— Ты, наверное, единственный человек на земле, который самостоятельно и в охотку спешит на встречу с инквизицией, забыв о собственных делах. И это при том что клирик в последнюю вашу встречу обвел тебя вокруг пальца и заставил вытащить из осажденного города князя Млишека Жиротинца.

Я не удержался, чтобы не поддеть его:

— Следую твоим советам и учусь прощать.

— Ага, — кисло протянул тот. — Народная мудрость гласит, что инквизитор как черт. И с тем и с этим связываться опасно для здоровья. Ты еще вспомнишь мои слова.

Я сохранил серьезное выражение на лице. Проповедник, как деревенская бабка, которая лишь строит из себя колдунью, предрекая мор и град из-за скисшего поутру молока.

Городок Барко-де-Калаорра раскинулся в сердце чудесной зеленой долины, среди низких холмов, на которых возделывали виноградники и хмель. До моря отсюда было почти пол-лиги. Дорога, петляющая между вилл богатых землевладельцев, тянулась вдоль апельсиновых, лимонных и мандариновых садов. Затем по древнему каменному мосту, оставшемуся еще со времен императоров, перепрыгивала полноводную тягучую реку с прозрачной водой.

Несколько деревень — красные пятна крыш на ярко-зеленом ковре злаков, всходящих на полях, где работали крестьяне. Вдалеке располагался погост и мрачная часовня еще тех веков, когда воины надевали на себя тяжелые латы и долбили по ним секирами. Сам город оказался окружен серо-желтой стеной, достаточно высокой, но давно уже не вмещавшей всех жителей, поэтому у ее подножия выросли постройки, занимавшие площадь ничуть не меньшую, чем сам Барко-де-Калаорра.

Я свернул к холмам, проехав через оливковые рощи, мимо апельсиновых садов и возделываемых полей к большому поместью, стоящему на пологом пригорке. Трое вооруженных конных, одетые точно фермеры — в жилетах, широкополых соломенных шляпах, черных платках на шеях, преградили мне путь.

— Вы по приглашению, сеньор? — спросил один из них. Немолодой, очень высокий и по глаза заросший бородой.

— Ищу инквизитора. Он здесь?

— Да, — односложно отозвался тот, развернул коня, поманив меня за собой, к дому.

Двое его товарищей оставили нас и отправились вдоль кромки поля, продолжая охранять границу поместья.

Вилла оказалась прекрасным белым четырехэтажным зданием с покатой крышей, маленькой башенкой и часовней. При всей своей красоте и аккуратности она напоминала крепость. Толстые стены, тяжелые ставни на окнах, узкие бойницы, которые, казалось, были сделаны исключительно для декора, позволяли дать отпор нападавшим.

— Кто здесь живет? — спросил я.

Бородач обернулся в седле:

— Сеньор Фердинанд де Армаго, барон Рето, член городского собрания Барисеты.

Мне это имя ничего не говорило, и, как видно, он это понял, так как усмехнулся, но промолчал.

Дом стоял в окружении старых мандариновых деревьев, купаясь в их тени, словно пловец в высоких волнах. Услышав стук копыт, из подсобного помещения вышел очередной широкоплечий слуга в черном фартуке поверх фермерской одежды. Он молча забрал у нас лошадей, кивком указал на крыльцо.

Внутри царила прохлада, стояли большие каменные вазы с букетами свежих цветов, стены были голые и почти без украшений, что необычно — в домах у благородных, как правило, все завешано знаменами, картинами, доспехами, оружием и головами убитого зверья.

Идти пришлось недалеко: всего лишь через три зала, в которых гулким эхом отражались наши шаги, затем по одной новой, все еще пахнущей кедром лестнице на второй этаж. Слуга показал мне на распахнутую дверь. Через нее в мрачноватый коридор лился теплый солнечный свет.

На открытой террасе я увидел отца Марта, сидевшего за столом и негромко беседовавшего с седовласым пожилым человеком.

Инквизитор, к моему удивлению, был не в своей серой рясе, а в мирской одежде дворянина. При шпаге, пистолете, золотой цепи на шее. Крайне непривычный вид. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать его.

Он выглядел уставшим. Возможно, из-за того, что обычно короткие волосы отросли и пребывали в беспорядке, возможно, из-за щетины, покрывающей впалые щеки, а быть может, от того, что под глазами залегли тени.