ЮнМи. Сны о чём-то лучшем. (Книга первая) - Андрей Юрьевич Лукин

этом получилось у меня с "Фристайлом". Причём там ему это удалось лет на пять раньше. И он добился этого не с ворованной песней, а со своей. Вот и разница. И мне на его фоне гордится не то что нечем — просто напросто стыдно.

М-м-да! Что-то уже и рассвет не радует, и море какое-то слишком холодное… Не вернуться ли в номер? Но всё-таки, что с этой песней было не так?

В номер не пошёл, не захотел будить госпожу МымРу (ха-ха!). Пусть поспит, в Сеуле редко удаётся выспаться всласть. Сел за столик рядом с бассейном, тут же подскочил парнишка — сервис наше всё! — принял заказ, принёс ананасово-яблочный коктейль. Хорошо! Даже настроение слегка поднялось.

А с песней я понял, что не так. Во-первых, темп не тот. Девчонки вчера её пели, почти как балладу, распевно и печально. Никто, мол, кроме тебя, мне не нужен, и потому я вся такая… жду, короче, трамвая. А во-вторых, припев. Не было вчера никакого английского ноубади, а было что-то невразумительное по-корейски. Амудо там чего-то и… В общем, полное амудо. (Амудо — на корейском значит — никто). То есть не оказалось в песне вот этой самой изюминки — запоминающегося и понятного во всем мире припева. В результате песня затерялась в корейских просторах и умерла на дне кей-поповских чартов. А я со своим послезнанием или, может быть, предзнанием могу эту песню оживить. И ещё как оживить! И вот тут возникает интересная проМблема — говорить ли мне об этом Джипу или нет? Предположим, говорю. Предположим, он выслушает и согласится. И обновлённая песня тоже, как и в том мире, попадает в заветный заокеанский чарт. Уря-уря, все рады. Кроме СанХёна. Потому что — почему чужую группу вывел в люди, а свою, можно сказать, кровную "Корону" — оставил ни с чем? И вот тебе обиды, обвинения, штрафы и прочая-прочая-прочая. Нужно нам такое? Нет, не нужно нам такого. Значит смолчать? И определённо испортить свою пурушу-кару. Блин, вот так и знал, что рано или поздно что-то подобное вылезет и проявит себя во всей гадской красоте. Пользуешься чужим — будь готов отвечать и получать. Потому что всё тайное, как выяснил однажды Денис Кораблёв, рано или поздно становится явным.

Пока я так предавался мрачным размышлениям, народ постепенно пробуждался, оживал, подтягивался кто к бару, кто к бассейну, кто сразу на пляж. Мои сонбе ещё дрыхли. Напрыгались вчера, наплясались, напелись. Только мне не спится — совесть проклятая, понимаешь, покоя не даёт. Как начала вчера душу терзать, так и не успокаивается.

А вот и ещё один медийный персонаж осчастливил утро своей персоной. Джип спустился со второго этажа, постоял, осмотрелся, увидел меня и двинулся, покачиваясь, к моему столику. Ну что ж, судьба не даёт острочки.

Выглядел господин ДжинЁн… помятым. И это ещё мягко сказано. Волосы у него и без того почти всегда торчат как после взрыва, а сейчас вообще топорщились, словно иголки у похмельного ежа. И сам он тоже был с похмела. Хорошо они вчера с Санычем посидели. Я видел потом на их столике чуть ли не с десяток пустых бутылок из-под соджу. А он ещё и танцевал.

Сегодня мир представлялся ему не столь весёлым. И на лице его это ясно отражалось. Когда он упал на стул и посмотрел на меня взглядом печального верблюда, страдающего от жажды, я не выдержал и хихикнул. Более мрачной личности мне давненько не приходилось видеть.

Вообще-то он дядька на редкость позитивный. Вечно улыбается так, что невольно хочется улыбнуться в ответ. Но при этом реально ощущается масштаб личности. Как-никак создатель и глава самого влиятельного музыкального агентства. Что меня привлекает в нём — в общении он простой до ужаса. Все эти традиционнные заморочки игнорирует на раз. И при этом — ничуть не груб. Просто главное для него — дело. Помню, на одном из выпусков "Knowing Brothers" всё та же Дахён даже орала на него и обзывалась, когда он не мог угадать какое-то слово. Конечно, там был элемент шоу, все работали на публику, но тем не менее… Попробовал бы кто-нибудь хоть чуть-чуть повысить голос на СанХёна. Даже я не рискую. Спорить — спорю, но и только.

— Анньён, ЮнМи-ян, — пробурчал он. — Чаль джиниссоё? (Как дела?) Как сама?

— Анньён хасейё-о, ДжинЁн-сии, — поклонился я. — У меня всё о'кей. Я же вчера соджу не пила.

— Ты молодец, — он потёр руками лицо. — Бр-р-р! Можно тебя кое-о-чём попросить?

— Конечно, ДжинЁн-сии. Я всегда готова к взаимовыгодному сотрудничеству.

— Не могла бы ты тогда выглядеть не столь жизнерадостно? На фоне твоей улыбки я чувствую себя потрёпанным жизнью стариком, — сказал и сам же первый засмеялся. — Кстати, большое спасибо за песню! Угодила. Девчонки счастливы.

— Да не за что. Никто кроме них эту песню так бы не спел, — блин, вот опять это "ноубади" вылезло. Говорить или не говорить?

— Ты что-то мне хотела сказать? — он мысли, что ли, читает.

— Н-нет. То есть — да, — решился я. — У меня есть кое-какие соображения по поводу одной вашей песни. Они вчера её пели… ДжинЁн-сии, может, мы позже поговорим? А то вид у вас действительно…

— Нормальный у меня вид. Просто не выспался, — он опять улыбнулся. — Всё в порядке. Честно. Так что там с песней? О какой, кстати, речь?

— Не знаю, как называется… Ну, там ещё "амудо, амудо".

— А-а-а. И что?

Я замялся. А потом подумал, да идёт оно всё лесом, хватит юлить!

— Тут дело такое. В общем, я знаю, как сделать эту песню лучше. Настолько лучше, что она со стопроцентной гарантией попадёт в Billboard Hot 100. Сделать, так сказать, победный ремейк.

— Та-ак, — он на удивление не улыбнулся, не засомневался, вот что значит репутация, моя, я имею в виду. Поверил, что я в самом деле могу такой финт провернуть. — И что тебя смущает?

— Есть проблема, — признался я. — Дело в том, что моему шефу это может не понравиться. Ну, что я выведу в чарт не свою группу. Будет скандал. А я мне скандал не нужен. Вчерашнюю-то песню еле уговорил вам отдать. Ну а тут