Сапожок Пелесоны - Александр Маслов

– Нет уж, ты конкретней изъясняйся, в чем твой «охренительный план» и что значит «Хэ» и «Дэ», – потребовала Рябинина, неохотно шагая за мной.

– Сейчас, детка. Давай вон к той лужайке.

Перейдя на другую сторону оврага, мы обогнули несколько осин, кочки и густые кусты. Вышли к довольно уютному месту, закрытому от посторонних глаз с трех сторон.

– В общем, так, Рябинина, – сказал я, присаживаясь на пенек и открывая сумку. – В любом случае мне нужно сначала зарядить посох. Пока я буду возиться с магией, ты можешь палатку поставить, – проникнув во второе секретное отделение саквояжа, я достал четырехместную палатку, новую, еще запечатанную в полиэтилен. Потом бережно извлек Книгу.

– Ты объясни сначала, зачем нам палатка сдалась? – Анька с глубоким сомнением посмотрела на синий блестящий сверток.

– Я же объяснял: на случай, если нам переночевать будет негде. Вот случится так, что из замка нам придется срочно ретироваться и произойдет это ночью, тогда мы вернемся в свою палаточку и скоротаем время до утра. В тесных объятиях, разумеется.

– Хрен тебе, – сердито фыркнула Рябинина.

– Как хочешь, палатку можно и не ставить. Это я исключительно для удобства предложил. А магию загружать в посох край как надо. Так что ты мне не мешай, – я открыл Книгу на девятнадцатой странице и склонился над первым полезным заклятием.

– Не, господин Блат, ты объясни все-таки, как ты в замок собираешься попасть. Через стену что ли задумал перелезть? – Элсирика разорвала полиэтилен и начала раскладывать палатку.

– Не мешай! – сурово сказал я, прервавшись в чтении магической формулы на самом неудачном месте.

Еще несколько раз писательница лезла ко мне то с расспросами, касавшимися деталей нашего проникновения в замок, то требовала помочь с установкой палатки, которую сама, в конце концов, криво воздвигла под зелеными лапами сосны. Я же угрюмо и сосредоточено работал с магией, извлекая волшебную силу, искрящимися облачками направляя ее в посох. Больше всего провозился с формулой призыва существа Воздуха: формула была очень мудреной, как и вся магия высокого уровня. Лишь когда силы и терпение были на исходе, мне удалось материализовать серовато-синее облачко и вогнать его в бронзовое навершие. После завершения этой процедуры, я почувствовал себя измотанным и разбитым. Достал из сумки бутылку «Клинского» и с редким наслаждением опорожнил ее прямо из горлышка. Потом закурил, созерцая криво-косую палатку на краю лужка и кенесийскую писательницу, сидевшую у входа в тихой грусти.

– Будешь, Булатов, говорить или нет? – обижено спросила Рябинина.

– Буду, – я кивнул и выпустил тонкую струйку табачного дыма. – Только дрова заготовь на ночь. Вдруг взбредет развести костер.

– Зачем я только с тобой сюда приехала! Лучше бы пошла в «Теплый ключ» к господину Дереваншу. Ведь он должен ждать нас вечером. Уже, наверное, ждет, – писательница встала и, заломив руки, заходила по поляне. – Пива дай хотя бы глоточек. И сигарету.

Я открыл ей бутылку, достал пачку чипсов и выдал честерфилдку.

– Начнем с плана «Хэ», – сказал я, приглашая ее жестом устроиться возле пенька. – Поверь, детка, это самый надежный и легко выполнимый план. Чуть позже, как начнет темнеть, нам всего лишь нужно подойти и постучать в ворота замка.

– И? – насторожилась Рябинина.

– Чего «и»? И попроситься у добрейшего графа Пико переночевать. Уж тебя он примет с радостью. Точно примет – при встрече в «Хрустальной норе» тебя он пожирал взглядом.

– Куда ты клонишь, Булатов?

– Да никуда я не клоню. Нам нужно устроиться на ночлег в замке. Ты развлечешь своего Конфуза, как сумеешь: может, о литературе поговорите, может, расскажешь ему пару сюжетов из своих книжонок, покурите, воздухом подышите. Тем временем я обследую подземелье, найду саркофаг с дохлым герцогом и заберу у него половику ключа. Как видишь, все гениальное просто.

– Ты хотя бы чуть-чуть с головой дружил, господин маг, – Элсирика глотнула пива и недобро воззрилась на меня. – Во-первых, кто тебя пустит в подземелье с родовыми захоронениями Поризов?

– А сам Конфуз Пико и пустит. Уверен на сто пятьдесят три процента. Ему очень захочется с тобой уединиться, вот он меня и пустит. Ради этого он мне куда угодно двери откроет. Мотивируем тем, что я до жути люблю осматривать древние захоронения по ночам. Ну, хобби у меня такое. Если не поверит, можно использовать план наших несчастных недругов-копателей: скажем, что я большой специалист по изведению приведений. Мол, хочу ему помочь избавиться от потусторонней напасти.

– Так он тебе и поверит. Глупо это. А во-вторых, я ни за что не останусь наедине ночью с графом Конфузом. Ясно? За кого ты меня принимаешь, Булатов?!

– Чего ты боишься, моя девочка. Думаешь, он тебя домогаться начнет? Глупости: граф – воспитанный, добропорядочный человек. Э-э… сексуальный гуманист – за километр видать.

– Знаю я этих добропорядочных человечков и сексуальных гуманистов. По ночам все гуманисты превращаются в сексуальных террористов. Такое мы уже проходили. Даже не думай меня в это втянуть! – Рябинина нервно затянулась табачным дымом. – И, в-третьих, к глупости твоего замыла: Конфуз сегодня утром наверняка общался с виконтом Маргом. Представляешь, что Марг наговорил ему про нас? Я уверена, что после их разговора граф нас на пушечный выстрел к себе не подпустит.

– А я уверен, что подпустит. С какой радости упырье отродье будет графу рассказывать о своих трудных отношениях с нами? Может, ты думаешь, что Марг по простоте душевной сообщил ему, что он – один из первых Мастеров братства Селлы, что мы отняли у него первую половинку ключа, что он желает отыскать в замке вторую половинку? Наверняка, Марг не говорил ничего этого, и о нас не говорил ни слова. Так что, давай, Анька, подождем сумерек и пойдем потихоньку к замку.

– Нет, Булатов! Даже не думай втянуть меня в свою дурацкую затею и еще использовать таким свинским образом! – бросив окурок в траву, Рябинина резко встала. – Говори, в чем план «Дэ». Кстати, что значат эти твои «Хэ» и «Дэ»?

– «Хэ» значит – «хорошая девочка». Если бы ты согласилась, то ты бы стала хорошей девочкой, и не было бы никаких проблем. К утру ключик лежал у меня в кармане. А «Дэ» значит – «дура», – я тяжко вздохнул и приступил к объяснению не слишком приглядного плана: – Дело в том, что реальные шансы пройти в замок из нас двоих есть только у тебя. Вот мне и придется принять твой облик. Для этого в Книге имеется отличное заклятие перевоплощения.

Рябинина застыла на месте, а потом разразилась звонким смехом:

– Да, господина Дереванша ты уже перевоплощал… Все верно – твоя очередь.

– Зря потешаешься. Кроме рецептов Сорокиной и прочей ерунды у меня имеются очень серьезные заклятия, и ты сейчас в этом убедишься, – придвинул сумку и положил на нее Книгу. – Твоя задача, госпожа Элсирика, просто не мешать. Стой вот здесь передо мной и не шевелись. Сейчас я перенесу твой распрекрасный образ на себя.

– Ты хорошенько подумай, Игореша. А то, знаешь, чего-нибудь выйдет не так, потом будешь всю жизнь на меня обижаться, – продолжала потешаться Рябинина. – Или того хуже: останешься навсегда женщиной. Такой поворот меня не устраивает – будешь еще моих кавалеров отбивать.

Посмеиваясь, она говорила что-то еще, но я уже занялся Книгой. Несколько минут листал ее в поисках нужной магической формулы. Нашел и погрузился в чтение. С первых строк стало ясно, что эта магия заберет у меня много сил (а их итак осталось совсем ничего после зарядки посоха). Все-таки выбор был сделан, и я сосредоточено произносил слова, чувствуя каждой клеточкой тела их волшебную власть, ощущая, как с каждым магическим слогом силы покидают меня. Когда последнее слово было произнесено, я еле смог подняться с пенька. Подошел к слегка испуганной Рябининой и сказал:

– Стой, не шевелись. Сейчас самое важное.

Вытянув вперед руки, я как бы обвел контуры ее тела от головы до талии. Затем отступил на два шага. Между моих ладоней колыхалась прозрачная субстанция, похожая на половинку Элсирики. Я шумно выдохнул и надел ее на себя, словно мокрую от дождя куртку. Тут же я почувствовал, как с моим телом происходит болезненная трансформация. Вскрикнул, обхватив себя руками, и упал в траву. Анька истерически взвизгнула и отскочила от меня на несколько шагов.

– Булатов… – полушепотом произнесла она. – Это ты?

Я попытался ответить утвердительно, но не смог – воздух с хрипом вырвался из смятых легких. После нескольких попыток получить драгоценный кислород, я его все-таки получил – дыхание восстановилось. Кое-как я приподнялся, сел на корточки. На лицо мне упали длинные золотисто-рыжие волосы. И одежда стала излишне просторной, неуютной. Я расстегнул куртку, снял ее, отбросил к пеньку. Тут же я ощутил другую особенность нового тела: у меня была грудь. Чудесная, выпуклая женская грудь!