Канцлер - Валерий Пылаев

но в самой кирхе оказалось почти пусто. Узкие огромные окна, расположившиеся на высоте в четыре человеческих роста над землей, не слишком-то годились для стрельбы – поэтому большую часть огневых точек разместили или на чердаке, или вообще снаружи, на набережной. Или кто-то просто не захотел устраивать в святом месте казарму или лазарет… впрочем, к боеприпасам это, похоже, не относилось: судя по количеству ящиков, солдаты разложили между двух рядов скамей целый арсенал.

– Забаррикадируйте тут все со всех сторон. – Я оттащил бездыханное тело часового чуть подальше от двери. – Нам придется держаться несколько часов. Может быть, до самого утра… И прихватите наверх патроны – они наверняка пригодятся.

– У нас тут неплохой улов – игрушек хватит на целую армию – Жан-Поль приподнял крышку и заглянул в ближайший ящик. – Матерь Божья, Алекс… Это что – картечница?!

Глава 31

– Мсье, нам повезло. – Я осторожно поднял тяжелую железку. – Теперь осталось только дотащить эту штуковину на колокольню.

Массивный угловатый корпус и толстое рыло с огрызком дула спереди: ствол охлаждался водой – как и в большинстве современных конструкций. Конечно, пулемет Шварцлозе изрядно уступал творениям Судаева чуть ли не по всем показателям – зато и появился на несколько лет раньше. И уже успел прочно занять свое место среди основных стрелковых единиц армии Рейха. Немцы ценили оружие за надежность и убойную мощь, а вот среди их противников игрушка имела весьма дурную славу.

Французские солдаты называли пулемет «бензопилой Каприви» – и не просто так.

– Постарайся не уронить. – Я вручил железку Жан-Полю и достал из кобуры «парабеллум». – Или через минуту сюда сбежится весь Рейх.

Снаружи громыхали выстрелы – так, что дрожали не только уцелевшие стекла в окнах, но и пол – однако в самой кирхе было куда тише. Вряд ли кто-то мог услышать наши перешептывания, а вот грохот железа об пол или даже тяжелые шаги наверняка заинтересовали бы стрелков на чердаке – а я все еще рассчитывал разобраться с ними до того, как нас обнаружат.

– Стреляйте только в самом крайнем случае, – скомандовал я. – И поглядывайте на лестницы – кто-нибудь непременно постарается ударить нам в тыл.

Я оставил внизу около четверти отряда и приказал завалить все двери, но вряд ли этого хватит надолго – особенно если мы не сможем расчистить путь на мост, а немцы быстро подтянут резервы. Магия, пулемет и винтовки Судаева – сильные козыри, и все же даже их едва ли достаточно, чтобы одолеть крохотным отрядом целую армию.

Я ступал осторожно, и стрельба со стороны набережной полностью глушила мои шаги на лестнице – но они все равно казались слишком громкими. К счастью, у дозорных в кирхе и так хватало работы: тот, что остался караулить лестницу, увлеченно выцеливал что-то через небольшое оконце и не заметил, как мы появились рядом. Даже жалко стало убивать – я аккуратно ударил его ребром ладони в шею и едва успел подхватить винтовку, выпавшую из ослабевших рук.

С остальными пришлось повозиться подольше – и погромче. Двоих у входа на чердак я уложил, столкнув лбами – и даже успел допрыгнуть до третьего. И все же солдат под крышей оказалось слишком много. Ближайших егеря закололи штыками, но другие уже заметили нас и взялись за винтовки. Пришлось стрелять: я разрядил «парабеллум» с десятка шагов, добил уцелевшего рукояткой в висок – и едва успел развернуться к железной лестнице, ведущей на колокольню.

Пистолетный патрон вряд ли наделал так уж много шума – но его все же услышали, и дозорный решил спуститься и проверить, в чем дело. Я сдернул его за поясной ремень и с такой силой приложил об пол, что бедняга тут же отключился.

Кажется, всё.

– Свяжите этого… И всех остальных, кто еще дышит. – Я отшвырнул опустевший магазин. – Займите окна и приготовьтесь зачистить подход к мосту… Жан-Поль – хватайте картечницу и тащите на колокольню.

– Есть!

Чертова железка наверняка весила целую тонну, поэтому даже самые и рослые из егерей возились несколько минут, поднимая ее наверх. Я успел не только залезть первым – но и кое-как оглядеться по сторонам. Кирха ничуть не разочаровала: с колокольни открывался весьма живописный вид на Регенсбург. И особенно – на мост прямо подо мной и набережную с укреплениями вдоль берега. Мешки с песком и собранные из всего подряд заграждения неплохо защищали немцев от огня с той стороны Дуная – но отсюда фигуры в сером, собравшиеся вокруг пулеметов казались чуть ли не мишенями. Я без труда просматривал весь берег реки на полторы-две сотни метров в обе стороны – вполне достаточно, чтобы засечь огневые точки и разнести их магией – если с этим не справятся винтовки.

– К бою, мсье. – Я осторожно придавил пальцем спуск. – Начинайте сразу после меня – и да поможет нам Господь.

Первую пулю я влепил в офицера: тот стоял особенно удачно – рядом с керосиновой лампой. Винтовка рявкнула, лягнув меня прикладом в плечо, и рослая фигура в каске с орлом крутанулась на месте и повалилась навзничь. Солдаты вокруг тут же присели, вжимаясь в мешки с песком. Видимо, не услышали за грохотом вокруг моего выстрела и решили, что их командира достал с той стороны реки какой-то особенно ушлый снайпер с оптическим прицелом.

И только когда заговорили винтовки эльзасских егерей, серые фигуры, наконец, развернулись к кирхе. Но было уже слишком поздно: чердак подо мной буквально взорвался огнем из полутора десятков стволов. Солдаты разбегались в стороны, падали и ныряли за ящики, пытаясь хоть как-то укрыться от смертоносного свинца. Лишь некоторые стреляли в ответ, но смерть настигала их раньше, чем они успевали поймать в прицел хоть кого-то.

Я бы даже не назвал короткую схватку боем. Скорее уж это было истребление – особенно когда прожектор в нескольких домах отсюда развернулся, и вместо того, чтобы рыскать по тому берегу Дуная, залил ровным белым светом набережную на этом. Оболенский не спешил выдавать себя огнем раньше времени – и помогал, как мог.

А Жан-Поль тем временем закончил отстреливать немцев прямо под нами – и принялся за тех, что засели чуть дальше. Он не жалел патронов и успел высадить целую ленту, но с задачей справился: не прошло и пары минут, а набережная стремительно пустела – конечно, если не считать застывших на асфальте тел в серой форме. Пулемет срезал чуть ли не полсотни человек за укреплениями и, похоже, удачно зацепил ящик с боеприпасами: ночь полыхнула