История русской водки от полугара до наших дней - Борис Родионов

В грамотности царских писарей сомневаться не приходится.

Поэтому любая гипотеза происхождения слова «водка» должна учитывать и этот факт употребления буквы «т» вместо «д». Но в этом случае написание слова «вотка» через «т» опровергает его происхождение от «вода», так же как и «водить» нисколько не менее, чем любые лингвистические анализы.

Пожалуй, наименее непротиворечивая версия принадлежит непрофессионалу — театральному режиссеру Андрею Россинскому. Суть ее такова. Всеми, в том числе В. В. Похлебкиным, признано, что первоначально слово «водка» обозначало лекарственные препараты на основе горячего (хлебного) вина. Образоваться оно вполне могло следующим образом: аптекари, вполне естественно, могли использовать латинское «aqua vitae», то есть «аквавита», а так как это все-таки были лекарства и объем их был невелик, в народной речи это вполне могло принять уменьшительную форму «аквавитка». Со временем в русском языке «аквавитка» могла вполне естественно трансформироваться сначала в «витку», а затем и в «вотку». (Здесь, пожалуй, единственное слабое место в предложенной логической цепочке, поскольку непонятно, насколько правила и традиции формировавшегося в то время русского языка позволяли такую трансформацию. Так что в этом вопросе слово за профессионалами — лингвистами.) Поскольку в разговорном языке буквы «т» и «д» перед согласной «к» на слух воспринимаются практически одинаково, то долгое время при написании этого слова различные «писари» писали его по-разному в зависимости от того, как «слышали». (Кстати, если бы это слово однозначно ассоциировалось с водой, то такой разноголосицы в написании быть не могло. Никогда слово «вода» не писалось через «т» — «вота».) Со временем, где-то уже во второй половине XVII века, общепринятым стало написание через «д».

Кстати сказать, в соответствии с этой теорией русское «водка» образовалось от латинского «aqua vitae», как и многие названия напитков-дистиллятов в других языках, такие как британское «whisky», американское «whiskey», польское «wodka» и «okowitka», датская «akvavit», то есть вполне укладывается в общую схему.

Из приведенного обзора, как представляется, становится ясно, что неразрывная связь названия «водки» — напитка со словом «вода» «не вызывает никакого сомнения» только у самого В. В. Похлебкина.

А теперь представим себе, что В. В. Похлебкин ошибался. В этом случае рушится все его строение, возведенное на убеждении, что отличительной особенностью русского винокурения была его неразрывная связь с водой.

Но, как мы видим, хотя теория В. В. Похлебкина не может считаться хоть в какой-то степени доказанной, но и железобетонного опровержения, похоже, не существует.

Тем не менее мы вынуждены констатировать: никакой более-менее установленной этимологии слова «водка» — увы! — не существует. Впрочем, для нас это и не суть важно. Гораздо существеннее разобраться в том, какие же значения приобретало это слово в разные исторические периоды.

У В. В. Похлебкина в «Истории водки» существует целая глава под названием: «Возникновение термина „водка“ и его развитие с XVI по XX век».

То, как бытовало слово в языке с момента своего появления до второй половины двадцатого века, он излагает вполне точно и на этот раз исторически корректно:

«1. XV век. От XV века у нас нет ни одного памятника, где бы упомянуто слово „водка“ в понятии, близком к алкоголю.

2. XVI век. В XVI веке под 1533 годом в новгородской летописи слово „водка“ упомянуто для обозначения лекарства: „Водки нарядити и в рану пусти и выжимати“, „вели государь мне дать для моей головной болезни из своей государской оптеки водок… свороборинной, финиколевой“.

3. XVII век. Уже в середине XVII века встречаются письменные документы, где слово „водка“ употреблено для обозначения напитка. Так, в челобитной архимандрита Варфоломея от 1666 года читаем: „А старец Ефрем… ныне живёт в келье, а то питьё, вино и водку привозили дети его тайно“.

4. XVIII век. В XVIII веке слово „водка“ впервые употреблено в официальном языке, но не как основное, полноправное, а как второй синоним. Особенно часто термин „водка“ употребляют во второй половине XVIII века, но и в этих случаях, когда дело касается официальных актов, справочников, словарей, к слову „водка“, помещаемому без всяких пояснений, всегда следует отсылка: смотри „вино“. И именно под этим всё ещё официальным термином водку и рассматривают. Но водками без всяких оговорок в XVIII веке называют лишь те водки, которым приданы дополнительные вкус, аромат (запах) или цвет, то есть всё то, что передвоено вместе с растительными травными, ягодными, фруктовыми и даже древесными добавками, то, что приобрело от этих добавок вкус, запах или только цвет. Поскольку для получения такого продукта всегда необходимо передваивание, то часто для краткости этот вид водок называли также двоенными водками либо обозначали вид этих двоенных водок — анисовая, тминная, померанцевая, перцовая и т. д. Все эти водки были прямыми наследницами лекарственных водок XVI–XVII веков и точно копировали, повторяли их по своей технологии. Единственное различие их состояло в том, что их сдабривали не лекарственными, а пищевыми или вкусовыми компонентами. Но это было различие не по существу, а лишь по форме»[1]

(Заметим в скобках, что и в этом случае В. В. Похлебкин, будучи прав по сути, в деталях допускает досадные неточности, путая понятия «перегонка» и «передваивание», а также «двоеный» и «двойной». Впрочем, в данном контексте это непринципиально, тем более что мы уже на этом достаточно подробно останавливались в первой главе.)

Если во всем, что касается значения слова «водка», включая XVIII век, В. В. Похлебкин весьма убедителен, то применительно к XIX веку его рассуждения теряют стройность. Единственное, что можно отметить в его выводах, так это то, что

«к 70-м годам XIX века начинается медленное вытеснение словом „водка“ в бытовом языке прежнего понятия „вина“ как „хлебного вина“».

Ниже станет ясно, что в последующих XIX и XX веках трансформация слова «водка» на этом не закончилась. Но и XVIII век не ограничился вышеприведенными значениями этого термина. Во-первых, имеются свидетельства, что водками в то время называли и кислоты. В своей книге «Первые основания металлургии, или рудных дел» Ломоносов подробно описывал способ получения и очистки «крепкой водки», как в то время называли азотную кислоту употреблявшуюся в «пробирном» деле.[156]

Неким отзвуком тех времен может служить сохранившееся до сих пор известное каждому школьнику название смеси концентрированных кислот — «царская водка». Во-вторых, похоже, что водкой уже начинают называть не только ароматизированные напитки, но и напитки, ранее называемые вином. В отчете об экспедиции Беринга приводится письмо капитана Алексея Чирикова, содержащее интересный рассказ о несчастьях, перенесенных им в море на одном из русских судов.

Обращают на себя внимание следующие строки:

«…понеже нам не на чем стало обстоятельство земли разведывать и к пропитанию своему в прибавок получать водки…»[157]

Трудно себе представить, что моряки получали «к пропитанию своему» элитные в то время ароматизированные водки.

Эта тенденция продолжилась и в XIX веке. Например, у М. Ю. Лермонтова читаем:

«Осетины шумно обступили меня и требовали на водку; но штабс-капитан так грозно на них прикрикнул, что они вмиг разбежались.

Ведь этакий народ! — сказал он, — и хлеба по-русски назвать не умеют, а выучил: „Офицер, дай на водку!“ Уж татары по мне лучше: те хоть непьющие …»[158]

И наконец, в-третьих, водка стала использоваться в качестве синонима спирта.

«Несколько сих животных, мною во спирте сохраняемых, были предназначены, чтоб в последствии времени дополнить то, чего я описать не мог. Но долговременное в водке пребывание и с места на место перемещения так испортили все утробные части, что они равномерно соделались мягкими, багровыми и изнуренными»[159]

Этот перевод сочинения господина Сонниния был сделан Г. А. Голициным в 1803 году, но, скорее всего, не ему принадлежит авторство смешения понятий спирта и водки. Переводчик просто пользовался терминологией, сформировавшейся в предыдущем столетии.

Но дополнения, сделанные к «Похлебкинской хронологии», носят лишь уточняющий характер и в соответствии с известным высказыванием «тенденции важнее фактов» практически не влияют на сложившуюся в то время терминологию.

В основном под водкой понимались напитки, полученные из хлебного вина дополнительной перегонкой с добавлением пряноароматического сырья или без него. Сахар при этом также мог как добавляться, так и не добавляться, но при добавлении его количество не должно было превышать определенного предела. Не вдаваясь в дальнейшие технологические подробности, скажем только, что читатель, например, изданной в 1804–1805 гг. книги «Полный винокур и дистиллатор, или Обстоятельное наставление к выгодному выгонянию вина и деланию водок, разных ликеров, вод и проч.»[25] прекрасно понимал разницу между «вином, водками, разными ликерами и проч.» и никогда их не путал. В этом смысле чрезвычайно выразителен текст екатерининского «Устава о вине»: