Красавица Миррил, чудовище Миррил (СИ) - Рыжков Александр Сергеевич

Вито не потерял сознания от вида этого запредельно ужасающего чудовища лишь потому, что безудержный страх уже никогда не очнуться удержал от этого.

Горколиус совершил Обращение. Чудовище, вырвавшееся из его магических недр, было раз в пять больше чудовища, вырвавшегося из Миррил. Но дело не только в размере. Оно буквально светилось неудержимой мощью и ископаемой злобой. Должно быть, такими были древние существа, населявшие планету до Великого Вулканического Взрыва, чьи окаменелые остатки время от времени находят экспедиции отчаянных археологов.

Но чудовище Миррил не стало мешкать. Издав оглушающий боевой клич, оно помчалось на врага.

Здесь Вито лишился на время здравого рассудка. Зато Барон, живший в его голове и явно не склонный к этой распространённой для впечатлительных людей напасти, продолжил наблюдать за происходящим.

Это был танец самой Смерти. Два кровожадных, не знающих страха и жалости монстра схлестнулись в фатальной битве. Их удары и укусы могли раздавить, переломить, разодрать на мелкие кусочки любого. Но друг другу они наносили лишь незначительный урон. Чудовище Миррил было быстрее и проворнее своего противника, но в силе значительно уступало ему. Свирепости в каждом из монстров – несусветное множество. Казалось, эту свирепость можно было увидеть, пощупать, попробовать её гнилостный, смертоносный вкус. Воздух застыл от страха, наэлектризовался, сделался плотным и тягучим. Даже природа боялась сражавшихся монстров…

Одна из пастей чудовища Горколиуса впилась длинными, как кинжалы, зубами в бок врага. Чудовище Миррил издало безудержный вопль, от которого лопнули газоразрядные лампы на стенах. Посадочная площадка погрузилась в полумрак, едва разбавляемый слабым светом вечерней магической лампы, расширяющимся четырёхугольником ложащимся на середину площадки.

Тут скорлупа твёрдого характера Барона Отрицательного дала трещину… Он зажмурил глаза и принялся молиться Святым Уродцам. Молитва выходила невнятным мычанием – мешал большой палец, который Барон запихнул себе в рот, словно младенец.

Сквозь темень замкнутых век доносились душераздирающие вопли чудовищ, возня, глухой стук ударов и громкий топот.

Сердце Барона билось сильнее, чем бьётся в руках пойманная ночная бабочка. Он буквально влип в сиденье парового флаера. Всё тело взмокло от ледяного пота. Каждый вопль боли чудовища Миррил отдавался в нём порывами невыносимого ужаса. Если только представить, что Миррил падёт… Что тогда это громадное многоголовое существо сделает с крохотным и беззащитным Вито?..

Барон открыл глаза и ужаснулся.

Его страхи оправдались…

Чудовище Горколиус выглядело потрепанным. Часть его голов отсутствовала, на их месте мёртвыми отростками свисали обрывки змеевидных шей. Несколько пятисуставчатых лап перебиты. Некоторые шипы на округлом теле были надломлены, а то и вовсе оторваны. В коже виднелись многочисленные надрывы, выпячивающие чёрную, как нефтяное пятно, плоть. Но эти повреждения не помешали чудовищу удачным взмахом лапы повалить чудовище Миррил на пол.

Самое ужасное, что удар пришёлся по чудовищу, но, описав в воздухе дугу, на пол рухнула уже Миррил. Обычная Миррил. Стройная девушка; сейчас даже беззащитней, чем когда Вито вытащил её из канализационного люка. Она была без сознания.

Барон зажмурился вновь. Он не хотел видеть того, что чудовище Горколиус сейчас сделает с красавицей, в которую с первого взгляда влюбился Вито. А Барон влюбился чуть позже…

Шум боя, как в самой цитадели, так и за её пределами постепенно угасал. Какое-то время Барон его даже не слышал. Поэтому-то он невероятно удивился, когда услышал глухое хлопанье пружинострелов и боевой клич:

– Уй-ях-хха! Йа-хха-рра! Ай-ла-ли!

Вито раскрыл глаза и огонёк надежды вновь разгорелся в его сердце. Голая, но нетронутая монстром Миррил без сознания лежала на полу. Ну, Вито хотелось верить, что она без сознания, а не мертва…

Из двери, ведущей в кабинет, высыпали подзмеи. Барон уже успел познакомиться с этим видом, когда Миррил при помощи магии делала с ними кое-что нехорошее… Будь Вито в здравом уме, то должен был бы впасть в ещё большую панику. Ведь подзмеи – виновники всей этой кровавой сечи в городе. Но почему же он тогда ликовал? Может быть, всё дело в высоком худом мужчине, выкрикивающем странный, но почему-то пугающий боевой клич?

Солдаты Саборкана обступили чудовище Горколиуса и принялись его расстреливать из пружинострелов. Попадая в здоровую кожу, пули отскакивали рикошетом, либо превращались в свинцовые блины. Но каждый раз, как пули попадали в раны на его теле, полученные в бою с Миррил, монстр ревел от боли. Но эта боль лишь драконила его, и он бросался на подзмей, раздирая их передними конечностями, откусывая головы и руки уцелевшими после прошлой битвы пастями.

Одноухий человек вертелся возле чудовища Горколиуса и наносил удары мечом по лапам и головам. С нечеловеческой ловкостью, свойственной, разве что кошачьим, высокий мужчина уходил от свирепых ударов и выпадов монстра. Но как бы не был искусен Одноухий с мечом, его старания не приносили результатов. В очередной раз удачно отпрыгнув от смертоносной лапы, мужчина скрылся в двери, ведущей в кабинет.

Вито испытал ужас, который до этого ещё никогда не испытывал. Он до боли сжал кожу спинки кресла и один из рычагов управления. Казалось бы, куда уже страшней? Так нет. Подзмеи не издавали и звука. К тому же, чудовище Горколиус перестало издавать вопли. Оно тихо и методично убивало врагов, которых было в достатке. Подзмеи, в свою очередь, обстреливали его из пружинострелов, выстрелы которых сопровождались негромкими глухими хлопками, били мечами и цепями, тыкали копьями и палками, сверкающими электрическими змейками. И всё это происходило в полумраке. Время от времени мелькало в четырёхугольнике света, идущем из распахнутой двери кабинета.

Шум смертельной возни и молчание…

Барон наконец-то понял, что значит выражение «тихий ужас», которое так часто швырял в свои стихотворения, даже не подозревая, какая в нём таится чудовищная сила.

Вернулся худой человек. На спине его было что-то похожее на два газовых баллона, в руках он держал какую-то трубку, шлангом присоединённую к ёмкостям за спиной.

– Разойдись! – рявкнул мужчина и направил трубку на монстра. Подзмеи, тыкающие чудовище копьями и электропалками разбежались в стороны. Горколиус помчался на высокого мужчину, издавая истошный вопль, от которого, возможно, слабонервный человек отдал бы богам душу.

Но для Горколиуса всё уже было решено. Дирок надавил на гашетку. Струя магониевого огня брызнула в громадное тело монстра. Вмиг занявшееся пламенем, чудовище пронзительно завопило. Так, что из ушей Барона потекла кровь. И в этом вопле читалась одна безнадёжность.

Обезумевший от боли монстр помчался к краю посадочной площадки и…

сбросился вниз…

С высоты сотого этажа…

Победители столпились у края площадки, чтобы насладиться видом громадного огненного шара, бьющегося о стены пирамидального небоскрёба, коим являлась главная цитадель Ордена Восьми Старейшин. Это было воистину завораживающее, но и пугающее зрелище. Вместе с последним Одним из Восьми, падала последняя надежда Ордена на существование. Падала власть над Чикрогом. Падал прошлый устой жизни государства в целом и каждого его гражданина в частности. И наивно надеяться, что новый устой будет чем-то лучше…

А тем временем Вито Шипнар выбрался из укрытия во флаере и подбежал к Миррил. Пощупал пульс: есть, но очень слабый. Поднял девушку на руки, хоть всё тело и ослабло от испытанного им страха, а волосы – так вообще покрылись проседью. Но всё же, он нашёл в себе силы понести её к флаеру.

Если бы не Дирок, то подзмеи убили бы Вито, а вместе с ним и Миррил. Но наёмник вовремя успел их остановить. Насчёт убийства какого-то незнакомца, несущего Миррил, его малышку, красавицу Миррил, Дирок не возражал. Но пули могли бы задеть девушку. А поскольку незнакомец не проявлял агрессии к ней, то наёмник решил сперва во всём разобраться, а потом уже решать – жить этому странному мужчине с аметистовым взглядом или нет.