Три стигмата Палмера Элдрича - Филип Дик

Главная проблема состояла в том, что, единожды оказавшись там, ты уже не мог быть только здесь- та реальность оставалась с тобой, вернее, в тебе, сколько бы ты ни тешил себя мыслью о том, что свободен. Эта дорога вела только в одну сторону, вернуться по ней назад было просто невозможно. Он, Лео Булеро, был там и поныне.

И все же это казалось маловероятным. Скорее всего, сама мысль об этом была порождена страхом. «Рони не ошиблась: я готов бросить Барни в беде, как некогда бросил меня он сам. Его испугало предвидение, меня – опыт…

Кто из нас будет принесен в жертву? Я, Барни или Феликс Блау? Кого из нас он заглотит первым? Мы для него никто – лишь трапеза, лишь пища, лишь то, что должно поглотить… Гигантский зев, чудовищная пасть…

Но каннибалом назвать Палмера нельзя, ибо он – не человек. Под маскою его сокрыто нечто неведомое нам – неведомое и нечеловеческое!

И все же кто он? Что с ним могло случиться? Кто знает, быть может, все эти десять лет он занимался единственно тем, что пожирал проксов, покончив же с ними, решил вернуться к нам…» Лео поежился.

«Итак, в моем распоряжении два относительно свободных часа на Терре плюс время полета на Марс. Десять часов жизни и – и я буду проглочен. – Этот зловещий, этот страшный наркотик был уже повсюду. От одной мысли о том, какой улов принесли Элдричу его коварно расставленные сети иллюзий, становилось страшно. – Как это у буддистов? Майя? Да, да, майя. Пелена иллюзии. Да-а, мы влипли в это дерьмо не на шутку…» Он нажал кнопку на селекторе, вспомнив о том, что ему следует заказать звездолет. Звездолет с хорошим пилотом. Автопилотам Лео не доверял.

– Кто у нас лучший пилот? – спросил он у мисс Глисон.

– Дон Дэвис, – тут же ответила мисс Глисон. – Он особенно отличился во время полетов на Венеру. – О Кэн-Ди секретарша не сказала ни слова, она прекрасно понимала, что прослушиваться может и селекторная связь.

На решение вопросов, связанных с полетом, у Барни ушло не больше десяти минут.

Покончив с делами, Лео Булеро откинулся на спинку кресла и закурил большую гаванскую сигару, хранившуюся долгие годы в специальной, заполненной гелием камере. Он надкусил ее кончик и разочарованно поморщился – сигара была явно пересохшей. «Увы, но именно так мир и устроен, – подумал он, – за внешним блеском таит себя убожество…»

Дверь бесшумно открылась. Это была мисс Глисон, она несла к нему на подпись путевые листы звездолета.

Рука, в которой она держала бумаги, была искусственной – он тут же заметил ее поблескивание. Лео изумленно поднял глаза на ее лицо и вздрогнул. Стальные зубы неандертальца – такими они были у людей двести тысяч лет назад, но, конечно же, тогда они были не из стали… Глаза-прорези, без малейшего намека на зрачки. Фирма-изготовитель – «Йенсеновские лаборатории».

– Черт возьми, да это же ты, Элдрич! – пробормотал Лео.

– И одновременно твой пилот! – сказала мисс Глисон голосом Элдрича. – Помимо этого, я же буду встречать тебя и там, на Марсе. Если тебе мало и этого, придумаем что-нибудь еще.

– Дай сюда эти бумаги! На них должна стоять моя подпись!

– Ты что – все еще собираешься туда лететь? – изумился Элдрич.

– Да, – кивнул Лео, протянув руку за документами.

Единожды приняв Чу-Зи, ты подпадаешь под его власть на веки вечные. Энн Готорн сказала бы мне что-нибудь эдакое, она ведь у нас набожная… Порабощение грехом. Грехопадение. И даже искушение – оно все то же…

Вся разница в том, что там был путь к спасению, здесь же – нет. Неужто искать его следует где-нибудь на Проксиме? Кто знает… Быть может, его вообще не существует.

Энн Готорн появилась в дверях радиорубки.

– С тобой все в порядке?

– Что со мной может случиться? – пожав плечами, ответил Барни. – Ты понимаешь, мы ведь сами во все это вляпались! Жевать Чу-Зи нас не заставлял никто! Мы сами хотели этого! – Он швырнул сигарету на пол и положил конец еще теплившейся в ней жизни, растерев окурок носком башмака. – А ты еще не хочешь отдавать мне свою порцию! – Тут же Барни вспомнил о том, что Энн здесь ни при чем. Это была не она. За ее спиной стоял Палмер Элдрич.

«И все же я это сделаю, – сказал Барни самому себе, – пусть за ней стоит хоть сам черт».

– Перестань! – завизжала она. Или это было оно?..

– Эй, Майерсон! – закричал Норм Шайн, выскочив из своей рубки. – Что это ты делаешь, а?! А ну-ка отпусти ее!

Сильная рука схватила его за горло. Но поздно, наркотик был уже у него.

– Не делай этого, Барни! – прошептала Энн. – Прошло еще слишком мало времени. Умоляю тебя, не делай этого!

Не обращая на нее внимания, он направился к своей комнате.

– Ты можешь сделать ради меня одну вещь? – прокричала она ему вслед. – Давай разделим его пополам – половина тебе, половина мне? Я хочу быть с тобой, Барни, слышишь?

– Это еще почему?

– Может быть, я хоть как-то смогу помочь тебе.

– Как-нибудь обойдусь и сам! – отрезал Барни. «Мне нужно одно, – подумал он, – попасть в то время, когда мы с Эмили еще жили вместе. До развода, до того, как появился Хнатт…

Это моя единственная надежда, я должен сделать все, чтобы оказаться там! Все! Иначе – грош мне цена!»

Он запер за собой дверь и тут же сунул в рот Чу-Зи. Ни с того ни с сего на ум ему пришел Лео Булеро. «Ты выбрался. Лео. И выбрался ты, скорее всего, потому, что Палмеру Элдричу такие, как ты, не по зубам. Или – или Палмер Элдрич просто-напросто играется с тобой, как кошка с мышкой. Ты мог прилететь сюда, Лео, прилететь и удержать меня от этого безумия, но теперь уже поздно, слишком поздно… Даже сам Палмер Элдрич устами Энн Готорн предупреждал меня о том, что этого делать не стоит, – даже ему стало казаться, что я явно перебираю. Что это может означать? Может быть, я рухну в такие бездны, над которыми не властен и он? Туда, где нет ничего, где буду лишь я, – вернее, так: где будет одно лишь мое я.

Вернуться оттуда я, конечно, уже не смогу. И все же я это сделаю, пусть даже я рухну на дно преисподней. Пусть все будет так, как будет!»

В висках заломило так, что он зажмурился от боли. Ему казалось, что мозг вдруг пришел в движение и рвется наружу, не желая оставаться в опостылевшей черепной коробке. Он понял, что странное это ощущение вызвано резким изменением метаболизма. Шоком. «Прости меня, если можешь! – сказал он своему телу. – Прости, бога ради».

– Спасите! – сказал он вслух.

– Как же, как же, держи карман шире… – прохрипел странно знакомый мужской голос. – Ты что, думаешь, мне больше делать нечего, кроме как с тобой нянчиться? Или бросай это дело, или иди отсюда на все четыре стороны! Марсианская жизнь вон до чего тебя довела – даже мне на тебя смотреть тошно!