Спасти красноармейца Райнова. Книга седьмая. Пацифист (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

От позиции миномёта та в тысяче трёхстах метрах. Самое удивительное, я там среди припаркованных машин обнаружил свою штабную «эмку», которой пользовался, а недалеко от входа в здание стоял шофёр, молодой парнишка Женя, что кого-то высматривал. Не меня ли? Ну да, в такой метели разойтись как нечего делать. Тем более темнело, почти четыре дня. Впрочем, эта история службы подошла к концу, в дивизию я уже не вернусь, но нужно мину положить так, чтобы боец не пострадал. Второй голем развернул орудие, и начал готовить мины, да они снаряжены, с миномётом у немцев с позиций увёл, на передовой, когда там зачищал их. Так что первая мина пошла, пристрелочная. Показал мастер-класс, не промах, рвануло на крыше здания. Дальше выпустил восемнадцать мин именно по крыше, отчего та полыхала, разрушены верхние этажи. А две оставшиеся на стоянку машин, там все водители разбежались, никто не пострадал. Три авто начали ярко полыхать, одна из них моя бывшая «эмка». Сам доставил с места хранения у немцев, сам и сжёг. Я там и грузовики забирал, но немного, всё время уходило на тяжёлое вооружение, броневики. Ну вот, недовольство показал, можно в баню идти. Обоих големов вернул в ямы, откуда поднял, деактивировал, убрав миномёт, и поспешил прочь, сюда уже все патрули стягивались, но я ушёл, добежав до городской бани. Сканером её видел, пока голем действовал. Открыта, что важно. Заплатил за час посещения, и приняли. Форму в стирку, была услуга, а я парную. Ох как хорошо.

Не смотря на вечер, распаренный я двинул в Главное Управление артиллерии Красной Армии. Меня проводили к подполковнику, что изучал меня не самым приятным взглядом. Ну да, опознали сразу. Когда я ещё у дежурного отметился. Благодаря мне их майора, нетрадиционной ориентации, на фронт отправили, где он и сгинул. Чего от меня ещё ожидать? Однако расстались мы с ним добрыми приятелями, как я показал ювелирку, мол, трофеи, забрал у немецкого офицера, и готов передать ему за новое назначение, так мигом договорились. Вполне договороспособные они. Хочу вернуться в артиллерию. И мне сразу нашли место, командиром дивизиона в полк РКГ, резерва Ставки, ввели в состав Резервного фронта. Как раз с фронта прибыл на пополнение и отдых. По иронии судьбы, он тоже в Подольске находится. Точнее на окраине, занял там военный городок. Мне всё оформили, документы сделали, информацию о том, что меня переводят из штаба дивизии, в дивизию отправили, чтобы дезертиром не приняли, и всё, я покинул здание, получив что желал. Ну и пока добирался до нужного вокзала, размышлял. Дело в том, что моих големов очень ищут. Точнее тех, на кого думают. Я когда летал к немцам за тяжёлым вооружением, один раз и к Бресту летал, закрыть долги перед Герцем, то часто использовал големов в разных местах. А то у Сталинграда тишина, немцы больше таких потерь не несут, в недоумении, куда русский осназ делся. Наши тоже ищут. Вот в разных местах и оставил след, уничтожая и гарнизоны, и штабы, и даже на передовой работал. Не больше часа тратил на одно место, и улетал, зато следы раскидал по многим областям.

Нельзя мне использовать големов там, где я служу, след приведёт ко мне, и до чего дойдёт, даже предположить не хочу. Только тайно, как наводчиков, благодаря сканерам. А вот получив командировку, слетать к немцам и побезобразничать, это всегда готов, там след ко мне не приведёт. Просто поясняю мотивы. На артиллериста точно не подумают, пытаясь нащупать связь с неизвестными, что немцев бьют. Ещё мысли на родителей перешли Антона. Так и не покинули те своё село, поэтому что с ними, не знаю, письма перестали доходить ещё до ареста, возвращали их мне, а навестить это село всё времени нет. Надеюсь в будущем будет. Пока это все новости.

- О, Кравцов, - опознал я своего бывшего шофёра, что машину потерял у здания Лубянки. Тот сам ко мне подошёл, обрадованный.

Выяснилось, что с него сняли показания, выдали бумагу об уничтожении машины, чтобы это на него не записали, это трибунал, и отправили в часть, так что наша встреча на вокзале вполне закономерна. Я и себе место нашёл на попутном эшелоне, через военного коменданта, и ему. Вместе ехали, а вот на вокзале разошлись. Да я прямо пояснил:

- Выжили меня из дивизии, так что новое назначение получил, тут в Подольске. Прощай, боец.

На этом мы и разошлись, тот направился к базе где автобат дивизии стоял, машина за ним числилась, а я в сторону военного городка. Уже через час я и оформлен был, и на довольствие поставлен, и дивизион принял. Полк от ударов авиации потери понёс, семь орудий, ещё три на ремонте, и два были уничтожены. Из тягачей на ходу пять, два в ремонте, и ждём пять новых. Ждём замену с пополнением. Вот и пополнялись. Ничего сам добывать не стал, я не снабженец, да и ничего мне не нужно, всё есть, так что проводил тренировки расчётов, батарей, обучал две группы корректировщиков. А людей мало, в каждой батарее своя должна быть, и отдельная у штаба дивизиона, но вместо четырёх пока две. Ничего, восстанавливался полк, идёт пополнение, резерв Ставки, тут особо не медлят, в первую очередь снабжение. Это я удачно попал. Правда скандал устроили, мой бывший комдив, полковник Бакеев, насмерть разругался с комполка, но тот меня не выдал, перевод официальный, всё законно, идите вы товарищ полковник куда подальше. А я вообще не понял, чего бывшему комдиву от меня надо, чего прицепился. На этом всё. Так и потянулась служба. Вскоре приказ на смену знаков различия пришёл, на погоны переходим. Да в Москве у некоторых модников я их уже видел, как первые пошли, носить начали, а до нас в Подольске эта новинка только через две недели дошла.

А так полк до середины марта стоял в Подольске. У меня своя квартира, где по очереди проживал с наложницами. Майя родила наконец, я редко её убирал в хранилище, только чтобы свидетели не видели. Роды Карен приняла, порядок, парнишка был, Алексом назвал. Ничего, растёт. Меня пару раз чуть не застукали с Майей, стиранные пелёнки висели, но к счастью по краю прошёл, обошлось. Нет, Майю нужно где в нейтральном государстве устраивать, пусть сына растит, нечего ей со мной делать, три замены есть, так что твёрдо это решил, но пока возможности нет. Полк я не покидал, командировку не оформлял, честно служил. Полк уже пополнили, и вооружением, и техникой, и людьми, тренировки шли. Выезжали на полигоны. Скоро слякоть, не до этого будет, уже капель начиналась, а тут приказ, полк передавался в состав Брянского фронта, вот и стали готовится.

***

Середина июня сорок третьего, полдень, колонны заключённых стояли молча, слушая речь вербовщика. Потом пошли добровольцы, тонкий ручеёк, откровенно хилый, но он был. Приметив пятёрку воров, что пошла в добровольцы, хмыкнул. Эти воевать не будут, видят тут шанс сбежать по пути. Я же посмотрел на знакомого подполковника, как раз мимо проходил со свитой, и громко сказал ему:

- Смотрю заматерел за год, рожу какую наел. Да и в звании прыгнул слабо, всего на одну ступень.

Тот повернул ко мне и со свитой подошёл вплотную, я в первом ряду стоял.

- Лицо знакомо, напомни, кто ты?

- Петров, под Иркутском, прошлым летом добровольцем был.

- А-а-а, как же, я тебя долго вспоминал. Лошадь не председатель, помню-помню. Ты как тут оказался, старлей?

- Да сам в шоке. У меня вообще интересная история. В штрафбате искупил чужую вину своей кровью, три ранения, вернули звание и награды. В Сталинграде месяц воевал, дорос до командира батальона, там успехи были на моём участке. А тут завалило обломками, вызвал удар арты на себя, выбрался, и смог выкрасть немецкого генерала. Вижу узнал по газетам, да, это я был. Дали капитана, медаль Героя, и в новую дивизию, на место комбата. А там сначала в начальники штаба полка, потом в главные снабженцы, дав майора. Я многое могу достать. А тут новый комдив пришёл, разругались насмерть, тот меня отправил в камеру Лубянки. Две недели там провёл, но разобрались, отпустили. Дело о махинациях военным снаряжением прекратили. Перевёлся в артиллерийский полк, я же артиллерист, три месяца командовал дивизионом тяжёлых гаубиц, там приказ, усилить один из фронтов, а у меня обыск на квартире. Следственная группа из Москвы работала. Нашли шифровки, коды, немецкую рацию. Я вообще охренел, подстава чистейшая, и кто, не понятно. А выбивали признание в камерах Лубянки, снова там, как родными стены стали, чуть не поломали, но вот суд, лишили всего и как вражеского агента сюда, на Воркуту. Уже неделю тут. Двадцать лет дали. А как вы интересно провели этот год?