Плен - Сильвия Мерседес

Он с дрожью опустил голову. Пару мгновений он просто оставался на месте, дышал, опустив голову к груди.

Он поднял взгляд, ноздри раздувались.

Он как-то поднялся на ноги, как-то стал двигаться. Избегая останков рассеченной пополам гончей, он миновал врата, пошел по тропе, пока не добрался до дороги, ведущей к развалинам города у гавани.

Границы его темницы можно было пересечь. Он мог выйти на короткое время. Лодираль узнает, конечно. Но то, что с ним сделает король Аурелиса, будет стоить этого, если он сможет добраться до Ноксора.

Соран коснулся кожаной обложки Розовой книги в его мантии. Он уже использовал два больших заклинания, и книжка записей школьника была бесполезной там, куда он шел. Но одно могучее заклинание…

Добравшись до конца тропы, Соран пошел между развалин зданий. Он думал, что слышал, как что-то внутри одного из домов шевелилось — шаркали ноги, быстро закрылась дверь. Он нахмурился, отчасти обернулся. Другое существо из Ноксора пересекло узкий канал, поселилось тут?

Нет. Он покачал головой и пошел дальше. Если каким-то чудом он вернется из этого похода, он разберется с нарушителями.

Лодка Ниллы ждала на берегу, вдали от волн моря. Соран убрал с лодки кусочки водорослей и мусор, убедился, что на ней еще можно было плыть. Ему лодка казалась прочной. Он собирался недалеко.

Его руки дрожали, грозили отказать, пока он тащил лодку к воде. Как он мог отыскать силы на то, что задумал? Стиснув зубы, он отправил лодку в воду, быстро забрался внутрь и схватил весла.

Может, ему не хватит сил. Но он сделает это. Как-то.

Даже Кириакос не был готов к бою с выпущенным носрайтом.

21

Ощущение идеальной мягкости встретило Ниллу, когда она медленно приходила в себя. Мягкость, как облака. Воздушные перистые облака, нежные у ее уставшего тела. Она прильнула к ощущению, думала, что не проснется. Не сейчас.

Когда она глубоко вдохнула, пряный незнакомый аромат защекотал ее нос, было приятно. Это был не запах роз, она была уверена, хотя не помнила в тот миг, почему это было важно. Она вдохнула снова, пряность щекотала ее ноздри и горло, свернулась в груди. Вместе с мягкостью было просто чудесно.

Переливы музыки ласкали ее уши, серебро и свет луны сплетались с низкими нотами струн. Такую музыку она еще не слышала. Музыка была сложной, непонятной. Если Нилла сосредотачивалась на ней, она била по ее голове. Но эта музыка не требовала концентрации. Она была как гул природы на фоне, медленный танец сфер. Всегда присутствующий, но незаметный. Она дала разуму расслабиться, музыка играла на ее чувствах, успокаивая и возбуждая по очереди.

Пальцы коснулись ее лица. Холодные твердые пальцы не сочетались с мягкостью, запахом или музыкой. Они потянули ее за щеку, за кожу вокруг ее глаз. Нилла нахмурилась и отвернула голову. Грубый голос прорычал странные слова.

Глаза Ниллы раскрылись.

Лицо, вырезанное из обсыпающегося белого камня нависало над ней. Жуткое лицо выточила неумелая рука, скулы выпирали, челюсть была слишком большой, а мелкие глазки были посажены глубоко под выдающимся лбом. Нилла резко вдохнула, попыталась закричать, но грудь сдавило так, что воздух не мог покинуть ее легкие.

— Отойди, Грорк, — сказал мелодичный голос из-за той уродливой головы. — Ты напугаешь бедняжку.

Каменное лицо подвинулось, и Нилле стало видно новое лицо, не менее странное. Вместо камня, оно было будто вырезано из дерева, отполированного так, что рисунок дерева выделялся завитками на щеках. Нос был мелким бугорком и двумя щелками ноздрей. Но губы были маленькими и изящными, а большие сияющие глаза обрамляли длинные белые ресницы, похожие на листья папоротника.

— О, милая сестра, — сказало создание с зелеными глазами, голос был нежным и похож на женский. — Мы так рады, что ты пришла. В нашу семью давно не прибывал кто-то новый, и мы стали грустить.

Она попятилась на пару шагов, чтобы Нилла ее лучше видела. Это точно была женщина, но из дерева, нагая, но не стесняющаяся этого. У нее были четыре длинные руки, которые разделялись на столько ладоней, что Нилла не могла и сосчитать. Эффект должен был ужасать, но выглядело странно изящно.

— Позволь представиться, — продолжила древесная женщина. Только тогда Нилла поняла, что не слышала язык, который узнавала. Звуки били по ее ушам шелестом листьев и скрипом ветвей с гулом земли. Но они как-то менялись в ее голове, становясь понятными. — Я — Дирсдалираделади, Вторая сестра. Тут, — она махнула двумя руками, указала множеством ладоней на гору камней за ней, — Грорк, — слово прозвучало резко, — Пятая сестра. Слева от тебя Мерледруна, Четырнадцатая сестра, а за тобой — Валсатра, Семнадцатая сестра.

Нилла повернула голову влево, где стояла высокая худая женщина с розовой кожей и бордовыми волосами в свободном платье цвета вина. Женщина не смотрела в глаза Нилле, глядела поверх ее головы. Она выглядела менее живой, чем каменная Грорк. Нилла обернулась и заметила нечто, похожее на тень, было и пропало. Она не знала, была ли это Семнадцатая сестра.

— Г-где я? — выдохнула Нилла.

Улыбка древесной женщины стала шире, показывая больше острых зубов. Она склонила голову, волосы-листья из белого золота скользнули на ее плечо объемными волнами.

— Ты в Нинталоре, — она моргнула странными ресницами. — Могучей крепости нашего известного мужа. Приветствую, сестра!

С этими словами она протянула четыре руки и обняла Ниллу. Нилла ощущала силу тех рук, которые хоть и сжимали ее нежно, могли легко порвать ее на клочки. Она отодвинулась, как только древесная женщина дала ей шанс, и осмотрелась в комнате.

Она лежала на большой кровати. Красный полог свисал с черных сияющих столбиков, и нежность под ней была большим красным одеялом из пушистой шкуры какого-то зверя, о котором Нилла не слышала. Большой камин занимал одну стену, огонь в нем согревал даже темные уголки красным светом. Кровать стояла в центре комнаты, окруженная восемью стенами, все были алыми с замысловатыми узорами листьев и цветов, и… Нилла моргнула и посмотрела снова. Среди листьев и