Не от мира сего-3 - Александр Бруссуев

Садко не ожидал, что временные рамки окажутся столь жесткими. Теперь новую снасть подготовить — никак не успеть. Да и к Ильменю идти — лишние траты драгоценного времени. Скоро закат, одно радует, что ночи не такие темные в связи с началом лета, можно попытать изловить удачу за хвост. Хорошо, что не сигов князь заказал — иначе пришлось бы помучиться. Их, как известно, ловить лучше всего перед нерестом, который совпадает с ледоставом, но и опаснее всего. Промысел сигов всегда сопровождался жертвами среди рыбаков.

— Василий! — сказал он парню, сидевшему во дворе и наставлявшему на верный путь Жужу. — А не пойти ли нам с тобою на рыбалку?

— Когда? — живо откликнулся тот, сразу скормив собаке все средство наставления.

— А прямо сейчас, — ответил Садко. — Только мне твоя помощь нужна.

Уже через несколько мгновений Василий бежал к берегу Волхова, вооружившись сачком и ведром. Рядом скакал, как горный козел, Жужа, забегая то справа, то слева от мальца.

Поймать Рыбу Золото-перо, вообще-то, можно, как и любую тварь, если она, конечно, существует в природе. Предположить, что она как раз сейчас заходит в чистые холодные стремительные реки для нереста, соблюдая вековой порядок, закинуть удочку — и все: сиди, жди. Глядишь, и клюнет что-нибудь. Вот словить аж три рыбины, да еще и до утра — это, практически, невыполнимо. Редкая рыба, что и говорить, сродни ильменьскому тайменю, но ценнее. Одно название «Золото-перо», что так любят произносить слэйвинские рыбаки, чего стоит.

Садко не стал дожидаться возвращения Василия, а спустился прямо у дома на берег реки Tarjeta. Слэйвины переиначили название в «Тарьец» а потом вообще — в «Тарасовец», но скрывающиеся в холодных быстрых водах рыбы об этом не знали, особенно та, что предпочитала именно эти условия для метания икры — вожделенная Рыба Золото-перо. Если она где-нибудь пасется, то только в этом широком ручье, где даже в самое жаркое лето вода остается очень бодрящей, не вполне комфортной для человеческого купания. По крайней мере — добровольного.

Поймать рыбу — это полдела. Ее еще надо как-то сохранить, чтоб она, так сказать, не потеряла своего товарного вида. Иначе можно оказаться в весьма щекотливой ситуации.

Добыл, к примеру, на охоте шикарного блистающего перьями павлина, одному коллеге отдал перо, другому. Ночью часть перьев сама повылезала по какой-то причине, пришел домой под вечер следующего дня, показываешь жене: принес тебе павлина. Жена, конечно, возражать не станет, но вот ее мама, в простонародье — теща, возмутится: если каждую ободранную курицу павлином величать, то пора лечиться от алкогольной зависимости. И давай семью разрушать с новой энергией, присущей только тещам.

Поэтому Садко в первую очередь, стараясь не обращать внимания на закатывающееся за Кремль солнце, создал в ручье загон, куда можно было поместить любую рыбу, если она, конечно, не величиной с человека. Закончив с постройкой, продрогнув до костей — стоять в речке-ручье пришлось босиком — он побегал по берегу взад-вперед «для сугрева», определяя, где бы он стоял в засаде, если бы был рыбой. Выше по течению такое место в наличии имелось.

Если именно здесь под водой не пряталась Рыба Золото-перо, то тогда ее в Тарьеце вообще нет.

Садко забросил свой видавший виды невод, штопанный-перештопанный, и принялся его осторожно вываживать, холодея сердцем не от студеной водицы, а от мысли, что облажается, и — прощай голова. Сначала ему показалось, что зацепился за камень, но потом эту мысль от себя отбросил: камень не будет дергаться и тащить снасть против течения. А затем он, забыв обо всем вокруг себя, начал борьбу с попавшейся рыбой, молясь, чтоб это была не какая-нибудь уклейка-переросток, либо ерш, отъевшийся до размеров столетнего сома.

Васька с ведром, полным всякой рыбной мелочи, выловленной сачком на мелководье, замер, завороженный зрелищем. В его воображении Садко сейчас сражался с водяным, забравшимся в их речку, чтобы потом, ночью, вылезти и утащить его, и его котов, и собаку, и маму в омут. Омутов в Тарьеце отродясь не было, но это неважно. Важно то, что Садко, наконец, овладел своим неводом настолько надежно, что выбросил бившуюся в нем рыбину на берег.

Музыкант оттер тыльной стороной ладони пот со лба и пошевелил ячеи своей сетки. Проявившийся бок рыбы отливал радужным блеском.

— Есть, — сказал он Василию и, подхватившись с трепещущим уловом, побежал к своему пустому загону.

К удивлению мальчишки он выпустил в него рыбу, та сразу же прошла вдоль стенок, словно пробуя их на прочность, быстро и мощно изгибаясь всем телом.

— А мы не отнесем ее к маме? — удивился парень.

— Нам еще нужно парочку таких же поймать, — ответил рыбак. — А потом вместе с тобою доставим их князю Ярицслэйву. Так что пусть пока улов тут поплавает. Думаю, мама не обидится.

Потом они вдвоем, если не считать невозмутимого Жужу, поднялись еще выше по течению, Садко расположил Ваську в нужном месте и предложил тому выпускать в воду мелких рыбешек, одну за другой. Сам отдалился на три десятка шагов, обогнул свисающий над ручьем ивовый куст и осторожно завел на всю ширину свой невод.

Мальки скатывались вниз, кто как — некоторые кверху пузом, иные принимались носиться от одного берега к другому, как ошпаренные. Ну, да — вода-то не сахар, бодрит.

Когда ведро Василия опустело, лив по-прежнему водил своим неводом вправо-влево — никаких зацепов. Солнце бросило прощальный луч не совсем зеленого цвета[100] и скрылось. Покой наваливался на землю, как сон на бдящего часового. Однако Садко не сдавался, хотя надежда, увы, таяла с каждым движением невода.

Уже Жужа на берегу демонстративно зевнул, а маленький Васька потер кулачками глаза. Все, опыт не удался. Рыбак замер, сеть начала расправляться по течению, как вдруг, легкий толчок, словно что-то задело снасть. Садко тут же прыгнул в воду, как камышовый кот, охотящийся на водяную крысу. Он даже не раздумывал ни о чем, стараясь мгновенно охватить своим неводом максимально большую площадь. И, стоя на коленях в холодном потоке, почувствовал, как что-то забилось в снасти. В мгновение ока он выбрался на берег, вытаскивая вместе с собой добычу, чья чешуя в наступивших сумерках ничем радужным не отсвечивала. Но Садко был уверен, что попалось именно то, что ему было необходимо. Пусть, не такого внушительного размера, как первый трофей, но тут дело не в весе, дело — в головах. А их на данный момент было две плюс еще одна, человеческая. И до завтрашнего утра, опять-таки, остро необходимо добыть третью, рыбью, чтоб не потерять свою, родную.

Он отправил своих помощников спать: Василий безрадостно ушел, а Жужа никуда не отправился, свернулся клубком и сказал всем «спокойной ночи», укрыв нос хвостом. Сам же Садко, переодевшись в сухую одежду, принялся караулить добычу, которая лениво шевелила плавниками в своем загоне.