Сыскное бюро Ерожина - Андрей Анисимов

– Арам, выйди сюда. – Крикнула Толстушка вглубь квартиры. Молодой и стройный Арам с лицом печальной птицы молча выслушал Цыганкова.

– Мы тоже несколько дней ее не видим. Но Марыся часто уезжает и мы в ее жизнь не вмешиваемся.

– Если бы она уехала, то отключила бы мобильный телефон и заперла балконную джверь. – Возразил Цыганков. Постепенно к беседе пресоеденились еще две женщины, затем в прихожей появился сам хозяин. Седовласый Антронник поздоровался с Цыганковым за руку и заговорил со своим семейством по армянски. Говорил он громко и строго и Илья Самсонович догадался, что глава семьи чем-то недоволен.

– Отец ругает нас, что мы не пригласили гостя в дом. – Пояснила чернявая толстушка. Илью Самсоновича провели в гостинную, усадили за полированный стол с инкрустацией и подвинули вазочки с урюком, изюмом и орешками. Через минуту гость пролучил чай и кусок торта. Семья громко и эмоционально обсуждала возможные причины отсутствия Марыси.

– Я могу туда пойти. – Тихо предложил Арам и повернул свое печальное птичье лицо к Цыганкову.

– У вас есть ключ? – Удивился Илья Самсонович.

– Нет. Но вы сказали, что балконная дверь открыта. – Ответил Арам.

– Он уже один раз через балкон к соседке ходил. У нее защелкнулся замок и она просила Арама открыть ей изнутри. – Пояснила толстушка: – Арамчик у нас альпинист и лазает по стенам как обезьяна.

Цыганков задумался. Не будет ли это чрезмерно с его стороны? Но человеческое беспокойство не может обидеть Шагрову и Илья решился:

– Я вам буду очень благодарен.

Арам кивнул и молча пошел на балкон. Цыганков остался за столом и видел, как молодой армянин подтянулся на руках, затем вверх медленно поднялись его тонкие ноги в сверкающих лаком штиблетах… В гостинной воцарилось молчание. Прошло несколько минут, Арам не появлялся. Антронник что-то сказал по армянски своей супруге. Та разразилась горячей и долгой речью. Хозяин поморщился, вышел на балкон и задрав голову, позвал сына. Арам не отозвался. Илья Самсонович тоже поднялся из-за стола и двинулся к балкону. Постепенно там скучковалось все армянское семейство. Цыганков с тревогой подумал, что конструкция старого особняка может не выдержать и балкон рухнет.

– Он прочный? – Поинтересовался Илья Самсонович у хозяина, кивнув на балконный пол. Антроник сперва не понял, а потом что-то грромко крикнул своим домочадцам и те быстро вкатились обратно в комнату. На балконе остались только Цыганков и глава семейства. Антронник снова, задрав голову, позвал сына. Илья посмотрел наверх и увидел лицо Арама. Оно из смуглого птичьего превратилась в белую маску. Арам тихо сказал несколько слов отцу по армянски.

– Что там происходит? – Спросил Илья Самсонович проникаясь, беспокойством.

– Она мертвая. – Перевел Антронник слова сына.

Женщины, толпившиеся на пороге балконной двери, в переводе не нуждались. Наступила зловещая пауза, затем поднялдсяч невероятный гвалд. Армяне, вовсе позабыв о госте, что-то кричали друг другу на своем языке. Арам появился в гостиной из парадной двери. Женщины стихли и обступили его. Руки молодого человека дрожали, в глазах застыл ужас. Русский он от волнения совсем забыл и Илья Самсонович с трудом добился от хозяина квартиры перевода.

– Арамчик сказал, что Марыся лежит на тахте голая. Язык у нее вывалился, лицо посинело. Молодая женщина умерла насильственной смертью. – Сообщил Антронник и снова перешел на армянский.

Цыганков сразу оценил обстановку исходя из личных интересов. Марыся мертва, значит добыть денег, чтобы откупиться от брата Владлена не у кого. Продать золотистый джип Цыганков возможности тоже не имел. Машина принадлежала его заокеанскому компаньеону Майклу Дублину, и Илья пользовался ей по доверенности. Марыся погибла и жизнь самого Ильи Самсоновича Цыганкова повисла на волоске. Не дрожидаясь, пока взволновонное семейство о нем вспомнит, он молча вышел на лестничную площадку, спустился вниз, сел в машину и поехал искать защиты к следователю Абашину на Петровку. Иного выхода у владельца частной картинной галереи Ильи Самсоновича Цыганкова не оставалось.

Никита Васильевич Бобров сидел в кресле и смотрел на труп. Он помнил эту молодую женщину, красивую и самоуверенную в галлереи на Остоженке. Она имела все о чем мечтала. Деньги, роскошный лимузин с водителем и огромную квартиру в самом центре Москвы. И даже теперь, посиневшая с вывалившимся языком, она лежала на дорогой шкуре редкого зверя. Марыся Шагрова сама жила по волчьим законам и по тем же законам жизнь закончила. Обыск двигался к концу. Две армянки, приглашенные в качестве понятых из нижней квартиры, старались не замечать тахту, укрытую тигровой шкурой. Вид задушенной соседки их пугал. Никита Васильевич вздохнул, поднялся и медленно побрел по комнатам. Запах изысканных французских духов вызывал у полковника легкую тошноту. Боброву было грустно. Обстановка и весь антураж жилья задушенной шлюхи наводил мысли Никиты Васильевича на странный филосовский лад. Ничего существенного кроме разрезанного на две части снимка, он здесь не обнаружил. Да и эта улика скорее относилась к преступлению совершенному самой хозяйкой квартиры, нежели к ее убийце. Парный портрет академика Понтилеева и его брата, разрезанный пополам, являлся косвенным доказательством причастности покойной гражданки Шагровой к убийству Кирилла Понтелеева.

«Выходит, Ерожин был прав, когда подозревал Шагрову, и зря он от этой версии ушел». Подумал Никита Васильевич. Но Марыся свое уже получила. Если ее метод заманивание в сети старцев и можно было считать криминальным, то в нем хотя бы просматривался элемент артистизма, а выстрел в Кирилла превращал молодую аферистку в самую обыкновенную преступницу. Бобров всегда утверждал что красивых преступлений не бывает. Преступник всегда омерзителен, как бы элегантно он не старался выглядеть. Пролковник вернулся в гостиную, где стояла тахта с телом задушенной Марыси, уже прикрытым простыней и снова уселся в кресло. Он отогнал от себя банальные жалостные мысли, которые возникали при виде красивого женского тела, изуродованнного убийством. Вроде мыслей о том, что эта молодая женщина могла составить счастье достойного мужчины и жить счастливой сама, рожая ему детей и создавая домашний уют. Красота это Божий дар и уход из жизни молодой красивой женщины всегда печален. Полковник извлек из кармана мобильный телефон и набрал номер Ерожина.

– Петр, твою красотку Марысю задушили. И я нашел в ее квартире улики, подтверждающие участие Шагровой в убийстве Понтелеева. Это карточка Кирилла. – Сказал он Петру Григорьевичу, но тот восе не удивился.

– Я разобрался с делом Кирилла Понтелеева. Марыся тут не причем. И ее смерть еще больше убеждает меня в этом. Когда произошло убийство?

– Часов шесть назад по предварительному осмотру нашего медэксперта.

– Все сходится. – Усмехнулся Петр Григорьевич: – Примерно в это время я позвонил одному человеку. Думаю, что это мой звонок ускорил развязку.

– Не мог бы ты не темнить? – Разозлился пролковник.

– При встрече все выложу. – Пообещал Ерожин.

– Ты где?

– Я в деревне Горохово, это восемьсот верст на Юг от Москвы. Завтра на рассвете пилю домой. В шестнадцать буду в офисе. Приходи точно в шестнадцать ноль, ноль. У меня для тебя сюрприз.

– У тебя вечно сюрпризы. – Без особого оптимизма ответил Никита Васильевич.

– Пока чутье меня не подводило. Не подведет и теперь. Ты, Никита Васильевич свяжись с отделом экономических преступлений. Пусть пошлют группу на восьмую автобазу, перекроют там весь кислород и получат информацию какие грузовики вышли на линию. Эти грузовики надо срочно перехватить. Их водители развозят пакеты с нелегальным, очень дорогостоющим грузом. Завтра, пока буду пилить по трассе, я бы хотел иметь представление о результаты этой операции. А убийцу Понтелеева и Марыси я тебе выложу на блюдечке. Это одно и тоже лицо. – Ерожин на мгновенье задумался: – В поселке Красная Пахра есть дом Ксении Михайлдовны Роговой. Предполагаю, что это дом, крепостть. Брать его придется штурмом.

– А зачем его брать? – Удивилсяч Бобров.

– Уверен, что груз, который ваши ребята перехватят в грузовиках поступает оттуда. – Пояснил подполковник.

– Какой груз? О чем ты? – Попытался уточнить Никита Васильевич, но Ерожин от ответа ушел:

– Распотрошат грузовики, поймут. – Сказал он и попращался. Никита Васильевич попробовал добиться более исчерпыващего ответа, но сыщик пообещав все объяснить на Чистых Прудах, связь прервал. Полковник задумался. – Если бы речь шла о наркотиках, Ерожин бы попрасил подключить другой отдел. В управлении целый этаж занимался ловлей наркодельцов. Но он говорил об отделе борьбы с экономическими преступлениями. Уж не банки ли грабят водители автобазы?» Никита Васильевич убрал трубку в карман, проследил как армянки расписались в акте обыска и вышел из квартиры. Он никогда не прощался со своими сотрудниками и те к этому давно привыкли. Усевшись рядом с водителем, полковник приказал везти его в управление.