Ангел-пророк - Вольдемар Грилелави

— Да уже заинтересовал! — удивленно, но пока не совсем серьезно, хотя слегка заинтересованно воскликнул Антон. Мало ли с какими тараканами в голове ходят в кафе посетители. Да если еще учесть странность его одеяний, так вообще могут возникнуть сомнения в его здравомыслии. Лучше уж подыграть и принять его игру, чем вот так по странностям проходимцев портить чудесный вечер и великолепное настроение. — Слушаю с максимальным вниманием. И торжественно обещаю стать полезным и приятным собеседником. Так получается, что большее время провожу в одиночестве, а потому иногда есть желание выболтаться и излиться. Ненавязчиво, однако, на разнообразные и всесторонние темы. Потому и отнесусь к тебе с пониманием. И какую лично тебе и прямо сейчас желалось бы затронуть тему? Поговорим о самом наболевшем, или просто прогуляемся по всему миру с критикой политиканов с их правителями?

— Общее и наболевшее, — двусмысленно намекнул Ангел, разрывая леща на две части и снимая с него шкуру, отделяя вкусные розовые кусочки мяса. — Нет, не в том общем, что обо всем и легонько вскользь, а о нашей единой теме, которая может только нас и взволновать. Она у нас общая.

— А мы разве имели удовольствие когда-либо и где-нибудь столкнуться так плотно, что общие интересы возникли? — все еще пока без особого любопытства и интереса спрашивал Антон. Серьезно воспринять собеседника он еще не мог. — У меня лично твоя персона никаких ассоциаций не вызывает. Допускаю, что в какое-либо время кое-где возникал односторонний контакт.

— Вот здесь ты попал в точку. До сих пор знакомство у нас было однобоким. То есть, я знал тебя, немного общался, интересовался жизнью, бытом и мыслями, но ты о моем существовании даже не догадывался. Хотя, если напомнить, то сразу войдешь в толк и поймешь, что мое присутствие не просто существовало, но и имело существенное влияние во многих жизненных коллизиях, — как-то загадочно и с неким намеком на свою значимость в жизни Антона, произнес Ангел.

— Скажи, — внезапно решился уточнить некоторые моменты Антон. — А почему и кто назвал тебя Ангелом? Анжела, Анжел, если есть такое мужское имя, но Ангел не вяжется с общими и привычными именами. Словно некто из библейских персонажей, проживающих под присмотром самого Творца.

— Нет и ни в коем случае, — спокойно, но категорично покачал головой Ангел. — К библии никакого отношения я не имею. Это ваши сказки, и сами их читайте. Хотя, кое-какие моменты у нас просто совпадают. Знаком я с вашими религиями, коих много, и часто друг друга противоречащих. У меня возникло желание поближе узнать и познакомиться с тобой по той простой причине, что еще с самого рождения, а точнее, после вручения ПЛИКа, чем-то ты заинтересовал меня. Неким отличием от других. Мне ведь тоже обычная рутина и однообразие в моих обязанностях слегка наскучила. Вот и желаю общения с маленькими приключениями. Ты не одинок в избранных. Несколько десятков, не хочется уточнять, тебе подобных и с тобою схожих и являются моими постоянными собеседниками. И выбраны вы из многих миллионов, над которыми мне дана власть и управление. А такой выбор делать сложно. Трудно остановить выбор на ком-либо. И вовсе не потому, что все вокруг серо и обезличено. Нет, в мире полно разнообразия, и оно может представить интерес. Но, мне так кажется и даже я уверен на все сто процентов, каждый Ангел подбирает себе некоторое количество опекаемых для общения по каким-либо своим вкусам и интересам. Вот лично я предпочитаю общения именно с такими особями, схожими с твоими душевными качествами. И они по нашим и человеческим понятиями весьма оригинальны, достойны не просто изучения и уважения, но и обожания. Я никогда не вру и не льщу. Просто говорю правду, такую, как она есть: без прикрас и преувеличений.

— Ну, ничего себе признание в любви! — уже искренне удивился и восхитился Антон, хотя такое признание приятней слышать от женщин или от большого начальства. — Надеюсь, твой подбор действительно идет по положительным человеческим качествам? Отморозки себя подобных тоже восхваляют. Лично я в себе вроде пока никаких существенных отличий от общей массы не выявлял. Но, чтобы меня выбрать из нескольких миллионов, так ты меня этим даже как-то возвысил над остальными. Хотелось бы всмотреться в зеркало и обнаружить нимб над головой.

— В том, что по положительным, так можешь даже не сомневаться, — успокоил Антона Ангел, чтобы у того не возникали комплексы неполноценности. — По весьма положительным качествам. Я бы даже сказал, что такие особенности как бы врожденные, переданные тебе на генетическом уровне. Хотя, замечу, что многие качества, что представляют для меня интерес, ты развил свои трудом над собой.

— А меня самого проинформировать можно про эти великолепные и редкостные качества? — с легкой усмешкой и иронией попросил Антон собеседника, поскольку никогда не любил вот таких откровенных восхвалений. — А то живет во мне со мной паинька, а я даже и не догадываюсь о его присутствии.

— Признаюсь честно и правдиво, хотя такие заявления весьма непедагогичны в присутствии виновника похвал, но твой возраст уже с устоявшейся психикой и имеет иммунитет от лести, но тебе подобных в мире весьма редкое количество субъектов. Так что, позволительно немного возгордиться, что являешься неким особенным и отличным, а главное по правильным характеристикам. И главная особенность, что отличает вас от общей массы, так это великая способность понимать и чувствовать окружающих, независимо от их происхождения, умственных и физических качеств, возраста и социального статуса. И старание не допустить беспричинной боли. А сама боль — естественна и необходимое чувство для любого человека и существует для его же блага и безопасности, чтобы предупредить и помочь увидеть и найти причину. Но она совершенно без надобности, что в угоду и в радость другим, кои находят в ней животное наслаждение. Ты никогда не любил такое общепринятое среди сверстников твоего окружения банального мордобития ради развлечения и от скуки. Не переносил словесное незаслуженное оскорбление, как самого себя, так и близких, не допуская тем паче, чтобы оно исходило от тебя. Нет, борцом за права и свободы, страждущих ты никогда не был, за справедливость не хотел страдать, но сочувствие проявлял и жалел. Жалость — чувство очень даже человеческое. Ведь ты можешь и не помочь, но понять, проявить солидарность, и тем самым облегчить сострадание. Так эти эмоции порою вызывают намного сильней понимание. Чаще человек, ощущая сочувствие и моральную поддержку, становится намного уверенней и убежденней в своих позициях. Ведь не всегда принимается грубое физическое вмешательство, как панацея.