Замок Луны (СИ) - Иванов Сергей "Logo42"

— Зависит от противника, — прошипела мечница, постепенно приходя в себя. — Этим тварям нет места в нашем мире. И в этом вопросе, поверь мне, у нас с паучихами полное согласие. И ты не видела ярости берсерка. Еще увидишь, у нас викинги в противниках.

— Разве демонология не одобряется Паучихой?

— Демоны для нее не более чем инструменты, которыми можно пользоваться. Но давать им проникнуть в наш мир и взять в нем хоть малую толику власти? Никогда! Дело тут даже не в том, что власть единственное что интересует Паучиху. Просто демоны всегда будут оспаривать любое верховенство над собою, и всегда будут пытаться вырваться из-под чужого притеснения и укрепить собственную власть, в том числе и над бывшими начальниками. Паучиху не устраивает, что кто-то еще будет оспаривать власть дроу в мире.

— Расистка. И нацистка.

— Слишком любит свой народ, — это вмешалась в диалог Зарда. Неожиданно. Можно сколько угодно понимать поступки Паучихи — мать, все же. Но пытаться оправдать, да еще и так неуклюже? Неужели мне подсунули потенциальную предательницу?

— Как мать, зациклившаяся на своей любви и ненависти, — краем глаза отмечаю задумчивость Зарды. Похоже, бестия просто определяется со своей сутью темного существа. — Результат от этого не меняется. Любовь, живущая в душе, подразумевает таковую ко всему миру, а не только к себе и своему народу. Любовь только к себе и не любовь вовсе. Любовь к своим детям примитивна и способна завести в дебри Зла, но она хотя бы существует. Любовь к своему клану, своему народу, своему городу, своей стране… Все выше, всеобъемлюще… И одно включает другое. Но пока ты не станешь любить весь мир без разделения его на достойные и недостойные части, ты просто не сможешь постичь, что же такое настоящая любовь. Наша мать на это оказалась не способна, не смотря на свой статус.

— Все верно, — ответила уже Чесслайдрил. — Луна тоже любит нас, и тоже хочет, чтобы темные эльфы властвовали в мире. Только не за чужой счет и с равными шансами. Правит не сильнейший, правит достойнейший. А решать, кто достоин должны подчиненные.

— А в чем сила Луны? — спросила Зарда.

— Луна видит все то зло, что таится в ночи, и освещает то, что не видно в слепящем свете солнца. Ничто от нее не укроется, — ответила я. — Мы можем указать на сокрытое и развеять покровы тайны. И лишь мы можем истинно судить, праведны ли устремления, или они тайно ведут во тьму, просто потому, что знаем все нюансы. В этом наша истинная сила — в знании всего, что нас окружает.

— И использовать эту информацию мы можем в своих целях, — опять Зарда.

— Информация не имеет ни цвета, ни направленности. Она не злая и не добрая. Она даже безвредная сама по себе. И все зависит от того, каковы цели обладателя информации и превратит ли он ее в собственное знание, или нет. Как он ее использует. Лунные собирают не информацию, но знания о мире и его обитателях.

— Что-то новенькое, — подключился к диалогу один из гномов, тот что взял себе на вооружение двуручный топор минотавра с шахты. — В чем разница-то?

— Применительно к разумным существам, знание есть то, что ты используешь и чему следуешь в жизни, а информация есть то, что без пользы засоряет твою голову. И отвечая на твой вопрос, Зарда, да, собирая знания мы преследуем свои цели, не стремясь их сокрыть.

Гном задумался. Оба гнома задумались. И даже мои бестии умолкли. Лишь Чесслайдрил грустно усмехнулась. Похоже, эта сентенция была ей знакома.

— А попроще можно? — спросил второй гном. — Что-то я не соображу, что и как. Вот, я, к примеру, знаю, как правильно сковать лезвие для топора и при этом его не испоганить перековкой, как сделали вот с этим конкретным, — гном с досадой потряс доставшимся от минотавров топором, — я понимаю, что знания есть то, что я вообще могу определить, что этот металл перекован, и что топор из-за этого через месяц, самое большее, сломается. Но что мне толку от познаний в ковке, если я — воин, и у наковальни стою нечасто и не по такому поводу? А сейчас мне в том и вовсе проку нет. Что же это — мусор?

— Странно, что ты про наши цели уточнять не стал? А про твой вопрос — сам ты как думаешь? — уточнила я. — Что тебе говорит об этом Ауле?

— Да про ваши цели и так ясно, чего спрашивать-то? А Ауле сказал бы, что любое ремесло полезно.

— И ремесло палача тоже? А как насчет умения правильно принести жертву на алтаре? Демонология? Или Ауле говорил и про эти ремесла тоже?

— Нуу… — гном явно не был настолько силен в философии. Но кое-что явно понимал.

— Знания имеют еще один аспект, — продолжила я свою проповедь. Вот ведь как, слово за слово и получилось что-то странное, за которое можно и улучшение отношений заработать. — Ты можешь передать их потомкам. Думаю, что на твой вопрос я ответила, — гном солидно кивнул, соглашаясь. — А что касается ремесел палача или демонолога, то они вполне могут оказаться востребованы к всеобщей пользе, и, я уверена, что Ауле говорил и про них тоже. Зло несет не само ремесло или знание, оно гнездится в наших мыслях и целях наших действий. Демонолог, к примеру, лучше других способен защитить землю от демонов, он их изучает и знает, как никто другой. Хороший палач не даст приговоренному напрасно мучиться ни при допросе, ни при казни. Есть ли в этом Зло?

— А как насчет жертвоприносителя? — уточнил гном с ухмылкой. Так-так, испытываешь мои знания? Это испытание я пройду, не надейся.

— Жертва далеко не всегда есть нечто живое и разумное, и ее тоже надо уметь принести правильно. Нас, жриц, этому обучают. Но есть еще одна малоприятная для светлых божеств и их служительниц правда. Дело в том, что пожертвование жизни на алтаре выгодно любому божеству, оно добавляет ему божественных сил. Другое дело, что сами нюансы процесса божеству могут и не понравиться. Иной раз настолько, что алтарь будет осквернен, а совершившие деяние прокляты. А иной раз совершенно неожиданная ситуация является правильным и желанным жертвоприношением. К примеру, для гнома смерть за работой в кузнице считается не менее почетной, чем в бою с топором в руках, но знаете ли вы, что подобная смерть Ауле воспринимает, как жертву на его алтаре? — гном-топорник с удивлением взглянул на своего собрата, а тот довольно кивнул, подтверждая, что в курсе этого нюанса. — Светлая Богиня огорчается любой жертве, но самопожертвование верующего в нее принимает, как должное и отвечает на него дарованием сил. Так же себя ведет и Луна, взяв пример со своего патрона. Но если ситуация с жертвоприношениями такова, то надо знать все нюансы процесса, чтобы произвести его правильно и угодно божеству. И это тоже ремесло и знания.

— Этак можно и Паучатник добрым объявить, — гном-топорник, видимо, не слишком-то понял мои разъяснения. Для него Зло и Добро были более четко выраженными и более простыми.

— Они тебя спрашивать не будут, когда на алтарь потащат. Зло это? — слегка раздраженно заметила я. Этого гнома стоило заткнуть, другой помудрее будет. Поэтому я обратилась уже к нему лично, рассчитывая на ответ. — А есть ли, к примеру, Зло в том, что я планирую объединить все окрестные земли под своим знаменем, причем не гнушаюсь при этом действовать огнем и мечом, тоже не спрашивая?

— Ну, насчет «огнем и мечом не спрашивая», так это смотря кого и как объединять. И что в этом будет пользы для всех, — ответил гном. — Для минотавров, что нас на шахте держали, это точно Злом обернулось. Но они и сами были те еще негодяи. Сдайся они вам, вы бы их на шахте и оставили. А может, и нас. Для нас бы это было точно злом.

— Рабство есть зло, — заметила я. — Минотавры знают отношение к рабству нашего народа, потому они даже разговаривать не стали. Могли разве что сбежать.

— Гоблинам потом это скажешь, — парировал гном. — Ну, когда шахту возьмем.

— А они сами поймут, если их освободить? И будут работать на себя и мое государство? Это мы с вами уже развились до понимания личной свободы и ее границ. Оркоиды не только не развиты, но даже и не хотят этого делать. Они могут только подчиняться сильному, вот и приходится ставить их в соответствующее положение. Мы знаем, что они такое, и просто будем обращаться с ними на понятном языке. С вами, гномами, постараемся общаться на языке поступков, понятным вам. Вот как-то так.